И что хуже всего, его отец замахал грязной кепкой с надписью «Джон Дир» и заорал:
— Рори, черт бы тебя подрал, остановись!
Но Рори зашел слишком далеко, чтобы остановиться, и — хороший сын или нет — не хотел останавливаться. Квадроцикл одним колесом зацепил бугорок, и Рори взлетел с сиденья, но крепко держась за руль руками и хохоча как безумный. Свою кепку с той же надписью «Джон Дир» он развернул козырьком назад, но не помнил, когда это сделал. Квадроцикл сильно накренился, потом решил выпрямиться. Рори уже почти добрался до места, и один из солдат в полевой форме тоже кричал, чтобы он остановился.
Рори тормознул «ямаху», и так резко, что едва не перелетел через руль. Он забыл поставить эту хреновину на нейтралку, и квадроцикл прыгнул вперед и ударился о Купол, прежде чем замереть. Рори услышал, как заскрежетал металл и зазвенели осколки вдребезги разбитой фары.
Солдаты, испугавшись, что квадроцикл их раздавит (глаз, который не видит никакой преграды, которая может остановить накатывающее транспортное средство, вызывает резкую и быструю реакцию), раздались в обе стороны. Они оставили широкую брешь в человеческом периметре и избавили Рори от необходимости просить их расступиться, чтобы никого не повредило возможным разрывом Купола. Он стремился стать героем, но не хотел, чтобы в результате кто-то погиб или получил ранение.
И Рори понимал, что надо торопиться. К тому месту, где он остановился, ближе всех находились люди на автомобильной стоянке и толпящиеся у тента «Летней чумовой распродажи». Они уже на полной скорости бежали к нему. Среди них — отец и брат, оба кричали, требуя, чтобы он не делал того, что собрался сделать.
Рори рывком освободил «винчестер» от эластичных тросов, прижал приклад к плечу, прицелился в невидимый барьер над тремя дохлыми воробьями, на высоте пяти футов.
— Нет, парень, плохая идея! — прокричал один из солдат.
Рори пропустил его слова мимо ушей, потому что знал — идея хорошая. Расстояние до людей, бегущих с автомобильной стоянки и от тента, значительно сократилось. Кто-то — Лестер Коггинс, который бегал гораздо лучше, чем играл на гитаре — прокричал:
— Во имя Господа, не делай этого!
Рори нажал на спусковой крючок. Нет, только попытался нажать. «Винчестер» стоял на предохранителе. Мальчик оглянулся и увидел, как высокий священник из церкви святого-какого-то пробежал мимо его краснолицего запыхавшегося отца. Подол рубашки Лестера, выбившийся из-под ремня, трепало воздухом. Мчался проповедник с широко раскрытыми глазами. Чуть отставал от него повар из «Эглантерии». Пробежать им оставалось какие-то шестьдесят футов, и преподобный, похоже, включил пятую передачу.
Рори сдвинул рычажок предохранителя.
— Нет, мальчик, нет! — вновь прокричал солдат по другую сторону Купола, одновременно присев и раскинув руки.
Рори не обратил внимания на его слова. С блестящими идеями это обычное дело. Он выстрелил.
Выстрел, и в этом Рори не повезло, получился идеальный. Пуля полетела к Куполу перпендикулярно, отразилась от него и вернулась по той же траектории, как резиновый мячик, привязанный к нитке. Сразу Рори боли не почувствовал, но огромное полотнище ослепительно яркого света заполнило голову, когда меньший из двух фрагментов пули вышиб ему левый глаз и проник в мозг. Кровь хлынула фонтаном, потом побежала между пальцами, когда он рухнул на колени, закрыв лицо руками.
12
— Я ослеп! Я ослеп! — кричал мальчик, и Лестер тут же подумал о строках из Писания, на которые опустился его палец: Поразит тебя Господь сумасшествием, слепотою и оцепенением сердца. — Я ослеп! Я ослеп!
Лестер отвел руки мальчика и увидел красную развороченную глазницу. Остатки глаза сползали по щеке Рори. Когда тот поднял голову к Лестеру, они плюхнулись в траву.
Лестер успел лишь на мгновение прижать ребенка к груди, как подскочил отец и вырвал мальчика. Священник не возражал: все правильно, так и должно быть. Лестер согрешил и молил Бога указать ему путь. Указание он получил, ответ ему дали. Теперь он знал, как поступить с грехами, в которые завлек его Джеймс Ренни.
Ослепший ребенок указал ему путь.
Бывает и хуже
1
Последующее Расти Эверетт помнил смутно. Память с предельной ясностью запечатлела только один образ: обнаженный торс пастора Коггинса, белоснежная, как рыбье брюшко, кожа и выпирающие сквозь нее ребра.
Барби, однако — возможно, потому, что полковник Кокс вновь определил его в следователи, — видел все. Ему яснее прочего запомнился не Коггинс без рубашки, а Мелвин Сирлс, указывающий на него, Барби, пальцем, а потом склоняющий голову — значение этих телодвижений понятно любому человеку: Мы еще не закончили, дорогуша.
А все остальные запомнили, — и это, как ничто другое, объяснило им ситуацию, в которой оказался город, — душераздирающие крики отца, держащего на руках раненого, истекающего кровью сына, и мать, кричащую: «С ним все в порядке, Олден?! С ним все в порядке?» — Она, женщина полная, весящая фунтов на шестьдесят больше положенного, с устрашающей энергией протискивалась к месту событий.
Барби увидел, как Расти Эверетт пробрался сквозь толпу, собравшуюся вокруг мальчика, и присоединился к двум стоящим на коленях мужчинам, Олдену и Лестеру. Олден качал сына на руках, а пастор Коггинс смотрел на мальчика, и челюсть его отвисла, как воротина, у которой отлетела одна петля. Расти упал на колени между Олденом и Лестером и попытался оторвать руки мальчика от его лица. Олден — и, по мнению Барби, удивляться этому не приходилось — тут же ему врезал. Из носа Расти потекла кровь.
— Нет, Олден! Дай ему помочь! — закричала Линда и положила руку на плечо фермера.
Олден повернулся, судя по всему, с тем, чтобы врезать и ей. Его лицо говорило, что рассуждать здраво он не способен. Олден превратился в зверя, защищающего своего детеныша. Барби двинулся к нему, чтобы перехватить руку, если фермер замахнется, но потом в голову пришла идея получше.
— Здесь фельдшер! — прокричал он, наклонившись к лицу Олдена, стараясь перекрыть ему поле зрения, чтобы фермер не видел Линду. — Фельдшер! Фельдшер, фель…
Барби оттащили за воротник рубашки и развернули. Он едва успел сообразить, что перед ним Мелвин Сирлс, один из дружков Младшего, и на Сирлсе форменная полицейская рубашка плюс жетон на груди. Все так плохо, что хуже не бывает, подумал Барби, и, словно с тем, чтобы доказать его неправоту, Сирлс врезал ему по физиономии точно так же, как и на парковке у «Дипперса». В нос не попал, хотя целил именно туда, но губы разбил.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
