более безумного. Он вздрогнул, когда Хотару с ухмылкой поинтересовалась:
— Завидуешь?
— … молчи.
Свет в комнате погас.
Он не был уверен, заснула ли Хотару, но сам Сакура ворочался довольно долго — новости огорошили его, и к одной проблеме добавилась еще тонна. «Йошивара», это странное предложение помощи. Неужели он все же перешел дорогу какой-то корпорации? Может, ему следовало пойти на работу в место более… «чистое», не связанное с якудза, как и советовал ему отчим? Тогда он бы не участвовал в темных делишках Юасы и не вызвал бы на себя гнев кого-то настолько влиятельного.
Уткнувшись носом в матрас, Сакура постарался забыться, но его разбудил легкий толчок в плечо. Над ним зависла Иккуко — ее лицо было едва различимо лишь благодаря свету с улицы — и, наклонившись ближе, она зашептала:
— Так что, это все?
Сакура поспешил закрыть глаза, но его начали расталкивать вновь.
— Тогда зачем она тут?
— Она… забыла ключи?
Не мог же он пересказать весь тот диалог, ну правда? Иккуко не стоило знать о том, что он вляпался в какое-то дерьмо. В отличие от него, перед ней были открыты все дороги, и Сакура не собирался портить ей юность своими проблемами.
— Но есть же электрический отпечаток, даже ключи не нужны… — Сакура прижал палец к губам сестры, затыкая ее. Хотару могла это использовать. Могла. Конечно могла. Но это разрушало их чудесную придуманную историю. — Опять будешь оправдывать все это работой? Я обижусь.
Даже в темноте он ощутил на ней осуждающий взгляд.
— Я расскажу тебе все… попозже. Когда все закончится. Хорошо?
— Все будет нормально?
Сакура вздрогнул.
— В смысле?
— Все же будет хорошо?
И что он мог ответить на это, в самом деле?
Что за ним, вероятно всего, следила одна из крупнейших корпораций? Что они ввязались в дело, которое может закончиться их смертью? Что Хотару поставила его перед фактом, и казалось, что впереди их ждет только мрак?
Он кисло улыбнулся и ощутил, как чужая рука вцепилась ему в запястье.
— Там, у лифта… С тобой кто-то был, да? Не ты же их убил?
Ее голос опустился до такого шепота, что Сакура едва различал слова.
— Не я.
— Я видела… что-то, когда приехала. Этот человек тоже с тобой?
— Нет. Он не со мной.
— Но зачем он тогда их убил?
— Он… просто добрый самаритянин. Вот и все.
— Разве в Эдо так бывает?..
— Иногда чудеса случаются.
В ответ раздался лишь вздох. Казалось, Иккуко задумалась — быть может, она размышляла о чем-то своем; или же понимала, что он врал ей во благо. Обманывать сестру было нехорошо, но он не мог впутать его во все то, во что вляпался сам. Если, по итогу, он погибнет, а она ни о чем так и не узнает… Лучше уж так.
Чужая рука обхватила его запястье крепче; затем, ее пальцы обхватили его ладонь.
— Ладно. Только береги себя, хорошо?
— Я постараюсь.
В полумраке, с этим осуждающим обеспокоенным взглядом, Иккуко страшно напоминала ему мать. Но более открытую; в ее взгляде не читались отпечатки тяжелой жизни, в конце концов, Иккуко жила в мире, где не было забот, окруженная любовью, достатком и счастьем. В мире, где ей позволялось очень многое.
Он смутно помнил первые пять лет жизни — остаточные мрачные воспоминания о вечном голоде, трущобах, где выживать приходилось каждый день, где мать делала все, чтобы не дать ему умереть; все это, пока его не привезли в новый дом.
Он помнил, как растерялся, когда увидел то место — абсолютно другое, и помнил слова матери, тихие, счастливые.
Уставшие.
— Теперь мы ни в чем не будем нуждаться. Теперь все будет хорошо.
Помнил и чужую руку, опустившуюся ему на голову, и голос:
— Ты выглядишь смышленым. Надо будет заняться твоим обучением.
С этими мыслями Сакура закрыл глаза и медленно провалился в сон.
Программа бодрствования сбоила, и «открыть» глаза с первого раза не получилось.
Башка все еще трещала, и теперь было очевидно, что дело точно не в алкоголе. Таблетки уже перестали действовать, оперативная память просела из-за отсутствия очистки кэша — и все из-за этого сраного вируса, или что там засело у него в голове. Прорычав себе под нос нечленораздельные ругательства, Сатоши медленно сел на кушетке и огляделся по сторонам.
Акеми в клинике уже не было — видимо, она поспешила избавиться от куртки. Звонок Кайе вчера вечером оказался не столь результативным, и, в итоге, он пришел к единственному верному выводу, что надо было обратиться к рипперу, хорошему, а не какому-нибудь самоделкину из подполья. Знакомых таких у него не было, у Акеми, судя по-всему, тоже, поэтому оставался единственный выбор: позвонить одному корпоративному хорьку, который, на удивление, обладал кучей полезных связей.
На часах было десять; Сакура явно уже не спал. Сатоши коротенько расписал в сообщении свою проблему и попросил телефон риппера, и, к своему удивлению, получил ответ почти моментально.
Звонком, правда.
— Тебе нужен кто-то конкретный? — по голосу казалось, что он чем-то занимался на фоне, и, помассировав переносицу, Сатоши буркнул:
— Кто-то, кто покопается у меня в мозгах. Кайя тут помочь не смогла.
— Значит, риппер… — неожиданно, обошлось без ехидных комментариев. — Я знаю одну, она отличный специалист, но берет недешево.
— Конкретнее, молодой человек.
— Тысяч пятнадцать за диагностику.
— Дам ей тридцать, если она скажет, какого хера произошло.
Голова отдалась резкой болью на очередное задумчивое «хм-м-м» по ту сторону связи.
— Скажи, что ты от меня, — в сообщении пришел телефонный номер. — Может, это как-то посодействует… чему-либо.
Сатоши с сомнением уставился на присланный телефонный номер и затем огласил ту мысль, которая витала в его голове все время от начала диалога. Он еще раз с сомнением взглянул на трубку и бросил:
— Я точно с Сакурой разговариваю?
— В смысле?!
Вот этот вопль уже больше походил на него.
— Ты какой-то подозрительно добрый, — голова вновь решила расколоться, и Сатоши зарычал. — Твою ж мать!
— Вот и помогай теперь.
— Ладно, спасибо, — Сатоши вздохнул и ощутил, как голову посетила мысль еще лучше предыдущей: — Ну, ты если что, сестре привет передавай. И телефончик ее подкинь, что уж там.
На той стороне раздался полный возмущения вопль, а затем пошли гудки. Ну, теперь их встречи станут гораздо веселее, учитывая, что у него появился такой козырь в рукаве. Весьма симпатичный!
Когда Сакура разлепил глаза, Иккуко уже прихарашивалась перед зеркальной поверхностью телевизора.
Предыдущая ночь казалась безумием, диким сном — но это была, черт возьми, правда. За ними следила
