Одной из самых удивительных личностей, с которыми я был знаком, являлся Хаджи Амин аль-Хусейни, великий муфтий Иерусалима; он умер в июле 1974 года. Родившийся в 1895 году в Иерусалиме, ученый доктор Корана, он воевал с турецкой армией во время первой мировой войны. В 1920 году, когда лорд Артур Бэлфор довел дело до признания декларации об образовании в Палестине так называемой национальной еврейской резиденции, он фанатично защищал арабские притязания, за что англичане осудили его на десять лет тюремного заключения. После побега в Трансиорданию он был избран великим муфтием и лидером Верховного мусульманского совета. Это сделало более легким его триумфальное возвращение в Иерусалим. Высокий британский комиссар в Палестине пытался вести с ним переговоры, но безуспешно. В 1929 году Хаджи Амин аль-Хусейни, являвшийся одновременно политическим и религиозным лидером, объявил джихад, священную войну против сионистской колонизации. Опять оказавшийся под угрозой ареста, он сбежал в Ливан, где французы поместили его в хорошо охраняемую бейрутскую резиденцию. Он опять убежал и после невероятных приключений добрался до Багдада. Его друг, Рашид Али аль-Джейлани, организовал там в 1941 году государственный переворот, при небольшой поддержке со стороны Германии — наши самолеты имели ограниченные возможности посадки в Сирии, которая являлась французской подмандатной территорией, несмотря на достойные похвалы усилия «Интеллидженс Сервис». Однако Рашид Али потерпел поражение, и великий муфтий в очередной раз вынужден был скрываться. Он сбрил бороду и одел европейский костюм. В 1942 году находился на острове Родос, а затем в Тиране. Наконец, он нашел убежище в Германии, где был принят Гитлером.[172]
Хаджи производил удивительное впечатление. Со снежно-белой бородой, голубыми глазами и в белой феске, он походил на героя из книг «Тысяча и одной ночи». Он безоговорочно поддерживал нас, и Африканский корпус Роммеля, безусловно, воспользовался огромным влиянием этого человека в Северной Африке.
В 1946 году, после возвращения из Германии, Амин аль-Хусейни поселился в Египте. Он опять был избран председателем Верховного мусульманского совета. С его мнением считались на мусульманских конференциях в Карачи (1951) и Бандунге (1955).
Благодаря ему мы планировали на Ближнем Востоке три интересные операции.
Первая — это уничтожение двойного нефтепровода Ирак — Средиземное море. Бойцы арабских спецподразделений многократно подрывали эту важную артерию, поставлявшую нефть крупным нефтеперегонным заводам в Хайфе и Триполи. Однако трубопровод быстро восстанавливали, и надо было начинать сначала.
Наши инженеры сконструировали малую плавающую мину, которую можно было впускать в трубопровод, но она выводила из строя только вентили. Бомбардировка фосфорными бомбами в закрытой долине, где оба трубопровода проходили параллельно, имела бы тот же результат — для восстановления трубопровода достаточно было заменить несколько труб, так как бомбы только прожгли каналы.
Надежнее было бы уничтожить одну насосную станцию — для ее запуска потребовалось бы два или три месяца. Рядом с каждой из них находился небольшой аэродром, предназначенный для самолетов, осуществляющих патрулирование трубопровода, а также оборонительный бункер. Следовательно, можно было послать на планерах ночное спецподразделение на одну из этих станций. Друг Анны Рейтш, профессор Георги, выдающийся специалист в области планеризма, сконструировал новый транспортный планер, способный вместить двенадцать вооруженных солдат и выдерживавший скорость буксировки до 400 км/ч. В Айнринге, вблизи Пассау, мы занялись проблемой буксировки этих тяжелых планеров обратно после проведения операции для обеспечения возврата наших солдат. Эта работа длилась долго, и меня осенила идея использовать американские транспортные самолеты (при необходимости восстановленные механиками Люфтваффе), которые были сбиты или совершили вынужденную посадку на территории Третьего рейха, например, «ДС-4» и «ДС-6». Они смогли бы добираться до Ближнего Востока и возвращаться назад.
Мы располагали хорошими снимками, сделанными с воздуха, насосных станций и их «патрульных» аэродромов. Стартовые дорожки казались очень короткими, но нам стало известно, что их удлинили. Цель была выбрана. Я решил, что вблизи нее совершат посадку шесть четырехмоторных самолетов, а наши люди будут находиться под огневым прикрытием легких пушек и танковых пулеметов, установленных на самолетах. У нас было специальное оборудование, предназначенное для уничтожения антенны на бункере, чтобы сделать объявление тревоги по радио невозможным. Но, к сожалению, незадолго до операции наши «ДС-4» и «ДС-6» были уничтожены на земле во время вражеского налета на военный аэродром в Мюнхене. Операцию на трубопроводе Ирак — Средиземное море мы были вынуждены отменить.
Также потерпела фиаско операция, имевшая целью блокирование Суэцкого канала, находящегося под наблюдением экипажа одного из наших реактивных самолетов. Необходимо было выбрать день, когда в канале находилось семь или восемь кораблей. По сигналу с самолета наши «люди-лягушки» потопили бы первый и последний корабль, а остальные — как получится. Боевых водолазов планировалось доставить на Синай на планере и так же забрать их обратно. Мы разработали свою систему возврата планеров (союзники поступили подобным образом во время операции «Market Garden» («Огород»)), но не получили топлива, необходимого для проведения этой миссии.
Планируемые нападения на некоторые узловые пункты нефтяных промыслов Баку мы откладывали до бесконечности, всегда по одной и той же причине — нехватке снаряжения и, прежде всего, транспорта.
Таким же образом мы легко могли бы атаковать шлюзы некоторых портов, находящихся на южном побережье Англии. Требовалось только переправить наши «живые торпеды» на специальных планерах, но их не хватало.
Однако я больше всего радуюсь, что из всех неудавшихся предприятий мне не довелось выполнять операцию «Der Wolf bellt» («Волк воет»).
В конце ноября 1943 года я получил приказ от Верховного главнокомандования вермахта направиться с ротой батальона «Фриденталь» через Париж в Виши и ждать там дальнейших распоряжений. В Париже я связался с комендатурой парижского гарнизона, расположенной на площади Оперы и в гостинице «Континенталь» возле улицы Риволи. Меня удивило количество офицеров всех родов войск, находящихся там, но еще больше высокопоставленных армейских чинов оказалось в гостинице «Маджестик», где размещался командующий немецкими войсками во Франции. В конце концов мне стало известно, в чем дело. 9 ноября в находящемся в Алжире Французском комитете национального освобождения генерал бригады Шарль де Голль снял с поста сопредседателя этой организации генерала армии Генри Жиро и возглавил комитет лично.
К работе в комитете он быстро привлек двух коммунистов в ранге министров, Меди и Фаджо. Эта достаточно серьезная информация, и можно было предполагать, что в Виши предпринята «операция Бадольо». В соответствии с другими слухами, планировалось похищение главы французского государства маршала Петена. Высадку британо-деголлевского десанта должны были обеспечить люди из окружения маршала.
Я направился в Виши, готовый к любой неожиданности. В моем распоряжении было шесть рот полиции охраны,[173] мой специальный батальон и батальон дивизии войск СС «Готенштауфен».
Эти силы, 2000 человек, могли быстро перекрыть город. Я разместил их вокруг Виши, на севере на аэродроме, на западе около Вес, на востоке около Кассе и на юге вблизи Хотерив. Я отправил дозор даже в лес Рандан, находящийся поблизости, но чужих парашютистов там замечено не было.
Я не получил информации ни от СД, ни от Абвера. Переодетые в гражданские костюмы, мы с моим начальником штаба Адрианом фон Фелкерсамом собрали кое-какую противоречивую информацию. Я отдавал себе отчет, что проблема Виши была серьезной, но не из-за парашютистов де Голля. Знаменитая встреча в Монтуаре (октябрь 1940 года)[174] оказалась безрезультатной для обеих сторон.
С Францией, как я уже говорил ранее, необходимо было подписать мирный договор. В течение пяти лет эта страна находилась под нашей оккупацией, и военное счастье отвернулось от нас. Возникло движение Сопротивления при участии коммунистов, вожди которых с июля до октября 1940 года рекомендовали брататься с нашими солдатами. Гитлер до такой степени не интересовался французскими делами, что в ноябре 1943 года он даже не знал, что уже с декабря прошлого года посла Абетца нет в дипломатическом представительстве.
Я разместил свои подразделения вокруг Виши, но и после этого не получил никаких указаний, и потому направился в Париж. Там мне был отдан приказ, якобы из «Волчьего логова», вернуться в Оверни и ждать пароль «Волк воет». Сразу же после его получения мне надлежало распространить свою опеку на главу французского государства и его врача, доктора Менстреля, отвечать за их жизнь и ждать дальнейших инструкций.
