— Уинни, а ну-ка прекрати!
Она резко обернулась и, к своему удивлению, увидела, что лошадь стоит на прежнем месте. В тот же миг на нее вновь упала холодная капля. Эйла задрала голову вверх и увидела над головой длинную черную от копоти сосульку, свисавшую с края отдушины. Пар, выделявшийся при готовке пищи и при дыхании, поднимался вверх и встречался с холодным воздухом, затекавшим в пещеру через отдушину, вследствие чего на ней образовался ледяной нарост, вид которого за зиму стал для Эйлы чем-то привычным. Сосулька же эта, судя по всему, образовалась совсем недавно.
Не успела Эйла опомниться, как ей на голову упала еще одна холодная капля. Отерев воду, молодая женщина издала радостный крик.
— Уинни! Уинни! Весна начинается! Снег начал таять! — Она подбежала к молодой кобылице и, обхватив руками ее мохнатую шею, принялась успокаивать занервничавшее животное. — Уинни, скоро на деревьях распустятся почки и покажется первая травка! На свете нет ничего лучше весенней зелени! Представляю, как тебе понравится нежная молодая травка!
Эйла выбежала из пещеры, словно надеялась увидеть мир зеленым, а не белым. Холодный, пронизывающий ветер тут же загнал ее назад; возбуждение, вызванное первыми каплями талой воды, вскоре уступило место крайнему унынию: тепло отступило на юг, и через несколько дней над долиной разразился такой буран, какого она не видывала и в разгар зимы. И все-таки, несмотря на то что в ту пору земля находилась под покровом ледников, весна уже начинала вступать в свои права — теплое дыхание солнца стало потихоньку растапливать ледовый панцирь земли. Капли воды, сорвавшиеся с сосульки, возвещали близкое таяние льдов. В скором времени долина должна была наполниться шумными живительными водами. Если бы Эйла знала, сколь страшной будет эта картина!
Звонкая капель вскоре сменилась весенними дождями, которые способствовали сходу снега и льда. В засушливые пустынные степи вновь пришла вода. Но таял не только снег, таял и сам огромный ледник. Весной у реки появилось множество новых притоков.
Неожиданные паводки заставали врасплох обитавших по пересохшим долинам рек животных. Они гибли сотнями. Бурное течение било и трепало их останки, а порой даже разрывало их на части. Талые воды прорывали новые русла, вырывая с корнем чахлые кустики и деревца, чудом сумевшие выжить в этих суровых условиях. Помимо прочего, вода несла с собой гальку, камни и огромные валуны.
Вода, грозно клокотавшая в узкой теснине, находившейся выше по течению, стремительно прибывала. Вскоре она уже смыла груду костей и плавника, под которой лисы устроили свою нору.
Эйла не могла усидеть в пещере. С каменного карниза она наблюдала за бурным, ревущим, яростным потоком, который день ото дня становился все многоводнее, разливаясь все шире и шире. Теперь она понимала, как могли попасть сюда кости крупных животных, многочисленные коряги и различные камни, не раз выручавшие Эйлу за время ее жизни в долине. Какая удача, что ее пещера находится на такой высоте.
Время от времени выступ скалы сотрясался от ударов тяжелых глыб и вывороченных с корнем деревьев. Удары эти устрашали Эйлу, но она давно усвоила фаталистический взгляд на жизнь. Если уж тебе суждено умереть, ты умрешь в любом случае. Соплеменники считали ее мертвой, ибо она находилась во власти проклятия. Ни одному из людей не дано совладать с силами, распоряжающимися их судьбой. Что может сделать человек, если под его ногами разверзается земля? Эйлу лишь поражала бездумная жестокость природы.
Каждый день приносил с собой что-то новое. Одно из высоких деревьев, росших на противоположном берегу реки, не устояло перед натиском стихии и рухнуло так, что его вершина зацепилась за каменный выступ. Впрочем, вскоре грязный поток увлек огромное дерево за собой, и оно скрылось за крутой излучиной. В нижней части долины появилось настоящее озеро, над поверхностью которого виднелись вершины редких деревьев и кустов. Им удалось было задержать огромный ствол поваленного дерева, но тут же, подчинившись всесильной воле потока, он подмял их под себя и тяжело поплыл дальше.
Эйле запомнился и тот день, когда весеннее тепло окончательно сломило сопротивление зимы. Она услышала оглушительный треск, и вскоре на реке показалось множество плывущих ледяных глыб. Сначала они сгрудились возле утеса, затем одна за другой стали исчезать за излучиной, постепенно теряя форму и массу.
Когда вода спала настолько, что Эйла смогла спуститься по узенькой тропке к реке, она с трудом узнала берег. Другой стала и грязная куча плавника и костей, скопившихся у подножия утеса. Помимо раздувшихся трупов животных, в ней появилось несколько вывороченных с корнем деревьев. Изменилось очертание берегов, многие деревья исчезли. Многие, но не все. В этих засушливых краях деревья (особенно те из них, которые росли в стороне от реки) имели чрезвычайно развитую корневую систему, уходившую на большую глубину. Растительность приспосабливалась к ежегодным весенним паводкам — множество росших по берегам деревьев и кустов было лучшим тому подтверждением. Эйла заметила на кустах малины первые зеленые почки, она с вожделением вспомнила о ее сладких красных ягодах, но тут же сникла.
Зачем думать о ягодах, которые созреют только летом? Если она решит продолжить поиски Других, в долине ее к тому времени уже не будет. Оставалось решить, когда именно она покинет долину. Сделать это оказалось куда сложнее, чем представлялось ей вначале.
Она сидела на своем излюбленном месте, в дальнем конце каменного карниза. С той стороны, которая была обращена к лугу, имелось удобное каменное сиденье с небольшой полочкой, на которую она обычно ставила ноги. Отсюда открывался хороший вид на долину, река была скрыта за скальным выступом. Она стала искать взглядом пасущуюся на лугу Уинни и вскоре заметила ее уже возле самого утеса. Кобылица скрылась за каменным лбом, но Эйла слышала звук ее приближающихся шагов.
Увидев большую голову степной лошади с темными глазами и жесткой гривой, она заулыбалась. Ей в глаза бросилась темная полоса, шедшая по спине золотистой кобылки, и еле заметные темные полоски на ее передних ногах, нижняя часть которых была окрашена в темно-коричневый цвет. Молодая кобылка вопросительно посмотрела на женщину, тихонько заржала и, не получив от Эйлы никакого ответа, продолжила свой путь к пещере. С виду она была уже вполне взрослой, пусть пока и нескладной кобылой.
Эйла вновь обратила взор к долине и вернулась к мыслям, занимавшим ее все дни напролет и не дававшим ей спать по ночам. «Разве я могу вот так взять и уйти? Сначала надо хорошенько поохотиться и, может быть, дождаться той поры, когда созреют первые фрукты… А что я буду делать с Уинни?» Именно в этом и состояла одна из ее главных проблем. Эйла не хотела жить одна, но, с другой стороны, она ничего не знала о людях, которых в Клане называли Другими и к которым она, вне всякого сомнения, принадлежала. «Что, если они запретят мне жить вместе с ней? Бран ни за что не позволил бы мне держать взрослую лошадь, особенно такую молодую и ласковую… Вдруг они захотят убить ее? Она ведь даже убегать от них не станет. Ну а меня они скорее всего не послушают. Бруд убил бы кобылку на месте. Что, если Другие похожи на Бруда? Или того хуже? Ведь убили же они ребеночка Оды, пусть и не нарочно.
