– Меня зовут Клодиний, и я – владелец этого дома, господа.
Ага… Князь прищурился – ну, наконец-то объявился.
– Ищете себе пристанище или просто так, перекусить, зашли? – Может быть, и поселимся, – усмехнулся Рад. – Если моей супруге понравится твое жилье. Округлив глаза, Клодиний приложил руки к груди:
– Оно не может не понравиться! Мой дом – самый лучший в этом городе.
Князь поднялся с лавки:
– Тогда, уважаемый, веди, показывай.
– Э-э… – хозяин инсулы замялся, искоса посматривая на воинов. – Рассчитывать на всех, господин?
– Нет, – Радомир махнул рукой. – Моя верная дружина заночует и во дворе, я вижу, он у тебя просторный.
– О да, да, но… может быть, тогда – последний этаж.
– Нет, двор их устроит больше. Эти славные воины, видишь ли, не привыкли к подобному жилью. Кстати, если понравится, я заплачу вперед.
– О, славный господин, – тут же залебезил Клодиний. – Поднимайся же со своей дражайшей супругой следом за мной. Ты увидишь все своими глазами. Поверь, тут есть, на что посмотреть.
Заскрипела лестница, и князь с княгинею, следуя за гостеприимным хозяином, оказались в просторных и даже изысканных апартаментах, состоявших из четырех тянувшихся анфиладой комнат, со стенами, обитыми недешевой тканью – палевой, голубой, нежнозеленой. Тяжелые портьеры, ставни на окнах, удобная и красивая мебель – кровать с ножками в виде звериных лап, шкафчики, высокие сундуки, резные столики, стулья.
– А вот, извольте обратить внимание – место для омовений. В городе, конечно, имеются термы, но, увы, увы, сейчас все в таком запустении. Такие уж времена!
– Понимаю, – покивал князь. – А соседи как? Кто тут еще проживает? Надеюсь, люди приличные?
Клодиний вздохнул:
– Откровенно говоря, кроме вас, никого нет, мои господа. Так что вам тут будет удобно.
– Ах, никого нет… – Радомир задумчиво провел рукой по полке с деревянными цилиндриками-книгами.
Такие вот книжки-свитки были куда дешевле, нежели тяжелые переплетенные тома из дорогущего пергамента, которые далеко не каждый интеллигентный человек мог себе позволить. Молодой человек с любопытством осмотрел книжечки: Тертуллиан, Вегеций, Макробий – чтение, можно так сказать – весьма специализированное, не какие-нибудь там стихи или романы. Письма, рассуждения, трактаты…
– Это кто же здесь раньше жил?
– Некий господин Марцелий Игун, – с гордостью отозвался домовладелец. – Очень знающий человек, зодчий.
– Зодчий?!
– Ну да. Он и акведук ремонтировал и еще много чего строил.
Рад почувствовал, как похолодело в груди, как часто-часто забилось сердце. Горячо! Горячо! Неужели, нашел?
– А где он сейчас, уехал? – Уехал, наверное, – Клодиний развел руками. – Тут такая история, не знаешь, как и сказать…
Когда, заплатив сразу за три дня, супруги наконец остались вдвоем, радость конунга передалась и его жене. Правда, та все еще сомневалась:
– Так ты, о, муж мой, думаешь, будто этот Марцелий – тот самый строитель и есть? Тот, что рыл могилу, отводил реку?
– Ну да, ну да! – Радомир довольно потирал руки. – И пропал он как раз в то время. Где-то на Саве-реке – ну, ты ж сама слышала! Сава, значит… Сава!
Хильда мягко взяла мужа за руку:
– Успокойся, милый. Сава-река – большая, длинная. Век можно искать!
– И все же… ниточка уже показалась!
– Ниточка Ариадны?
– А ты у меня умная.
– Отец Ингравд любил эту историю, – княгиня мечтательно прикрыла глаза. – О Тезее, о чудовище Минотавре, о лабиринте. О, муж мой. Давай-ка и другие ниточки потянем, а? Ты говорил, кажется, о яде? Об инструментах, повозках? Вот и глянем. Я завтра пройдусь по местным лавкам, по рынку – надо, мол, отравы, крыс потравить, чтоб мор не разносили. А ты, милый, по скобяным складам пройдись – может, там чего и зацепишь, все легче будет.
– Умная ты у меня, – еще раз повторил князь.
Потом подошел к жене, обнял. Целуя в губы, мягко повалил на ложе. Распустил пояс, погладил твердеющую под тканью грудь… И утонул. Утонул в глубоких глазах, голубых, как васильковое весеннее небо.
– Ты там осторожней выспрашивай, – придя в себя на ложе, Рад погладил женушку по плечу – сахарному, теплому, родному…
Хильда положила голову мужу на грудь:
– Думаю, сейчас здесь никому и дела нет до могилы. Когда был Эллак, да – усыпальницу его отца охраняли, а сейчас… Кто Аттила Ардариху? Да никто.
Князь рассмеялся:
– Верно, милая. Никто, и звать его никак. Однако могилу-то – ищут. Те, кто богатств, сокровищ чужих алчет – а таких всегда пруд пруди.
– Там же заклятье наложено! – вскинула глаза юная женщина. – Неужель не боятся?
– Конечно, не боятся! Фараонов не боялись, тем более – какого-то там гуннского царя. Те, кто хоронил, кстати, это прекрасно понимали – потому и сделали все, для того чтоб никто и никогда могилку ту не нашел! Реку, вишь, отвели, всех причастных убили… Видать, на заклятье-то не особо надеялись.
Через три дня супруги уже знали все. Все, что нужно было для того, чтобы разрозненные ниточки-рисунки сложились в более-менее понятный узор. Как удалось установить Хильде, года полтора назад некий приказчик тоже закупал отраву – крысиный яд. Вывез целый воз, да потом так в городе больше и не появился – сгинул, видать, от мора сгорел – тогда такое повсеместно случалось. Однако у приказчика этого остались знакомые, на рынке и в тех же лавках, их и искать не надо было – никуда не делись, торговали себе. Онито и вспомнили, перед самым отъездом как-то проговорился приказчик – мол, скоро на Саву-реку едет. Он и место называл, да они не запомнили, там и городов-то нет, одни селенья да виллы-усадьбы. Туда-то он крысиный яд и повез – выгодное, сказал, дело. А как же, конечно выгодное, еще бы! Люди уже смекать начали: чума-то – она не только с Божьей карой, но и с грызунами связана.
Пока супруга в сопровождении свиты воинов рыскала по лавкам да рынкам, Радомир тоже не терял времени даром – проверил склады, те, что тянулись на пристани вдоль Данубия. Перезнакомился со всей местной теребенью, с кем надо, поговорил, выпил. И кое-что выяснил! О повозках, о кирках да лопатах, о лодочниках с Савы-реки.
Мало того! Тщательно перерыв комнаты и осмотрев все свитки-книги, молодой человек неожиданно наткнулся на записки, нечто вроде дневника, написанные, естественно, на латыни. Довольно пространные, с обширными философскими размышлениями и экскурсами в прошлое – видно, именно поэтому их и не изъяли те, кто потом зачищали следы. Или они вообще ничего не читали. А зачем? Ключевых свидетелей устранили – вот и хорошо, дело сделано.
А между тем, ежели не полениться, в записках-то можно было отыскать нечто полезное. Некие намеки на то, что инженер называл римским словом «адифиция». По сути – это богатая усадьба, часто с укреплениями, к примеру – с частоколом. «Зеленые Буки» – так ее называл Марцелий – и усадьба сия, насколько можно было понять из записок, как раз и располагалась на Саве-реке, причем в конкретном месте – в паре десятков миль от перевоза, что на Янтарном пути. А путь этот, если начать с Балтики – проходил по рекам: Висла – Одер – Морава – Дунай – Сава и дальше уже – в Адриатику.
И туда же – примерно туда – отправились и возы с лопатами и кирками, и незадачливый приказчик с крысиным ядом.
Рад даже руку согнул в локте и выкрикнул довольно и громко:
– Йес!
Глава 11
Весна 455 г. Сава-река
Зеленые Буки
Пологая излучина широкой реки поросла шикарной буковой рощицей; высокие, с мощными стволами и густыми кронами деревья шелестели листвой, словно бы шептались между собой о чем-то вечном. В ветвях неутомимо стучал дятел, кое-где показывались из дупла и белки, серые, за зиму отощавшие, они быстро нагуливали блеск. В густом подлеске – можжевельник, бузина, дрок – перепархивали с кусточка на кусточек какие-то маленькие серые пичуги – пеночки или малиновки. Пели они красиво – заслушаешься, даже многие воины улыбались их песням.
То, что было указано инженером под именем «Зеленые Буки», несомненно, находилось где-то здесь, что вполне совпадало и географически – примерно в двадцати милях от перевоза. Только вот, «адифиции», усадьбы, нигде видно не было, да и вообще, окружающая местность почему-то производила впечатление безлюдной, покинутой. Зверья в лесу слишком много, белки и даже молодые косули совсем не боятся людей – незнакомы с охотниками? Наверное, так.
– Тут и расположимся, – утирая лоб от пота (жарило сегодня знатно, по-летнему!), Радомир кивнул на небольшую полянку, со всех сторон укрытую густым колючим кустарником. Действительно, удобное было место, тем более, что совсем рядом журчал впадающий в близкую реку ручей.
Саргана согласно кивнула, только предупредила, что ее гунны разобьют лагерь чуть дальше от реки, в лугах.
– Видишь ли, мои люди не знают и не любят леса, князь. Ну, еще бы! Конечно же, не знали – степняки ведь. А то, чего не знаешь, невозможно любить.
