— Вы держите меня здесь потому, что хотите использовать меня. Вероятно, для того чтобы добраться до Алекса Хока? — спросила Вики, глядя ему прямо в глаза. — Как вы намереваетесь сделать это?
— Очень хорошо! Наша беседа может окончиться довольно быстро, хотя начало мне уже нравится.
— Это хорошо, что быстро. Значит, время моего пребывания здесь можно значительно сократить, генерал. Когда вы отпустите меня?
— Если вы все сделаете так, как я скажу, и ваши усилия будут соразмерны требуемому результату, то вас освободят целой и невредимой.
— Вы даете мне слово?
— Моя милая сеньорита, у вас нет никакого выбора. Пешку в любой момент могут съесть, понимаете?
— Понимаю. В таком случае почему мы не начинаем?
— Да ради Бога!
Мужчина открыл ящик стола и положил на стол кассетный магнитофон и толстую газету.
— Пожалуйста, пододвиньте свой стул к столу. Так вам будет удобнее вести запись.
Она сделала, как ей сказали, и почувствовала, как ее захлестнула волна ужаса. Фотографии, на которые смотрел Руки-ножницы, были явно не из его семейного альбома. Это были снимки женщин с отрезанными пальцами, ушами, сосками.
Вики подавила рвущийся из горла крик и заставила себя дышать ровно. Она едва слышала то, что говорил мужчина.
— Перед вами текст, который вы должны прочитать в этот микрофон. Сначала произнесете свое имя, а затем зачитаете это сообщение, адресованное Алексу Хоку. В нем говорится, что вы теперь — политическая заключенная. Вы были взяты в заложники кубинской национально-освободительной группой, известной как Telaraca. Потом вы можете сказать от себя. Умоляйте вашего возлюбленного. Скажите ему, что ваша жизнь будет напрямую зависеть от того, как ревностно ваш друг Хок будет следовать нашим указаниям.
— Каким указаниям?
— Вас это вообще не должно беспокоить. Я сам сообщу их, когда вы закончите. Я скажу, чтобы Хок использовал все свои связи в Вашингтоне — в Государственном департаменте и в Белом доме и отговорил Соединенные Штаты от любой агрессии или оскорбительного действия в отношении нашего нового правительства.
— И все?
— Почти. Вы случайно не слышали, говорил ли Хок о некой карте? Карте сокровищ, если быть более точным?
— Нет, никогда.
— Не по этой ли причине он вернулся на Экзумы после всех этих лет?
— У него отпуск, генерал. Он просто любит рыбачить.
— Хорошо. Если с вашей памятью вдруг возникнут проблемы, я уверен, их легко можно будет решить, прибегнув к услугам этого джентльмена, стоящего справа от меня. В завершение послания вашему другу я сообщу ему, что, если вы соберетесь предпринять какую-либо попытку к бегству, вас застрелят немедленно. Как вам этот нюанс?
Он вручил ей сегодняшний выпуск «Майами геральд».
— Вы закончите свое сообщение, прочитав заголовок первой полосы и сегодняшнюю дату. Таким образом, он не станет сомневаться. Вы понимаете?
— Да. Включите магнитофон, пожалуйста.
Генерал де Эррерас нажал на клавишу.
— И еще одно, — сказал он, вынув из своего кителя конверт и пододвинув его к ней.
Она открыла конверт и глянула внутрь. Там был золотой медальон, который Алекс дал ей.
— Этот медальон принадлежит вам? — спросил он.
— Да, — ответила Вики. — Когда-то принадлежал.
45
Гомес сидел по-турецки рядом с баром в полной темноте. Он сидел на полу, держа в одной руке полупустую бутылку «Столичной», а в другой — RC.
Даже самые любопытные патрульные, которые, бывает, заглядывают в окна, ничего бы не увидели.
Зачарованный небольшими красными цифрами на устройстве, он едва замечал тошнотворный запах пролитого пива и водки и загаженный пол.
Он сделал еще один большой глоток теплой «Столичной».
Черт, да он бывал в таких пакостных местечках, что это раем кажется! Помимо RC, свет исходил от круглых флуоресцентных часов в стене. Он видел их совершенно ясно. Следить за неумолимо бегущим временем — вот, черт возьми, что нужно в данный момент.
Между глотками водки он прогонял в голове Большой План. Записывать свои обязанности он, конечно же, не стал. Чтобы удостовериться, что БП прочно сидит в его голове, он пересказывал его вслух много раз.
Первое: нужно нажать обе кнопки на RC, когда пробьет полночь. Именно поэтому он сидел так, чтобы быть незаметным, но при этом видеть часы.
Спустя пятнадцать секунд после того, как начнется обратный отсчет перед забегом тараканов, его член начнет звонить. Ха-ха. Нет, нет, ему на сотовый позвонят спустя пятнадцать секунд после того, как он нажмет кнопки. Он ощупал свою промежность. Да. Сотовый телефон был все еще там, где он его оставил. Не так уж много места там, где висит большой кобель, — вот так, детка!
Так. Хорошо. Телефон звонит, он отвечает. Что он должен ответить? Гм, черт. Что Хулио сказал ему отвечать? Тараканий Мотель! Да! Он вспомнил! Еще глоток водки в качестве награды. Он говорит: «Тараканий Мотель».
Вслед за этим голос из трубки говорит… что же… ага, точно: «Есть свободные номера?»
А он отвечает, что… как там… «Нет, все номера заняты на тридцать часов!»
Да, детка. Он все помнит до мельчайших подробностей!
Потом что?
Ах да. Он берет своего дружка RC и направляется с ним к заставе, где служит Спарки, прямо к изгороди перед границей. Просит Спарки пропустить его. А если вдруг Спарки сегодня не на дежурстве, он… Господи! Он глянул на зеленый флуоресцентный циферблат настенных часов. Он не мог поверить этому, черт возьми!
На часах было уже четверть первого!
Уже пятнадцать минут, как надо было нажать эти чертовы кнопки! Боже. Сидел, пил здесь, думал, и что в итоге? Только пропустил самый важный момент всей его вонючей жизни, вот что. О, черт. Теперь-то что будет?
Миллион зеленых бумажек отрастят себе крылья и полетят куда-нибудь.
Пока он медленно вставал на ноги, по его лицу потекли слезы. Положил RC на стойку и утер глаза. Всю свою жизнь он думал, что был умен. И теперь он должен признать горькую правду. Он — просто тупое ничтожество из Маленькой Гаваны, и всегда был им.
Он обошел вокруг стойки и подтянул табурет.
Он продолжал смотреть на эти чертовы часы, и теперь… минутку!
Теперь часы показывали одиннадцать сорок пять! Что за чертовщина! Он, наверное, потерял рассудок. Почти. Сидя за стойкой, он смотрел на часы в зеркальном отражении! В зеркале на них было двенадцать пятнадцать. Это было только отражение. В действительности сейчас было одиннадцать сорок пять! Все хорошо! Он снова в порядке! Еще целых пятнадцать минут в запасе! Внезапно в глаза ему ударил свет. Он оглянулся.
В окна со стороны фасада кто-то посветил фонариками, затем раздался стук во входные двери. Они что, заметили его?
Патрульные, должно быть. Как раз вовремя, парни, действительно вовремя, спасибо вам большое за бдительность.
Он захватил «Столичную» и RC, отбежал от стойки и упал на колени. Он должен был сматываться, причем быстро. Он гусиным шагом дошел до черного хода, с двери которого сорвал замок.
Две секунды спустя он уже бежал под густой завесой дождя к своему автомобилю. Прямо позади его машины стоял «Хаммер», на крыше которого вращалась синяя мигалка. Проклятие! Он оглянулся назад и увидел, что два фонарика уже светили внутри. К тому времени, пока те тупые патрульные дойдут до черного хода, его и след простынет.
Он открыл дверь машины, бросил бутылку и RC на переднее сиденье. Потом вскочил за баранку и крутанул ключ в зажигании.
Вот дерьмо, только не теперь. Ну же, чертов «Юго», двигай! Заводись, черт возьми! Дождь, должно быть, залил распределитель, вот что случилось. Ну почему именно сейчас! Стой-ка, а вот и идея.
Он схватил бутылку водки и RC, выпрыгнул из своего автомобиля и подбежал к патрульной машине. Ключи остались в зажигании! Да! Значит, есть Бог!
Он включил заднюю передачу, развернулся и увидел, как два фонарика метнулись сквозь пелену дождя в его сторону. Наверное, хотят перегородить ему дорогу. Ну, уж ни за что, девочки. Машина подпрыгнула на бордюре и выскочила на газон, потом на главную улицу. Глянул на часы. Без десяти. Он мчался к вышке Спарки, время от времени поглядывая в зеркало заднего вида.
Сделав резкий поворот, он увидел другой «Хаммер» с синими проблесковыми маячками, блокировавший улицу. Господи Иисусе! Он ударил по тормозам, едва не сбив двух стоящих перед ним патрульных, и дал задний ход, сбив при этом чей-то высокохудожественный почтовый ящик. Дерьмо случается, соседи.
Да ладно, пошло бы все это к черту. Даже на дороге покоя не дают. Он глянул на часы. Осталось семь минут. RC лежал рядом с ним. Тридцать часов и семь минут остается до «освобождения номеров в мотеле». Он только должен был сохранять спокойствие, и все. Так он всегда действовал, правда ведь?
Эти двое патрульных впереди оставались на месте. Руки в боки — крутые парни, наверное, насмотрелись слишком много судебной хроники.
