в окно, — а что?
— То, что ты — дура!
Саффа вздрагивает и переводит на меня изумленный взгляд.
— Почему?
— Потому что тот, кто вывешивал этот плакат, знал, чего добивается. Если я сейчас прикажу бить по толпе атакующим, я так и останусь в памяти народа ведьмой!
— А разве ведьмой быть плохо? — тихо спрашивает Саффа, Озерная ведьма и опускает взгляд.
— Тебе — нет, — мягко проговариваю я, — а мне нельзя.
— И что мы будем делать?
— Пойдем к ним! Будешь меня прикрывать. Не будут слушать, врубишь своими атакующими с чистой совестью и наверняка. Во всяком случае, это произойдет у всех на виду.
— Ханна! Там что-то происходит.
Снова поворачиваюсь к окну. Вижу Дусю, Иксиона и Мерлина на крыльце. Существа они настолько колоритные, что ни с кем не спутаешь.
Что это с ними? Что это с ними?! У меня перехватывает дыхание. Кажется, это гроб. Терин же оставался в лагере. Он был очень слаб. Неужели он не выжил? Ох, бедный Лин. Нужно… Нужно как-то сделать так, чтобы ему было не слишком больно услышать о смерти отца. У меня дыхание перехватывает. Говорить тяжело.
— Саффа, иди к Лину, — отрывисто бросаю я.
— Зачем? — недоумевает та.
— Быстро!
Саффа расширяет и без того немаленькие глаза, но подчиняется и тут же исчезает. А я стою, пытаюсь отдышаться. Терин умер. Терин умер… Что же делать теперь? А Дуся, а папа? Как они это смогут пережить?
Снова бросаю взгляд в окно. На крыльце уже пусто. Куда они могли перенести тело? Наверное, в тронный. Он большой… А Терин князь… Или тронный, или зал для церемоний.
Бегу в тронный. По пути соображаю, что туда направляюсь не только я. Люди, видя меня, останавливаются, глядят с участием. И не только люди.
— Я должен выразить Вам свое соболезнование или поздравить?
Этот глупый вопрос задает мне Налиэль. Смотрю на этого эльфа и не понимаю — о чем он.
— Поздравить с чем, борэль?
— Теперь Вашей безопасности ничто не угрожает, — заявляет он и ухмыляется.
— Я Вас не понимаю, борэль. В любом случае, мне кажется, что сейчас Ваши сентенции более, чем не уместны!
— Простите, Ваше величество! — отвечает этот остроухий и кланяется.
У дверей тронного меня встречает Кир. Лицо у него обеспокоенное.
— Зачем ты встал?
— Ханна, ты как, держишься?
— Кир, этот человек был нам всем очень дорог. И сейчас меня очень беспокоит реакция его близких. Ты бы лучше вернулся к себе.
Качает головой.
— Нет, я должен тебя поддержать.
Проходим в зал вместе. А здесь уже достаточно много… как бы их назвать… разумных. Стоят, в молчании склонив головы. Я приближаюсь к гробу, закрытому какой-то нелепой прозрачной крышкой. Кир идет за мной, очень близко. Слишком близко, пожалуй, для того, чтобы это выглядело приличным. Останавливаюсь, делаю вздох. Сейчас я увижу человека, которого знаю с рождения, в которого была почти влюблена. Делаю шаг.
— Папа?
