Вам, капитан Ребров, я объявляю выговор, свою работу вы провалили полностью. Вы не только не знаете, что происходит на вверенном вам участке, но даже и не пытаетесь узнать. Теперь этим займется группа подполковника Щербины, я привез этих спецов с собой с Кавказа и уверен в том, что любую задачу они выполнят. Задачу я озвучил — в течении недели мы должны выяснить причины произошедшего и доложить Президенту.
В дальнейшем такой расхлябанности я не потерплю. Мы должны все знать о Терре, как о компании и как об игре, и контролировать все процессы в достаточной степени для гарантированной защиты законов и интересов нашей страны. Капитан Ребров, пока еще капитан, вы с вашим отделом будете входить в группу Щербины и выполнять все их поручения. Все остальные, не прекращая текущей работы, должны также сосредоточиться на выполнении этой основной задачи. Завтра, в девять ноль-ноль, я жду здесь от всех вас предложений по решению поставленных задач. Все свободны.
Вид из окна ресторанчика «Азия» на Моховой на улицу, восторгов не вызвал бы даже у самых заядлых патриотов родного города. Погода опять испортилась, а выпавший за ночь снег подтаял, и повсюду образовались лужи, вперемешку со слякотью, небо заволокло тучами, из которых шел то снег, то дождь, то вообще непонятно что.
Порывы промозглого северо-западного ветра и еще не везде растаявший ледок превращали попытки пешеходов добраться до цели в экстремальный спорт, впрочем, для коренных жителей это было не внове. Надеяться на городские службы, особенно в праздники — дело безнадежное и опасное для здоровья.
Люди двигались по улицам с предельной осторожностью, каждый петербуржец при этом чем-то напоминал корову на льду, в момент, когда несчастное животное, скользя копытами, жалобно мычит и пытается в раскоряку вернуться на безопасный берег. За столиком ресторанчика, у окна с видом на Моховую, сидели двое и молча смотрели на старушку, которая опытными мелкими шажками пробиралась вдоль тротуара к аптеке.
Оба были в мрачном настроении, но сочувствовали женщине и мысленно ее поддерживали. Возможно, это помогло, и старушка, вцепившись в поручни левой рукой, облегченно перекрестилась правой и уже более уверенными шагами стала подниматься по трем ступенькам, ведущим ее к цели и лекарствам. Оба наблюдателя расслабились и только сейчас обратили внимание на то, насколько они напряглись, наблюдая за попытками пожилой женщины выжить в трудных условиях.
— Бардак, как всегда. Неужели невозможно хоть что-то сделать для очистки улиц. Столько денег в бюджете города, а на такую ерунду…
— Да, а что тебя удивляет? Когда иначе было? Это у тебя после разноса у нового шефа настроение такое.
— А с чего ему быть хорошим. Все, чего достиг за годы беспорочной, все разом псу под хвост.
— Утрируешь, Игорь. Просто это новая метла по- новому метет. Обычное дело — первым делом всех на дыбы поставить, дать шенкеля и пустить в галоп. Потом уже, когда все поймут, кто в доме хозяин, можно знакомиться и понижать градус.
— Хорошо бы так, а то до понижения градуса мне бы понижения в звании не схлопотать. Что-то у меня оптимизма маловато, похоже, что я заранее попал в козлы отпущения. В случае провала на меня всех собак и повесят.
— Не исключено, все под богом ходим. Но я не думаю. Это наверху что-то странное происходит. В Москве. Если Прохоров лег, то остальные сейчас переделом займутся, или все в казну отойдет на время, и переделят уже потом, когда спокойнее станет.
— Это да, но не главное это. Испугались там, скорее всего, что нечто неизвестное и непонятное смогло по бизнесмену номер один ударить. Страшно стало. Ведь ударить по номеру два, по логике вещей тот, кто завалил первого и укрепился за его счет, может уже сильнее. А у номера десять и вовсе шансов нет. Засуетились все, и Петр Петрович этому яркое свидетельство. Старика жаль, нормальный был мужик.
Глава 31
— Раньше, когда он тебе разносы устраивал, ты так не думал.
— Думал, но не говорил. Он за дело наезжал, по уму, и давал шансы исправить ляпы. Учил и помогал. Трудно было с ним, но я его уважал всегда. За Русь мужик сердцем болел и под себя не греб. Этого же я не понимаю. Что он вообще хочет сделать? Закрыть Терру? Что вообще можно сделать? Я, Гриня, многое про Терру думал и все перепробовал. Скала. Не пробиться туда, поздно.
Закрыть такой проект уже никто не решится, уже сейчас она больше денег в казну дает, чем все сырье, что мы за границу гоним, а что будет, когда она до Китая всерьез доберется и до Индии? А не закрывая и не пытаясь туда вломиться силой, что мы можем? Как будто специально ее такой неприступной крепостью сделали. Один этот бункер, с основателем живущим там, о многом говорит.
— Игорь, опомнись, о чем он тебе говорит, если ты его не видел ни разу и даже толком не слышал ничего.
— Слышал, я одного из администрации Терры раскрутил слегка.
— Без санкции? Как?
— Остался препаратик один еще со старых времен, помнишь утечку в Алмазе разрабатывали.
— Ты псих. И хранил до сих пор? Точно псих. Ну и что?
— Я этот препарат ему в бутылку водки ввел, он по пятницам вечером напивается до одеревенения и мемуары пишет, стихи и прочую белиберду. Так он тогда под этим препаратом в свой комп о Терре столько понаписал, что я еще год разбирался.
— И что, он все забыл?
— Понятия не имею, должен был. С диска я ему все стер тогда, а он беспокойства никакого не проявлял, и не проявляет. Живет, как раньше. Суть в другом. Того основателя Прохоров со товарищи пытались выкурить из бункера или пробиться к нему, но при первых же попытках игра стала сливаться. Игроков всех сразу вынесло без объяснений и бардак начался жуткий. Чуть все вообще не рухнуло.
Прохоров сразу задний ход дал, но и этого оказалось недостаточно. Тот парень в бункере тоже пытался что-то сделать, но все летело к чертовой матери. Потом был туда звонок из ниоткуда, и затворник этот смог порядок навести. Больше уже никто не пытался что-либо в игре менять.
— Значит, есть еще один, кто понимает? Основатель?
— Надеюсь.
— Ты пытался его найти?
— Нет. Не пытался. Во-первых, такого искать страшновато. Предусмотрительный. Во- вторых, если бы я его нашел, то не смог бы гарантировать безопасности ни ему, ни себе. В конторе давно, с девяностых еще бардак, и кто на кого работает не разберешься.
— Да, такой козырь в руках держать рискованно, не наш уровень. Пусть уж лучше гуляет.
— Пусть гуляет, может, это для страны полезнее будет. А те ребята крутые, которых по следу звонка Прохоров послал, слились.
— Как?
— Не как, а куда. В канализацию. Буквально. Промежуточный источник сигнала был в подземном коллекторе. Когда они туда всей шоблой влезли, там авария произошла, и прорыв. Их засосало в магистральный канализационный коллектор. Туда им и дорога, но я по следам этого парня ходить зарекся. Прохоров же продолжает искать, хотя уже без надежды. Давно это было.
— Так ты тогда это все и включи в отчет, глядишь и пронесет.
— Что я включу? Препаратик этот? Да только за него меня посадить могут, а за применение без санкции, это вообще. Что-то долго нам блюдо дня готовят, выпить нужно, мочи нет.
— Да несут уже. Давай первую без тоста.
— Давай.
— Хороша. Водка не водка, наливка не наливка. Молодец хозяин, придумал что-то и не признается, потихоньку и не спеша клиентуру набирает. Я сюда третий год только ради этого напитка номер три и хожу. Пьешь, а в голове только проясняется.
— Наверное травы китайские или что-то в этом роде. Мне ценно то, что похмелья не бывает. Давай сразу по второй. За Терру, и чтобы о нее ее враги зубы обломали.
— Лады, но не так громко.
— Ты же пару дней назад проверял это место.
— Два дня — это долго. Ты с московскими познакомился?
— Формально. Не московские они, с Кавказа. Закрытая команда. Старая. Как я понял, у них опыт других операций, в основном борьба с террором, причем жесткая. Зачем их сюда? Там у них и агентура, и горы они там уже знают, как свою…
