Но не если ее поймают в первые же дни.
— …мятежников?
Да, кажется, они перешли к новостям о восставшем Юге. Килиан уже знал, что отправляя туда Эрвин, они недооценили угрозу. Как раз накануне мятежники вторглись в Аттику и одержали победу. Сейчас нужно было сосредоточиться и услышать подробности… Но не получалось. Та ломка, которой сопровождалось разочарование Ильмадики, сводила его с ума. Сознание плыло и сбоило, как механизм с проржавевшими шестеренками.
— Эрвин… В плен… Запытали до смерти.
Вот как. Это был первый погибший адепт с того времени, как Орден взял власть в свои руки. Не то чтобы Эрвин вызывала у Килиана сколько-нибудь теплые чувства; но все же, это была потеря верного соратника. Такого нельзя было прощать.
Неужели мятежники сами этого не понимали? Не понимали, насколько глупо, захватив в плен одну из адептов, убивать ее, вместо того чтобы использовать?
— Тэрл Адильс.
Кажется, это был ответ на вопрос, кто ведет мятежников. Тэрл… Работая над освобождением Ильмадики, Килиан сражался под его началом и проникся к суровому офицеру немалым уважением. Что, однако, не отменяло готовности сражаться с ним, особенно после приказа, который отдал ему Герцог. Тогда, в Гмундне, он попросил Ильмадику сохранить жизни Тэрлу и Иоланте. И в результате оба стали действовать против них.
Килиан хотел было попросить доверить ему повести войска против мятежников, чтобы исправить свою ошибку, но не смог разжать губы.
— Амброус… Лично… Войска. Легион… Йоргис… Разведка… Делаун.
Ученый еще смог понять, что возвращение Аттики доверили Первому Адепту и его Железному Легиону. А вот суть плана, для которого потребовались разведчики Йоргиса, ускользнула от него.
Как и последующее содержание разговора. Совет продолжался еще полтора часа, но Килиан окончательно потерялся в заполнявшей его тело боли.
Боли, которую он заслужил. Пусть и не по той причине, по какой думала богиня.
И тем сильнее было его облегчение, когда боль вдруг исчезла. Адепты давно разошлись, и в комнате остались лишь он сам и Владычица. Ильмадика нежно касалась ладонью его щеки, как будто вливая в него свою любовь, без которой он так страдал.
И Килиан был ей за это так благодарен… Несмотря на его ошибки… Несмотря на его обман… Ильмадика все еще любила его.
Только она.
— Ты в порядке? — спросила она.
— Кажется… — пробормотал в ответ Килиан, прикрывая глаза.
Говорить что-то или двигаться не хотелось.
— Хорошо, — кивнула богиня, — Я беспокоилась за тебя. Я же говорила тебе тогда, в Гмундне: теперь ты связан со мной. И ты согласился на это.
— Да… — рассеянно ответил ученый.
Тогда, когда он принял ее дар. Похоже, в него была встроена страховка от предательства. Если бы она сказала об этом тогда, наверное, он бы возмутился. Он ответил бы, что он никогда не предаст её. Что у него и в мыслях подобного не было.
И все-таки, уже трижды он оступился. А она продолжала прощать его.
В этом плане боль была полностью им заслужена.
— А теперь скажи мне еще раз. То, что Леинара освободилась от чар. Это была твоя ошибка?
— Да, — коротко кивнул маг.
Он ожидал нового удара ледяной пустоты. Но его не последовало. Тело испытывало все то же блаженство, какое можно испытать лишь тогда, когда исчезает адская боль.
— Того, что произошло не исправить, — ответила Ильмадика, — Но я рада, что ты раскаиваешься в этом. Я надеюсь, ты позаботишься о том, чтобы не допустить подобного в будущем.
— Позабочусь… — задумчиво повторил он.
Если бы она только знала, что произошло на самом деле…
Но почему-то Килиан не хотел говорить ей этого. Впервые у него появились секреты от своей Владычицы. От своей возлюбленной.
Так не должно было быть, но так было.
— Что я могу сделать для тебя? — спросил он, надеясь, что сослужив ей какую-то службу, сможет избавиться от таких мыслей.
— Сейчас оставайся в Неатире, — ответила богиня, — Когда Амброус поведет Легион на юг, иллирийцы могут попытаться нанести удар. Ты должен быть готов. Я оставлю тебе больше войск, чтобы ты мог при необходимости держать оборону. Но мне нужно, чтобы твоя магия была наготове.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Она будет.
— Также я надеюсь, что ты не допустишь таких огрехов в прочих направлениях своих исследований. Удели больше времени и внимания проверкам.
Килиан вспыхнул:
— Я не допущу этого. Я не подведу тебя, Владычица.
Ильмадика кивнула:
— Я оказываю тебе большое доверие. Надеюсь, ты понимаешь это. Сколько направлений у тебя сейчас в процессе?
— Три. Два заклятья, которыми владели маги Халифата, и одна собственная разработка — заклинание, которое должно навсегда очищать территорию от Порчи.
Эта последняя разработка была его особой гордостью, и он очень надеялся, что Ильмадика её оценит. Очистив северные земли от Порчи, они смогут извлечь максимум пользы из захваченной Амброусом Альбаны. В перспективе же Килиан мечтал о прекрасных городах, которые можно будет выстроить на территории нынешних Пустошей. Абсолютно новых городах, которые будут свободны от тяжелой памяти, отравляющей существование городов Полуострова. Которые будут с самого начала населены людьми, верующими в Ильмадику, ценящими знания и строящими достойное, справедливое общество. Возможно, думал временами Килиан, можно будет даже привлечь к этому Лану. Построить эти города вместе, — в идеалах как справедливости и мудрости, так и красоты и гармонии. Построить новую утопию.
— Это прекрасная идея, — одобрила Владычица, — Если тебе это удастся, то ты еще гениальнее, чем я думала. Но пойми, это — проект для мира. А у нас война. Халифат все еще угрожает нам. Мятежники и иллирийцы зажимают нас с двух сторон. Захваченную территорию нужно контролировать, и очень скоро у нас будут проблемы из-за растянутых коммуникаций. Поэтому я прошу тебя сосредоточиться на изучении наследия Халифата.
— Будет исполнено, Ильмадика.
Килиан был счастлив. Счастлив быть ей полезным.
— …я не выдал тебя, — сделал вывод Килиан, — Не смог. Хотя видит Ильмадика, я должен был это сделать.
Лана молчала, во все глаза глядя на него. О своих страданиях ученый рассказывал без тени эмоций в голосе. Как будто отчитывался. А вот то, что он обманул свою Владычицу, до сих пор причиняло ему несомненную боль.
— Ты взял на себя мою вину… — растерянно пробормотала она, — Принял наказание за меня.
— Да, это так, — с оттенком ехидства подтвердил маг, — Ты обязана мне жизнью уже трижды, не считая тех времен, когда мы были на одной стороне.
— Спасибо, — сказала девушка, — Правда, спасибо. Не думай, что я не ценю этого. Я… очень рада, что ты есть.
Килиан молчал, что-то обдумывая. И Лана, чуть подумав, добавила:
— Даже теперь, когда мы по разные стороны баррикад… Ты все еще мой самый лучший друг.
Какое-то время он не отвечал. А затем, когда Лана уже собиралась сказать что-то еще, вдруг спросил:
— А что, если я хочу не этого?
Лана замерла в испуге. И от неожиданности вопроса, и от осознания того, что за ним стояло.
А еще от того, что ладонь Килиана как бы невзначай легла ей на бедро.
— Чего же ты хочешь? — осторожно спросила девушка, уже зная ответ.
Килиан заглянул ей в глаза и просто ответил:
— Тебя.
Свободной рукой приобняв чародейку за плечи, он поцеловал её в губы. Лана не сопротивлялась, — да и смысл сопротивляться? Он был сильнее, и он был в своем праве. Рабынь не спрашивают.
Поцелуй этот был достаточно нежным и осторожным; Килиан не давил ей на губы и не пытался пропихнуть ей в рот свой язык. Пожалуй, закрыв глаза, Лана могла бы даже счесть поцелуй приятным…
Если бы не сама ситуация.
Мягко надавив ей на плечи, чародей перевел девушку в горизонтальное положение. Его губы спустились ниже, исследуя ее шею и плечи, а ладонь уже ласкала левую грудь сквозь тонкую ткань.
— Ты такая сладенькая, — прошептал Килиан, развязывая шнуровку платья.
