— Святая Дева! — вскричал он. — В чем дело? Кто вы такой, черт возьми? Что происходит?
— Доброе утро, доктор, — сказал Сток, и по его лицу расползлась усмешка.
— Доктор? — озадаченно повторил мужчина. — Должно быть, произошла какая-то ошибка. Я не доктор.
— Вы гинеколог, не так ли? — спросил Сток. — Иначе зачем бы вам понадобился этот проклятый гинекологический стул в самой середине вашей чертовой комнаты? Чуть колено не сломал о его подножки.
Все внизу громко рушилось, и как раз в то самое время, когда он уже начал волноваться о спутниках, Эмброуз и Росс вошли в дверь спальни.
— Я только что разбудил доктора, — сказал им Сток.
Мужчина пошевелился под простынями. Росс поднял «Чистильщика» и навел на сидящего человека. «Чистильщик» имел свойство полностью завладевать вниманием людей.
— Выньте руки из-под простыни, очень медленно и сцепите их на затылке, — сказал Росс. Мужчина, теперь совершенно притихший, делал как ему говорили. Но кто бы не делал, глядя в дуло обреза?
— Это нужный тебе человек, Констебль? — спросил Сток.
Эмброуз подошел ближе и изучил лицо мужчины, мысленно накинув тридцать лет лицу со старой фотографии и тому наброску, который сделал Стаббс Уизерспун. Лицо уже не было похоже на те старые изображения, но глаза не изменились. Один взгляд, и сразу становится ясно — перед тобой убийца. Дикие, темные глаза убийцы. Эмброуз не сомневался. Он был лицом к лицу с человеком, изображенным на черно-белом новогоднем фотоснимке. С одним из трех братьев, которые зарезали родителей Алекса Хока. Он наклонился и сказал ему прямо в лицо:
— Как вас зовут, сэр?
Человек недоверчиво уставился на него. Все это, вполне вероятно, дело рук его братца Мансо! Он был ужасно зол. Это по указанию брата его вынудили оставить «Марти». Его предатель-брат дорого заплатит за это. Он…
— Я спросил, как ваше имя! — нервно закричал Конгрив.
— Я — адмирал Карлос де Эррерас, сеньор! Главнокомандующий флота Кубы! Это произвол! Я требую, чтобы вы…
— Тихо.
Эмброуз вынул небольшой кожаный портфель, открыл его и показал мужчине свое удостоверение.
— Меня зовут Эмброуз Конгрив, — сказал он ровным голосом. — Я следователь уголовного розыска Скотланд-Ярда. От имени Ее Величества Королевы Елизаветы II я помещаю вас, Карлоса де Эррераса, под арест по подозрению в убийстве. Я приказываю, чтобы вы следовали за мной. Немедленно!
Мужчина вздохнул, спокойно убирая руки с подушек. На лбу его все еще висела небольшая черно-розовая маска. Сток, улыбаясь, смотрел на Эмброуза, собираясь поздравить его с поимкой, но в это время Росс закричал:
— Стокли, берегись!
Но было уже слишком поздно. Рука жирного человека, держащего маленький черный пистолет-пулемет, была направлена прямо на Стокли. В его голове мелькнула мысль: дерьмо, вот что случается, когда идешь на задание без бронежилета. На него будто обрушилась кувалда.
Сток еще стоял на ногах, когда Эмброуз выстрелил в руку Карлоса, прежде чем тот смог второй раз нажать на курок. Толстый вскрикнул от боли, а Сток рухнул на пол.
Эмброуз опустился на колени около Стока и прижал к ране носовой платок. Вытекло много крови, но он дышал. Росс застегнул на целом запястье толстого наручники и что-то говорил в микрофон. Эмброуз щупал пульс Стока. Росс сказал в микрофон:
— Том, доложи обстановку.
— Стрельба все еще продолжается, — сказал Квик. — Я снял одного человека.
— Мы спускаемся к парадному входу. Обеспечьте нам прикрытие.
Затем Росс взял Стока под руки и попытался поставить на ноги.
— Давай, Стокли, мы должны сейчас же показать тебя доктору!
— Он ведь доктор! — проговорил Сток, слабо усмехнувшись, и указал на толстого. Шатаясь, встал на ноги. Вся его одежда спереди была липкой от крови.
Они дошли до лестницы. Росс шел впереди с «Чистильщиком», поддерживая Стока. Затем следовал толстый, которому Эмброуз приставил к спине пистолет. Эмброуз мог сказать, что стрельба внизу стала менее интенсивной, когда они начали спускаться по широкой мраморной лестнице. Он видел, как Сток обхватывает все крепче шею Росса, чтобы не потерять равновесия на лестнице, и услышал в наушниках Росса громкое предупреждение Квика.
Внезапно над головой засвистели пули. Внизу стояли трое молодых парней в футболках с оружием в руках. Эмброуз почувствовал резкую боль в груди и упал на мраморные ступени. Глядя в потолок, Эмброуз сумел пошевелить руками и ногами. Боже милостивый, он был все еще жив. Но сейчас их всех могут убить.
Росс не стал ждать следующего выстрела, нажал на спусковой механизм «Чистильщика», и из дула вырвался поток зарядов, которые буквально разорвали трех мужчин и швырнули их останки к входной двери.
Росс протянул руку, и Эмброуз схватил ее, пытаясь встать на ноги.
— Держись, — сказал ему Росс, повесив на одно плечо «Чистильщика» и дав Эмброузу опереться на другое. — Теперь к двери!
Они сошли вниз по лестнице. Оказавшись снаружи, увидели, что солнце уже взошло.
Ступени перед входом в дом были залиты кровью. Переступая через чью-то оторванную ступню, Эмброуз как-то сумел сказать Россу, что в обоих «Хаммерах» есть ключи. Кровь била из Стокли струей даже сквозь носовой платок, которым он зажимал рану.
Эмброуз обнаружил в себе силу, о которой прежде не подозревал, ткнул ствол в спину арестованного и скомандовал идти.
— Я в порядке, — сказал он Россу. — Давай только уведем этого ублюдка отсюда ко всем чертям!
Росс сел за руль одного из «Хаммеров», посадив рядом с собой арестованного. Эмброуз сел сзади и прижал дуло пистолета к затылку кубинца. Он чувствовал головокружение, а вид их арестанта в черно-розовой шелковой пижаме и с маской на голове сбивал его с толку.
Вдруг на ступени высыпала новая волна парней, которые собирались стрелять в них. Внезапно они начали падать на землю. Ему показалось, что в верхнем окне он увидел Тома Квика со снайперской винтовкой, который делал небольшие черные дырочки в головах людей.
— Держись, инспектор, — сказал Росс и утопил акселератор. «Хаммер», визжа колесами, помчался вокруг фонтана, достиг деревянных ворот и сорвал обе створки со стоек, пробив дорогу к выходу.
— Хорошо, подозреваемый у нас, — услышал Эмброуз слова Росса в микрофон. — У нас две жертвы, нуждающиеся в немедленной медицинской помощи. Вели своим парням немедленно уходить! В «Хаммере» перед входом есть ключи. Используйте его!
Две жертвы, подумал Эмброуз. Это означало, что он, должно быть, одна из них.
Внезапно он почувствовал острую боль в груди, и в глазах потемнело.
44
Вики придумала прозвища для большинства своих кубинских охранников.
Среди них был Туз, не расстающийся с маленькой черной пластмассовой гребенкой. Он все время чесал ею свои длинные черные локоны, тщетно пытаясь придать прическе пышный вид. Был Рентген под два метра ростом и весом всего около шестидесяти килограммов. Еще был Большая Шишка, названный так не из-за своего огромного размера и прыщей на лице, а из-за того, что он постоянно хвастал о похождениях со всеми девочками в лагере.
И наконец, человек по кличке Широко Закрытые Глаза. Он был, судя по всему, главным в четверке и, безусловно, самым страшным. Он не бил ее, слава Богу, но и никогда не отводил от нее глаз. Они забрали купальник и драгоценности, а взамен дали хлопчатобумажную сорочку, которую она стирала каждый день.
Глаза заставлял ее раздеваться два-три раза в день. Он постоянно крутился рядом, улыбаясь, всегда находил повод на время избавиться от трех других, отсылал их по разным поручениям, приказывал отдыхать.
Глаза был единственным хранителем ключа от наручников, которыми она была прикована к кровати. Она должна была спрашивать его разрешения всякий раз, когда хотела воспользоваться ванной. Он всегда держал дверь открытой. Однажды, когда она вышла из душа, он стоял в привычной наглой позе. Трикотажная рубашка была распахнута, штаны спущены.
— И вы думаете, что я должна расстраиваться по поводу этой малюсенькой штуковины? — сказала она.
Возможно, он не понял, что она сказала, но понял, что подразумевала. Он никогда не делал так больше. Еще, конечно же, были русские. Один жирный, другой маленький, которого она смутно припоминала, кажется, это он угощал ее напитком во время Джункану.
Глаза не подпускал к ней этих двоих. Она узнала от Рентгена, что они постоянно предлагали охранникам огромные суммы денег за то, чтобы провести один час с ней. Глаза приказал им не трогать ее, или он убьет их. Но кто знает, как долго или как далеко будет простираться его ревность. Она ежедневно уверяла себя, что грамм флирта равнялся пуду защиты.
Она собиралась пережить все это. Неважно, какой ценой. Неважно, сколько времени это займет. По ночам она думала об Алексе. И еще об отце. Кроме нее, у него никого не было. Если бы только был какой-нибудь способ дать ему знать о том, что с ней. Подкупить одного из охранников? Чем?
