— Что-нибудь еще, полковник?
— Едва ли нужно говорить о том, что необходимо соблюдать строжайшие меры секретности. Ватикан обладает своей собственной, достаточно эффективной разведкой. Было бы большой ошибкой недооценивать ее возможности, — предостерег Бубовой. — Следовательно, членам Политбюро и их болгарским коллегам надо будет понять, что обсуждаемый вопрос ни в коем случае не должен выйти за рамки их узкого круга. С нашей стороны это означает, что не будет поставлен в известность даже Центральный комитет. Малейшая утечка информации будет означать катастрофу. Однако, в то же время, — продолжал полковник, — нам предстоит большая работа. Папа римский не имеет возможности изолироваться от общества; при этом он также не может предпринять те меры безопасности, какие предприняли бы мы или любая другая спецслужба, если бы возникла угроза жизни главы государства. То есть, с этой точки зрения папа является относительно «легкой» целью — разумеется, если нам удастся найти исполнителя, который согласиться с риском для жизни приблизиться к особе понтифика и сделать прицельный выстрел.
— Итак, если я заручусь согласием Политбюро, после чего мы попросим наших болгарских братьев о помощи, затем вы попросите этого полковника Строкова начать шевелиться, — сколько потом потребуется времени на подготовку операции?
— Полагаю, месяц, максимум — два, но никак не больше. Также нам понадобится определенное содействие со стороны римской резидентуры, но только в части выяснения распорядков и тому подобного, не больше. Наши руки останутся абсолютно чистыми — особенно если Строков поможет устранить исполнителя сразу же после того, как тот выполнит свою задачу.
— Вы хотите, чтобы ваш Строков выполнил это лично?
— Да, — кивнул Бубовой. — Борис Андреевич не гнушается пачкать руки в крови. Ему уже приходилось заниматься подобным.
— Очень хорошо. — Андропов опустил взгляд на стол. — Никаких письменных архивов относительно этой операции не будет. Как только я получу необходимые санкции, вам будет послано уведомление от меня лично, однако в нем не будет никаких конкретных указаний. Вы поймете, о чем именно идет речь, по идентификационному коду операции: 15-8-82-666. Вся подробная информация будет передаваться через курьера или при личной встрече. Вам все понятно?
— Так точно, товарищ председатель, все понятно. На бумаге будет значиться только идентификационный код. Полагаю, мне придется много полетать между Москвой и Софией, но с этим не будет никаких проблем.
— Болгарам можно доверять? — внезапно забеспокоился Андропов.
— Да, можно, товарищ председатель. У нас давние хорошие отношения с их оперативными службами, и в таких делах болгары имеют большой опыт — если честно, больший, чем у нас. В настоящее время у них значительно больше практики. Если где-нибудь кто-то должен умереть, как правило, эту задачу решают для нас болгары.
— Да, полковник Рождественский говорил мне об этом. Просто я не располагаю непосредственной информацией на этот счет.
— Разумеется, если у вас возникнет желание, вы сможете в любой момент лично встретиться с полковником Строковым, — предложил Бубовой.
Юрий Владимирович покачал головой.
— Думаю, лучше будет обойтись без этого.
— Как скажете, товарищ председатель.
«Так я и предполагал,» — подумал Бубовой. Андропов в первую очередь партийный функционер, не привыкший пачкать руки. Все политики одинаковые — жаждут крови, но при этом стремятся сами оставаться в стороне, поручая всю грязную работу другим. Что ж, решил полковник, а его ремесло как раз и состоит именно в этом, и поскольку все блага у него на родине находятся в распоряжении политиков, приходится их ублажать для того, чтобы доставать из улья мед. А у него, как и у всех в Советском Союзе, неудержимая тяга к сладкому. Успешное осуществление операции принесет ему генеральские звезды, хорошую квартиру в Москве, — а может быть, даже и скромную дачку на Ленинских горах. Они с женой с радостью возвратятся на родину. И если цена этого — смерть какого-то иностранца, неугодного политическому руководству Советского Союза, что ж, тем хуже для него. Ему следовало бы следить за тем, кому могут быть неудобны его действия.
— Товарищ полковник, благодарю за то, что приехали сюда и поделились со мной своими соображениями на этот счет. Ждите сообщений от меня.
Бубовой встал.
— Служу Советскому Союзу, — сказал он и направился к потайной двери.
Полковник Рождественский ждал его в приемной секретаря.
— Ну как, Илья?
— Я не знаю, имею ли право говорить, — последовал осторожный ответ.
— Если речь идет насчет операции «три шестерки» — имеете, Илья Федорович, — заверил его Рождественский, провожая в коридор.
— В таком случае, Алексей Николаевич, сообщаю вам, что встреча прошла плодотворно. В дополнение могу сказать только то, что я получил одобрение председателя.
В конце концов, хоть Рождественский и считается его другом, возможно, это лишь проверка.
— Я сказал Юрию Владимировичу, что на тебя можно положиться, Илья. Надеюсь, эта операция принесет нам обоим много хорошего.
— Алексей, как и все в этом здании, мы с тобой выполняем приказы.
— Позволь проводить тебя до машины. Ты еще успеешь на дневной рейс на Софию.
Через несколько минут Рождественский уже снова был в кабинете председателя.
— Ну? — спросил Юрий Владимирович.
— Бубовой только сказал, что встреча прошла хорошо, и без вашего разрешения не добавил больше ни слова. Илья Федорович — опытный профессионал, товарищ председатель. Связь вы будете держать через меня?
— Да, через тебя, Алексей, — подтвердил Андропов. — Я отдам соответствующее распоряжение. — Юрий Владимирович не чувствовал необходимости лично следить за ходом операции. Он привык мыслить общими категориями, не вдаваясь в подробности. — Что ты можешь сказать об этом полковнике Борисе Строкове?
— Болгарине? Фамилия его мне знакома. Кажется, это сотрудник разведки, который в прошлом специализировался на операциях физического устранения. Опыта в таких делах у него достаточно — и, судя по всему, Илья знает его хорошо.
— Что значит, Строков специализировался на подобных операциях? — спросил Андропов.
В этом аспекте деятельности КГБ председатель был не слишком сведущ.
— Ну, разумеется, основной род занятий у Строкова какой-то другой. Однако в «Държавне сигурности» существует небольшое подразделение сотрудников, имеющих опыт проведения таких операций. И самым опытным среди них является полковник Строков. Его послужной список безупречен. Если мне не изменяет память, он лично устранил семь или восемь человек, чья смерть была необходима. Насколько я знаю, в основном болгар, но также одного — двух турок. Относительно граждан западных стран мне ничего не известно.
— А это трудно? — спросил Юрий Владимирович.
— Личного опыта у меня нет, — признался Рождественский. Он не стал добавлять, что у него нет и никакого желания приобрести такой опыт. — Те, кто занимается этим, говорят, что их главная задача состоит не в том, чтобы осуществить операцию, а в том, чтобы довести ее до конца — то есть, избежать возможного расследования со стороны полиции. Видите ли, в настоящее время дела об убийствах раскрываются достаточно эффективно. Ну а данном случае можно быть уверенным в том, что следственные органы будут стараться изо всех сил.
— Бубовой хочет, чтобы этот его Строков лично отправился на место и устранил исполнителя сразу же после того, как тот сделает свое дело.
Рождественский задумчиво кивнул.
— Разумно. Насколько я помню, мы сами также обсуждали такой вариант.
— Да. — Андропов закрыл глаза. И снова у него перед глазами возник мысленный образ. Определенно, это позволит разрешить множество проблем.
— Да, следующая моя задача будет состоять в том, чтобы добиться одобрения Политбюро.
— И когда это случится, товарищ председатель? — не смог сдержать своего любопытства полковник Рождественский.
— Надеюсь, завтра вечером.
Заточенный в подвале, в центре связи, Зайцев забылся в рутине каждодневных дел. Только сейчас его вдруг осенило, какая же тупая у него работа. Начальству очень хотелось бы, чтобы ее выполняли машины, и он как раз и превратился в такую машину. Олег Иванович держал в своей памяти массу информации: какой идентификационный код соответствовал какой операции, и кто из старших офицеров на верхних этажах отвечал за эту операцию. У него в голове накопилось столько всевозможных сведений, что Зайцев только диву давался. Это произошло настолько постепенно, что он и сам прежде ничего не замечал. И только сейчас Олег Иванович впервые по-настоящему задумался над этим.
Однако у него из мыслей не выходил код 15-8-82-666…
— Майор Зайцев! — вывел его из размышлений голос, прозвучавший за спиной.
