Алексеевич не подумал плохого про неё и всю семью.
Помимо вездехода Пучинкиных заинтересовало, что Доронины придумали дать некоторым
своим людям обособленное дело. Богатырша Аксинья отчиталась перед прогуливающимся с
гостями молодым боярином, что начала работу над новыми моделями игрушек. Пучинкин
только крякнул, услышав иноземное слово «модель».
Митька с гордостью сообщил, что занимается обработкой земли по науке, а Любаша добила
любопытствующих вдумчивой организацией процесса работы каменщика и сбыта товара.
В общем, не деревня, а сплошь научные деятели.
Дальше Вячеслав не повёл гостя. Жена намекнула, что крестьяне запарились в работе и
ничего не успевают. Он удивился и даже усомнился, но поберегся оплошки перед гостем.
Дуняша же занималась своими делами. Сшила себе тетрадь из заграничной бумаги и
переписала туда всё то, что ей рассказывала лекарка. Дед рассердится, что она взяла у него
белые листы, но бумага местного производства серая и рыхловата.
Вот ведь, предмет для расстройства!
Дуняша знала, как изготавливать бумагу, но чуть ли не до девятнадцатого века её отбеливали
хлором, а с ним она возиться не хотела. Можно было попробовать добавить в состав белой
глины, но качество все равно будет сильно уступать отбеленной химией бумаге. На Руси же не
знали про хлорное отбеливание, и как результат, бумага получалась серой, желтоватой или
коричневатой, но только не белоснежной.
Записи заняли много времени, и Дуня была рада, что брат больше не беспокоит её. Вроде бы
он чем-то увлекся и кроме дядьки никого не требовал к себе, но вечером она неизменно
рассказывала ему сказку и целовала в милостиво подставленную щечку.
С гостями прощались тепло, особенно с молоденьким бояричем. Родители всё-таки
предварительно сговорились за молодых, но по рукам не ударили — время есть. Пучинкиных
загрузили незатейливыми подарками, дали припасов в дорогу и уже выстроились ручкой
махать, как Дуня обратила внимание, что нигде нет брата с его дядькой. Нехорошо это. Потом
накажут мальчишку из-за того, что не проводил гостей. И тут:
— А-а-а-а-а, ратуйте, люди! Белая змея ползёт!
Недоумение и тишина. Все вытянулись, чтобы посмотреть, кто с ума сходит. Набег? Но при
чём тут змея?
— Свят, свят, свят…
— А-а-а-а!
— Господи помилуй! Отче наш, иже еси на небеси…
— Привидится же такое…
— Ад разверзся! Из-под земли гад выполз!
— Иродище нашу землю поганит! Ратуйте люди!
— Спасайтесь! Бегите!
Народ заполошно забегал, сбивая друг друга с ног, но под защиту стен боярского дома
укрылся и ворота закрыли. Мужчины приготовили оружие и встали на защиту. Ничего не
понимающая Дуня смотрела, как люди крестятся и пятятся. Кто-то забылся и свалился со
стены.
— И вправду змея! — ахали люди.
— Только её лошадка везёт, а на ней сидит маленький боярич, — недоуменно выдал самый
глазастый.
— Точно, вон его дядька рядом едет!
Дуня не вытерпела и поднялась на стену.
К своему изумлению, она увидела пятиметровую гусеницу! Гигантское белое насекомое
шевелилось, подергиваясь телом, но при этом его тащила лошадь.
Конструкция была проста. Лошадь шла и вместе с ней прокручивалась большущая
шестерёнка из плетеной лозы. Эта шестеренка походила на громоздкое колесо, но было
закреплено так, что, крутясь по ходу движения она заставляла проворачиваться основу, а на
основе на разных уровнях были закреплены кольца. И что получалось, основное бревнышко
крутила шестеренка, а оно вращало ряд колец, а они уже волнами приподнимали тело
гусеницы, соединенное с кольцами палками.
Ванюша замахал рукой и восторженно заорал:
— Во какая! Это мы с дядькой сделали!
Люди засмеялись, начали толкать друг друга в бока, вспоминая, кто что кричал,испугавшись.
Одобрительный гомон нарастал и вскоре все высыпали наружу, чтобы посмотреть, как всё
сделано.
Боярыня Милослава схватилась за голову, а псковичи и Вячеслав недоуменно
переглядывались, поражаясь реакции людей. Как-то быстро они отошли от испуга и с
нездоровой любознательностью ринулись вызнавать технические подробности.
Народ деловито обходил забаву маленького боярича, одобрительно прицокивая языком.
Оказалось, что почти всё было сплетено из тонких ивовых веточек и обшито белёным льном.
Вот эта белизна ввела всех в заблуждение. Уж очень ладное получилось чудовище благодаря
ей.
— Я хотел большую! — захлебывался Ванюша, рассказывая о том, как всё было. — Все
делали маленькие деревянные, а мне хотелось птицу сделать и полететь!
— Как птицу? Да разве ж можно на ней лететь?
— Но птицу сложно было, и мы с дядькой решили начать с гусеницы! — чуть смутившись
из-за столь кардинальной смены планов, признался мальчик.
Дуня несколько раз оббежала Ванюшкино сооружение. Вблизи все выглядело грубовато, но
на расстоянии эффект был «вау»! Если бы повсюду были пески, то гигантская гусеница
выглядела бы космическим существом. Дуняша на миг остановилась, пытаясь понять, что ей
сейчас попыталось подсказать воображение, но не до того было.
Боярышня подлетела к брату и зацеловала его от избытка эмоций. И дядьку Ванюши
поблагодарила, прижимая руки к груди. Он молодец! Помог ребенку реализовать фантазию.
И даже подбежавшему Иван Харитонычу подмигнула, глядя на его шокированный вид. А
вот старший пскович укоризненно покачивал головой:
— Это ж сколько полотна ушло на баловство? — задал вопрос он в никуда.
Дуня прикрыла брата, чтобы малыш не видел рожу этого зануды. Над страхолюдным
вездеходом боярин восхищался, а попытку Ванюшки мыслить по-особенному норовит осадить.
Тут ведь не ткань считать надо, а вдохновение и приложенные силы в реализации своих планов.
Опять же шестерёнка и подсоединённая крутилка! Это же… ах! Это же новаторство! Это ух! Да
хватает того, что Ванечка ещё маленький и для него уже достижение, что он несколько дней
занимался одним проектом!
Дуня перевела взгляд на мать, ища поддержку, но увидела только, как ей в руки подавали
хворостины. Тогда она поискала глазами отца…
— Сынок, неужели это ты придумал?
— Ага! То есть нет! Это Степка сделал, — махнул он в сторону деревенского парня, —
только он маленькую смастерил, а я большую!
— Какой ты у меня розмысл!
— Ага! — Ванятка просиял и щедро делясь своей славой, добавил: — И Дуняша тоже. Это
она всё начала. Если бы не Дуня, то все с утра до вечера пропадали бы в поле.
Пучинковы развернулись к ней и недоверчиво оглядывали, ища признаки бунтарского
характера и ума… наверное.
Дуня им застенчиво улыбнулась, но улыбка её подувяла, когда она заметила, как мать
сжимает губы и слушает рачительного Фёдора, размахивающего перед её носом пустым
коробом, в котором раньше лежало полотно.
— Кто бы сомневался, что тут без нашей Дуняши
