Ирина не знала, что он где-то пропадал, и приняла новость спокойно. Она провела Сашу к себе в кабинетик, поставила чайник и остервенело начала поедать курабье. Саша смотрела, как та жует, и понимала, что Ирина просто не может справиться с собой. Она в очередной раз сорвалась со своей жесткой диеты, и это грозило ей стремительным набором веса. Расправившись с десятком печений, Ирина подняла на гостью влажные, жалобные глаза:
– Да, не могу удержаться. Вот понервничала из-за Альбинки и жру, жру… Всегда у меня так. Другие, наоборот, теряют аппетит, а я как свинья… На меня уже смотреть противно? Верно? Паша пока ничего не говорит, но к вижу, что ему неприятно ко мне прикасаться…
– Ну что ты! – попробовала успокоить ее Саша. – Ты очень симпатичная. А что полновата – так это мужчинам даже нравится.
– «Полновата»… – трагически повторила хозяйка магазина. – Мои сто два килограмма ты называешь полноватостью? Нет, мне, кажется, кранты.
Если я что-то с собой не сделаю – Пашка меня бросит, а я попаду в больницу. Ну, что, продашь мне своего Корзухина? Кстати, он сам ничего не продает?
Саша объяснила, что, кажется, все картины Ивана украдены. А рисует ли он сейчас, едва опомнившись после потери семьи, трудно сказать. С портретом девушки в белом сарафане она пока расставаться не собиралась. Эта картина часто задерживала ее взгляд. Саша смотрела на нее и, как ни странно, ощущала что-то очень похожее на счастье. Она и сама не знала, почему у нее возникло такое чувство. Ведь она выяснила, кто изображен на этой картине. Воровка – как минимум.
Ее отказ продать картину совсем расстроил Иру.
Та запихала в рот сразу два печенья и застыла, пережевывая их и глядя в стол. Проглотив курабье и запив его чаем, Ирина с трудом выбралась из-за стола:
– Жаль, жаль… Я бы тебе хорошие деньги дала, и сразу. Или ты хочешь отнести ее к Альбинке? Та все равно даст меньше.
Саша пообещала, что, как только решит продать картину, – сразу подумает о салоне Ирины. Напоследок хозяйка магазина записала телефон и адрес Корзухина. Она объяснила, что Альбина наотрез отказалась дать ей координаты художника.
– Дура страшная, – пробурчала Ирина. – Можно подумать, если я захочу – не найду. Да и покупать там уже нечего, ты же сама сказала. Но я бы сделала ему заказ на парочку натюрмортов…
И уже у самых дверей магазина Ирина еще раз напомнила Саше:
– Гляди же, будешь продавать картину – неси мне! У тебя я куплю без проблем. А вообще-то ко мне тут уже являлся неприятный молодой человек в штатском и говорил; что, если мне принесут картины Корзухина, чтобы я их взяла на реализацию и переписала данные паспорта у сдатчика. И конечно, чтобы сразу сообщила о нем милиции.
– Слушай, как же так? – Саша изумленно взглянула на нее. – Неужели они думают, что вор понесет картины в худсалоны? Да никогда так не делается!
– Не знаю, о чем они думают, – фыркнула Ирина. – Наверное, за дуру меня приняли. Я ведь могу и не знать, что взяла Корзухина. Верно?
И она лукаво подмигнула, давая понять, как ошибается милиция, принимая ее за дуру. Саша поняла, что следствие особой пользы от Ирины не дождется, и попрощалась.
Еще один день прошел спокойно – так спокойно, как давно не бывало. Это было воскресенье, и у Федора как раз выдался выходной – он отдыхал один раз в две недели. Саша занималась домашним хозяйством и никаких серьезных вопросов не обсуждала. Она стирала, перестилала постель, убирала квартиру, наводила порядок среди своих старых картин. Портрет девушки, который она про себя называла «Лариса на бревне», Саша повесила на почетное место – над рабочим столом. Федор покосился на картину, но не спросил, чья она и как она появилась у Саши. Он вообще редко стал чем-то интересоваться. Иногда девушке даже казалось, что он живет с ней только в силу необходимости – потому что некуда деться. Но она успокаивала себя мыслью, что скоро все изменится. Достаточно одного откровенного разговора. Ведь раньше они так легко понимали друг друга, так разве что-то изменилось сейчас?
У них просто стало мало времени для общения – Федор все время где-то пропадает.
А шестнадцатого ноября, когда муж снова отправился на работу, Сашу навестил уже знакомый ей человек.
Саша еще спала, когда в дверь настойчиво позвонили. Она вскочила, шатаясь с недосыпа, запахнулась в халат и побежала к двери. Посмотрела в глазок и разом пришла в себя, будто холодной водой умылась. На лестничной площадке переминался с ногу на ногу представительного вида мужчина в широком синем пальто. Мужчину этого она знала. Это он забрал у нее пейзаж Корзухина и дал за работу сто долларов.
– Откройте, пожалуйста, – вежливо и терпеливо произнес он. – Я же слышал, как вы подошли.
Можно Александру Юрьевну?
Саша не откликнулась.
– Я вам еще работу принес… – убедительно произнес он. – Посмотрите, пожалуйста. Не возьметесь сделать на прежних условиях?
Девушка углядела у него в руках небольшой бумажный сверток, в котором легко угадывалась небольшая картина. «Ну, не убивать же он меня пришел… – подумала она. – Странно, почему его жена не является?» Девушка понимала, что надо выбирать – или отказаться принимать такого гостя, или не стоять столбом и все-таки открыть ему дверь. Но сделать выбор было очень трудно. Ей ужасно не хотелось пускать его в квартиру. Она-то надеялась, что с картиной и всеми проблемами уже покончено!
И тут визитер со вздохом, который был слышен даже сквозь закрытую дверь, стал разворачивать сверток. Сняв бумагу, он показал дверному глазку картину. Что это был не Корзухин – тут Саша была совершенно уверена. «Что-то знакомое… – подумала она. – Неужели им понравилось, как я отреставрировала тот пейзаж?»
– Ну, девушка, дорогая, – уже со скукой в голосе произнес гость. – Я же не могу тут весь день стоять. Работа вам нужна или нет?
За его спиной неожиданно приоткрылась соседская дверь. Там жила «бабка Верка» – так Саша прозвала еще не старую женщину, обитавшую в квартире напротив. Бабка Верка следила за жильцами по поручению их квартирной хозяйки. Платили ей за это хоть что-то или бабка Верка следила бескорыстно – молодые люди так и не узнали.
Но это создание очень отравляло им жизнь. Соседка постоянно заходила к ним за спичками, за солью, приносила бесплатные газеты, якобы выпавшие у них из ящика, спрашивала, как у них топятся батареи, есть ли горячая вода. При этих визитах она внимательно оглядывала квартиру, оценивая состояние обоев, мебели, – словом, наличие и сохранность хозяйского добра. Сашу это возмущало. «Нас что – за воров принимают?!» – говорила она каждый раз, когда бабка Верка уходила. Федор утешал ее, говорил, что соседка – женщина одинокая, жить ей скучно, она просто страдает от любопытства. И действительно, это любопытство было безмерно. Бабка Верка всегда высовывалась на площадку, когда в дверь напротив кто-то звонил. Она мотивировала это тем, что у соседей должна быть взаимовыручка. Время страшное. Если что случится – пусть хотя бы свидетели останутся… Саша на словах соглашалась с этими страшноватыми прогнозами, а сама думала, что если «останется» только бабка Верка – то пусть уж лучше не будет никаких свидетелей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
