Впрочем, японцы не раз подтверждали свою способность догонять, быстро совершенствовать и внедрять в массовое производство технологии, созданные в других странах. Ныне они решили делать главный упор не на персональный компьютер, а на сотовый телефон. Уже более 70 миллионов японцев имеют мобильники с прямым выходом в Интернет. Через свой аппарат они могут принимать и отправлять сообщения по электронной почте, совершать банковские операции, заключать сделки в сети электронной торговли и даже рассчитываться за проезд по платным автострадам, не тратя времени в очередях перед терминалами.
Итак, Стране восходящего солнца снова приходится догонять Запад, раньше ее устремившийся в век информатики и кибернетики. Японцы, как и прежде, ищут новые пути, пытаются применить в новых целях уже имеющиеся преимущества. Взять, к примеру, такую область японского лидерства, как роботостроение. Страна восходящего солнца вот уже 30 лет широко применяет роботы в производстве. На ее долю приходится почти 60 процентов действующих в мире промышленных роботов. Практически безлюдные цехи японских автозаводов выглядят, как сцены из научно-фантастического романа. Самые трудные для людей операции, например сварка кузовов, с безукоризненной точностью выполняют не знающие ни усталости, ни понедельничного похмелья роботы.
Кибернетика почему-то особенно близка сердцу японских ученых и инженеров. В то время как их американские коллеги сделали ставку на информационные технологии, японцы изобрели тамагочи – виртуальное существо, привлекающее человека лишь тем, что о нем надо постоянно проявлять заботу.
Огромный коммерческий успех имела новинка концерна «Сони» – собачка Айбо. Этот робот-щенок поворачивает голову на зов, виляет хвостом перед хозяином и лает на чужих. Он был выставлен на продажу в Токио по цене около 2500 долларов. Причем 3000 таких игрушек разошлись за 20 минут. 2000 собачек Айбо были за 4 дня проданы на Западном побережье США, правда, большинство покупателей и там составили японцы.
Если щенок Айбо восхищает как чудо кибернетики, то владелец котенка Тама подчас вообще забывает, что его любимец – робот. Он ласкается к хозяину, мурлычет, закрывая глаза, но способен и выпускать когти. Кибер-котенок, созданный корпорацией «Омрон», не только развлекает детей, но и скрашивает одиночество престарелых.
Автор котенка Тама, инженер Таканори Сибата, поначалу работал над промышленными роботами. Но теперь стал энтузиастом нового направления.
– Я хочу, чтобы роботы вошли в быт людей, стали их спутниками и друзьями…
Воплощением этой мечты может служить медвежонок Кума, созданный концерном «Мацусита». Это робот-сиделка, предназначенный присматривать за одинокими стариками и быть связующим звеном между ними и ближайшей поликлиникой.
Когда 77-летняя пенсионерка Кадзуко Томияма выходит из спальни, она слышит голос медвежонка Кума: «Доброе утро. Не забудь, что сегодня в 11 часов тебе идти к врачу. Оденься потеплее – на улице 13 градусов».
За этим следует принятый у японцев обмен приветственными фразами. Причем каждый диалог записывается на пленку и передается на пульт местного собеса. Если владелец не отвечает на реплики робота, в ближайшей поликлинике звучит сигнал тревоги и на место выезжает бригада «Скорой помощи».
– Меня всегда пугала судьба моего одинокого соседа, который умер у себя дома, а люди узнали об этом лишь две недели спустя, – говорит Кадзуко Томияма. – Теперь, под присмотром медвежонка я спокойна. Приятно, что он помогает в доме – зажигает свет, включает кондиционер, а попросишь – и телевизор.
По мнению инженера Сибата, емкость рынка домашних роботов может составить в Японии 10 миллиардов долларов – а это вдвое больше, чем нынешний рынок промышленных роботов. Так что игрушки вроде щенка Айбо, котенка Тама и медвежонка Кума – это не пустяк. Да и технологии, нужные для их изготовления, двигают Японию вперед, в век информатики и кибернетики.
Вот уже в третий раз – как в 1868 и 1945 годах – Страна восходящего солнца переживает переломный момент в своей истории. Первый перелом совершил император Мэйдзи, которого соотечественники сравнивают с Петром Великим. Его реформы положили конец периоду полной изоляции от внешнего мира и поставили Японию на путь модернизации под девизом «западная техника – восточный дух». Второй перелом произошел после разгрома японского милитаризма. Тогда удалось удачно провести конверсию централизованного военно-промышленного комплекса, правильно выбрать наиболее перспективные отрасли для экспортно ориентированного производства и превратить Японию во вторую экономическую сверхдержаву мира. К концу 80-х годов была достигнута цель, служившая национальной идеей для послевоенных поколений японцев: доказать, что они ни в чем не уступают тем, кто победил их во Второй мировой войне.
На пороге XXI века Япония вновь оказалась на перепутье. Ее «секретное оружие», важное слагаемое успеха послевоенного экономического чуда: семейственность, патриархальность в трудовых и деловых отношениях (за что японцы называют свою страну «кадзоку-кокка» – государство-семья) – все это оказалось устаревшим в постиндустриальном обществе.
Промышленная революция середины XVIII века в Англии изменила не только способ производства, но и образ жизни людей, характер их взаимоотношений, систему ценностей. Такие же принципиальные сдвиги сулит и информационно-технологическая революция на рубеже XXI века. Именно в силу своей самобытности Япония ощущает это особенно остро. Новая национальная цель – превратиться из «царства групп» в «царство личностей» – стала безотлагательной необходимостью. И вот на нынешнем, третьем крутом вираже японской истории под перекрестным огнем критики оказалось именно то, чем Страна восходящего солнца привыкла гордиться, – народное образование.
Его стержнем, как уже отмечалось, служит экзаменационная система, основанная на конфуцианских принципах отбора чиновников в Древнем Китае. Суть ее – приучать людей запоминать, а не размышлять; поступать, как принято, а не искать самостоятельных решений; следовать традициям, а не ломать их. Такое народное образование отвечало запросам массового серийного производства, когда требовалась горстка умных генералов и армия послушных рядовых.
Но вот пришла эпоха информационных технологий. А Интернет – инструмент сугубо индивидуальный. Японский метод принятия решений на основе анонимного общего согласия с ним плохо сочетается. Ключом к успеху служит теперь личная творческая инициатива. Коллективизм, который в 50–80-х годах был для Японии источником силы, ныне стал причиной ее слабости.
