Глория согласно кивнула. Клара правильно судила о жизни и о любви. Глории предстояло сделать свой выбор и сделать его быстро, чтобы не жалеть потом. Иначе выбор сделают за нее, и тогда возврата назад не будет.
23
Клара
Клара перегнулась через перила и посмотрела, что происходит на первом этаже.
Дом буквально гудел от множества собравшихся: сотни гостей жевали, о чем-то болтали, смеялись; громко играла музыка — приглашенный специально на сегодняшний прием оркестр Ишэма Джонса, состоявший из одних белых. Обычно в доме было пустынно — только они с Глорией и тетушкой Би, да еще служанка. Сегодня, однако, не было проходу от самых разнообразных лиц — седовласых представителей чикагской элиты, друзей и родственников Бастиана с серыми лицами, пучеглазых знакомых семьи Кармоди. Приглашены были даже несколько местных знаменитостей, хотя никто не ждал, что они действительно придут.
Прием в честь помолвки Глории начался.
Клара наблюдала, заняв выгодное место наверху парадной лестницы. В вестибюле Арчибальд, дворецкий миссис Кармоди, отгородил место по обе стороны от входа — там толпились репортеры и фотографы. Как только объявляли имя каждого нового гостя, его встречали дружные вспышки магния, а затем — гул репортеров, стремившихся заполучить для своих газет какое-нибудь замечательное высказывание. В самом доме умело лавировали между гостями официанты в белых смокингах и перчатках; высоко подняв серебряные подносы, они разносили прохладительные напитки и легкие закуски.
Сами гости блистали роскошными нарядами. Там были девушки, желавшие слыть бунтарками, в переливающихся золотом, серебром и начищенной медью платьях, в длинных, до локтя, перчатках, с нитками жемчуга, свисающими до пояса; женщины постарше щеголяли в вечерних, до самого пола, туалетах из жоржета, крепа, атласа, с высоко взбитыми прическами, а в ушах и на пальцах у них сверкали бриллианты и прочие драгоценные камни. Юноши и мужчины во фраках с белыми галстуками-бабочками казались все на одно лицо.
Клодина преобразовала малую гостиную в гардеробную. Клара даже со своего места слышала, как бедняжка снова и снова выкрикивает: «Oui, monsieur!» А по всему дому громоздились охапки оранжерейных цветов: бархатистых белых пионов, грациозных белых калл — куда ни глянь, всюду нежные лепестки чистейшего белого цвета.
— О боже, — проговорила Глория, возникшая рядом с Кларой, — смилуйся надо мной!
— Главное — оставайся спокойной, что бы ни происходило, — Клара дружески толкнула кузину в бок. — В конце концов, это твой прием.
Глория не ответила. Она посмотрела на бурлящую внизу толпу, и на лице появилось страдальческое выражение.
— Пойдем, — подбодрила ее Клара. — Не можем же мы здесь вечно прятаться.
Девушки вместе спустились по лестнице.
Их появление исторгло дружное «Ооох!» из груди собравшихся, оно пролетело по всему вестибюлю и повергло гостей в молчание.
— Вот и они! — раздался чей-то возглас. И тут же грянули аплодисменты — такие бурные и долгие, что Глория даже покачнулась. На какой-то миг она показалась смертельно напуганной.
— Улыбнись фотографам, — подсказала ей Клара.
Аплодисменты не смолкали, пока девушки не сошли с нижней ступеньки. Спускаться пришлось долго. Клара уже собиралась сказать кузине: «Вот видишь? Не так уж все и плохо», — но тут кто-то крикнул:
— Улыбнись, Глория!
— Улыбнись, Глория, — передразнила Клара.
Глория повернулась к ней, и обе захохотали от души. Какое нелепое событие! Прием в честь помолвки девушки, которая не желает выходить замуж — потому что влюбилась в негра-музыканта. Вздумай он показаться сейчас здесь, его тут же вытолкали бы взашей, прямо из ворот особняка.
Бастиан, казавшийся сегодня особенно высоким и широкоплечим, ожидал невесту внизу, у лестницы. Лицо гладко выбрито, темные волосы зачесаны и уложены волнами. Он взял Глорию под руку, и пара стала позировать фотографам. Потом их окружила толпа.
Неожиданно все фотоаппараты нацелились на Клару.
Ослепленная множеством вспышек Клара проморгалась и обвела взглядом толпу, отыскивая Маркуса, но вокруг были только чопорные чикагцы в роскошных нарядах. В гостиной оркестр наигрывал какую-то нежную лирическую мелодию. Клара слушала и жалела, что она сейчас не с Маркусом, а торчит здесь, среди этих хищниц высшего света.
— Мисс Ноулз, мисс Ноулз! — окликнула ее журналистка в костюме с меховой опушкой. — Какое на вас чудесное платье! У кого вы его шили?
— Ой, этого я не выдержу, — пробормотала Клара и оглядела свое платье — чистого темно-синего цвета, узкое, плотно облегающее фигуру, ниспадающее до колен и отделанное по подолу шелковой лентой, украшенной вышивкой бисером ручной работы. Оно уже немного вышло из моды, но сохранило всю свою прелесть. Можно было ответить журналистке, что автор этого платья — Шанель, но ведь Простушке Кларе не полагалось этого знать.
— Клара, милочка, наконец-то! — Тетушка Беатриса проплыла через толпу и поцеловала Клару в обе щеки. Впервые в жизни она увидела тетушку в шикарном наряде — скромном черном платье и ожерелье, сверкающем множеством бриллиантов. Уже давным-давно тетя не выглядела такой счастливой и помолодевшей. «Тетушка Би выглядит очень элегантно», — подумала Клара. И высказала эту мысль вслух.
Тетушка Би обняла ее. Казалось, она искренне рада видеть Клару, в отличие от того дня, когда племянница только переступила порог ее особняка. Угроза исправительной школы превратилась в далекое кошмарное воспоминание.
— Я хотела ответить репортерам насчет платья. — Клара повернулась к ним. — Разумеется, мой сегодняшний наряд — не моя заслуга. Если бы моя тетушка не проявила такой щедрости, я бы выглядела как оборванка. У нас в деревне не очень-то разбираются в вопросах моды, но здесь я многому научилась.
— Ах, глупости! — протестующе замахала руками тетя Беатриса. — Ты завоевала весь город своими силами. — Она погладила Клару по руке и тихонько прошептала: — То, что свадьба все же состоится, — в немалой степени твоя заслуга. Я так рада, что ты приехала в Чикаго, милочка. Твои родители будут очень гордиться тобой.
Клара почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Она уже сто лет не вспоминала о родителях. Ей казалось, что они навсегда в ней разочаровались. Но тетушка, возможно, права, и теперь они перестанут стыдиться дочери.
— Мисс Ноулз, пожалуйста, позируйте для фото!
— Да, конечно, — ответила Клара. Она улыбнулась, не показывая зубов и положив одну руку на низкую талию платья. Другие репортеры забросали ее вопросами, но она охладила их пыл: — Извините, но мне необходимо перекусить. Иначе я просто умру от голода!
Она говорила неправду. Перед ее глазами стояло только одно, и это вовсе не была черная икра. Она хотела видеть Маркуса.
Он ожидал ее, прислонившись к одной из выкрашенных в кремовый цвет стен. Вид у него был еще более неотразимый, чем в тот день, когда она увидела его впервые, — если такое вообще возможно.
— Привет, красавец, — сказала Клара и потянула его за шелковый галстук.
Маркус поцеловал ее в щеку.
— Не думайте, будто я не видел, как вы там красовались, мисс Клара. Это в Пенсильвании тебя научили бросать такие томные взгляды в объектив?
— Маркус! Не смей при мне говорить такие пошлости. — Клара отхлебнула сельтерской из его стакана.
— Я не предполагал, что «томный» — это пошлое слово.
— Я имела в виду — «Пенсильвания».
— И все же, — Маркус изогнул свою восхитительную бровь, — я буду вынужден повторить его, когда спрошу, что подумают обо мне твои родители на ферме в Пенсильвании? — Он допил воду, взял с подноса проходившего мимо официанта две порции закуски с крабами и отправил себе в рот.
— Какой ты проворный, — со смехом воскликнула Клара. Так он хочет познакомиться с ее родителями? Ведь он пока не стал даже ее бойфрендом. А может, уже стал? «Не спешить», — напомнила она себе. — Мне казалось, что мы продвигаемся вперед потихоньку.
— Так и есть, — ответил ей Маркус. — Тихо, тихо, потихоньку. Так называется игра. — Он поправил выбившийся у нее локон. Каждый раз, стоило ему прикоснуться к ней, Клара просто млела. — Я уже говорил тебе, как ты сегодня прекрасна?
Он взял у официанта еще стакан сельтерской и небрежно вылил воду в стоявшую рядом кадку с цветами. Потом вытащил из кармана фляжку и разлил в стаканы золотистую жидкость. Протянул один стакан Кларе.
— Такое событие надо отметить шампанским. Увы, у меня ничего нет, кроме виски.
— Придется довольствоваться этим. — Клара подняла стакан. — Произнесешь тост?
— Непременно! — воскликнул Маркус, поднимая стакан. — За… — Он хитро прищурился. — Это может прозвучать банально, но давай выпьем за то, чтобы забыть прошлое и смотреть только в будущее.
