алмазах.
Очнулся, чувствую — лежу. Судя по всему — на полу. А голова на коленях чьих-то. Ну, прямо как в старые добрые времена! Любит Саффа эту позицию, однако.
— Если ты меня не поцелуешь, я умру, не приходя в сознание, — мурлыкнул я, не открывая глаз.
— Думаю, это плохая идея, — серьезно отвечали мне.
Я подскочил как ошпаренный и вытаращился на Шеоннеля. Нет, ну я сам дурак. С чего я взял, что это обязательно Саффа мою голову к себе на колени положила? В одном я не ошибся — мы были в покоях именно Саффы, в спальне, на шкуре расстеленной на полу, у кровати Кардагола. Я заматерился и отполз подальше от полуэльфа, а то еще подумает что-нибудь не то. И тут раздается такое миленькое "хрю-хрю". Смешно этой морде ушастой!
— И не хрен ржать! — возмутился я, — я думал, это Саффа!
— Если бы, требуя поцелуя, ты знал что это я, мне было бы не смешно, — перестав хрюкать, со всей серьезностью заверил Шеоннель.
— Что я вообще здесь делаю? А ты, кстати, мог бы с девушкой остаться. Я тебе для чего морду под кулак подставлял? Чтобы ты тут со мной нянчился?
— Данаэль оценила твой подвиг… то есть мой, — Шеон улыбнулся, — но я тебе нос сломал, пришлось телепортировать тебя сюда, поскольку Юсар был здесь. Он тебя уже подлечил и отлучился ненадолго, попросил приглядеть пока за Кардаголом.
— Дурак ты, Шеон, надо было и Дану сюда телепортировать, чтобы увидела какой ты великодушный герой — сам чужие носы ломаешь и сам же на лечение относишь, — проворчал я, ощупывая нос. Все-таки, что ни говори, а лекарь Юсар отменный. Нос был в полном порядке.
— Дану Налиэль позвал, — недовольно нахмурившись, буркнул Шеоннель.
Ревнует он ее к этому Наливаю что ли? И вот еще вопрос — если он так трепетно к этой Дане относится, то какого, извиняюсь, фига, влюблялся тут в мою мать? Я так у него и спросил.
— Дульсинея самая прекрасная из человеческих женщин, — туманно объяснил этот ушастый романтик.
И как его понимать? Хотел я поинтересоваться, что он имел ввиду, но тут в спальне появилась Саффа. Взволнованная такая.
— Шеон, Юсар сказал, что ты Лина покалечил!
— Дурак твой Юсар, ничего он меня не покалечил, — возмутился я.
Все-таки ума у меня маловато. Нет, чтобы притвориться беспомощной побитой жертвой.
— Только вот голова кружится, — томно пробормотал я. Но попытка не удалась. Саффа скептически оглядела меня и посоветовала:
— Если голова кружится, отправляйся к себе и полежи. Шеон, ты тоже можешь идти, я теперь сама за Кардаголом присмотрю. С Ханной Юсар остался.
— Что? Да, как ты могла оставить ее с этим хлюпиком! — возмутился я, забыв, что я побитая жертва.
— Защиту я на ней хорошую поставила, Юсар, в случае опасности, телепортирует ее сюда, не вступая в бой. Не о чем волноваться. Тем более, что она не собирается бегать по дворцу, а ложится спать.
Я хотел сказать Саффе, какая она дура безответственная, но не успел.
Открылась дверь и вошла Ханна собственной персоной. Одна и без сопровождения! Даже без Юсара этого несчастного! Она в своем уме? Вошла и улыбается, зараза такая. Хотел я ей сказать все, что думаю об ее идиотском поведении, но тут Шеоннель как рявкнет:
— Иллюзия!
Я сообразить не успел, к чему, он. Хорошо, Саффа сразу поняла и прошипела:
— Лин, защита.
А потом одновременно все случилось. Мы набросили на Кардагола защиту, а "Ханна" швырнула в него атакующее. Что-то мне незнакомое — эльфийское. Но наша защита сработала. Не знаю, может быть, Кардагол обезопасил себя от всех видов магии (в том числе и от эльфийской), и это атакующее не причинило бы ему вреда, а может быть, мы сейчас ему жизнь спасли.
"Пламенный мотылек" одной рукой плетется, так вот я его и сплел, другой рукой удерживая щиты над Повелителем времени. Да только "мотылек" мой от убийцы отскочил, она тоже была защищена не хило… или он… кто там разберет под иллюзией.
И тут… нет, ну вы смеяться будете! Резко распахивается дверь и бьет "Ханну" в спину. От внезапного толчка она падает, едет носом по полу, тормозит возле шкуры, на которой мы трое топчемся, Шеоннель хватает это чудо за волосы и от души прикладывает головой об пол. А в дверях стоит Каро в полном апофигее.
Еще бы! Ведь что он видит? А видит он, что на полу лежит Иоханна Третья, без сознания, а мы трое этому несказанно радуемся.
— Что… что здесь? — пролепетал наш отважный начальник тайного сыска.
Шеоннель, решив, что объяснения займут слишком много времени, поколдовал над "Ханной" и придал ей истинный облик. Точнее ему — немолодому уже человеку, который даже в бессознательном состоянии продолжал крепко сжимать в пальцах украшенную причудливой резьбой трость.
— Что-то они повторяются, — заметила Саффа, — на балу использовали иллюзию и вот опять.
— Они не думали, что я могу оказаться здесь, — предположил Шеоннель, — это тот же человек, что и на балу. Интересно, кто наложил на него эльфийское волшебство?
— А это мы у него спросим, — потирая руки, вмешался Каро. От удивления он уже оправился и теперь вид имел уморительно деловой. — Сейчас стражу позову, они этого умельца, куда надо доставят, и мы его спросим. Как надо.
— Каро, это маг, — напомнил я.
— И не таких раскалывали! — важно изрек этот гений сыска и уточнил, — Жестовик? Словесник?
— Предметник, — Саффа пинком откинула подальше от незадачливого убийцы трость.
— Тем хуже для него! — оживился Каро, но руки бедолаге на всякий случай заковал в наручники. — Не трогайте его, я пойду за стражей.
— Я могла бы телепортировать его, куда скажешь, — вызвалась Саффа и улыбнулась интимно так, — я же у тебя там все закоулки знаю, не промахнусь.
— И когда успела? — ехидно поинтересовался я.
— А это, Эрраде, не твое дело.
— Давай его сразу к Сурику, — решил Каро.
Сурик — королевский палач. Так что я этому несчастному предметнику не завидую.
* * *
Эльфы ушли, а осадок остался. Неприятный тип этот борэль, хотя и красивый. Странное дело, эстетическое удовольствие я получила, а вот от общения в целом — никакого. Весело начинается моя карьера королевы.
Так, надо бы мне с кабинетом министров пообщаться. И вообще план действий обдумать, а то все как-то с бухты-барахты произошло. Да, надо бы еще с Юсаром о моем состоянии потолковать. Все ли в порядке, и чего следует избегать, за исключением приема представителей потенциально враждебных государств, взятия собственного отца под стражу и образцово-показательных разбирательств с
