И вот мы в парк этот забредаем, находим скамеечку под ивой, куда лучи солнечные пробиваются, и Лянхаб, глаза закрыв, чего-то под нос себе бормотать начинает. Потом рукой какой-то странный знак в воздухе чертит, и в руке этой бутылка оказывается. Я смотрю, вроде как даже «Гинесс», хоть и бутылочный. А на скамейку кошка запрыгивает, белая, пушистая.
— Слышь, красавица, а сливок не наколдуешь? А я тебе судьбу предскажу.
Нас с Лянхаб при слове «судьба» на полметра над скамейкой подбрасывает, и зубы непроизвольно постукивать начинают.
— А какую из трех? — спрашивает Лянхаб.
— Дура ты, красавица. Это в вашем городе, смешном и дурацком, судьбы шведскими семьями живут. У нас, в Ксар-Сохуме, судьба одна. И ее так запросто никто не узнает. Так что я тебе шанс даю, какой мало кому выпадает. Раз уж увидели вы этот парк.
— А мне? — спрашиваю. — Мне судьбу предскажете?
— Смысла нет. У вас, пока вы тут живете, судьба одна на двоих. Потому что Ксар Сохум вас вдвоем увидел. И никуда вам теперь друг от друга не деться. Так где сливки-то? А то я предсказывать уже начала, а сливок нету.
Лянхаб опять в бормотания свои ударилась, а я сижу, смотрю на кошку во все глаза. Она прищурилась, хвостом туда-сюда мотает и ждет. Так и не скажешь, что пару минут назад вещала что-то метафизическое.
Наконец из ниоткуда появился пакетик 30-процентных сливок. Кошка открыла глаза, достала не пойми, откуда миску, и мы ей сливки эти в миску перелили. Она попила, морду облизала, еще немного пощурилась от избытка чувств и снова на лавку вскочила. Уставилась на нас. Смотрит, а глаза все темнее и темнее, и взгляд почти чугунный, не кошачий совсем.
— Ну что я вам сказать могу, красавицы. Будет вам тут плохо. Будет страшно. Но если поймете что делать, страшно ваше полезным окажется. Будет вам хорошо, но не дома… Да, дом-то вы найдете, но странный. С домом особенно осторожными будьте. Любовь вам будет, неземная и тоже страшная. А особенно вам надо бояться часов и часовщиков. Да, и ни в коем случае не открывайте северную дверь.
Сказала она все это и исчезла. Вместе с парком. Стоим мы с Лянхаб посреди улицы, а перед нами указатель: "Ул. Иилян", и стрелка направо, стало быть.
— Бля, — говорит Лянхаб. — Вот ведь нагадала, тварь хвостатая. Прям хоть уезжай отсюда, прям сразу.
— Ну да, зато видишь, сказала, дом мы себе найдем. Хотя бы насчет этого можно не переживать. А там прорвемся, наверное. Все лучше, чем три судьбы. И вообще, определенность — это хорошо.
Лянхаб кивает, но хмуро как-то. Видно, испугали ее слова кошачьи. Мне и самой не по себе, но бодрюсь. Надо чтобы хоть кто-то из нас двоих бодрился. Иначе все, раскиснем, и удача убежит, она кислого не любит, ей перченое подавай.
— Ладно, — говорю, — вон указатель, пошли. Сейчас Касавя найдем, и все у нас будет.
И вот мы закуриваем дружно и идем направо, как указатель говорит. Минут через пять выходим на улочку, узенькую, темную, дома высокие, почти все небо закрывают. Зябко, ветер с Реки, судя по всему, надрывается.
— А вон, вон второй дом! — кричит Лянхаб и несется куда-то вприпрыжку.
Смотрю, и правда, большая красивая цифра два нарисована. И дом, на котором она нарисована, тоже большой, красивый. На башню похож, только не ввысь, а вширь почему-то. А на самом верху болтается маленькая башенка. Не на крыше стоит, а просто висит себе в воздухе, и все.
Мы с Лянхаб подходим к двери, мнемся, думаем, как бы так, чтобы удобно было, вломиться. Наконец Лянхаб решается, берет молоток, который около двери висит, и стучит три раза. Дверь тут же распахивается. Мы заглядываем вовнутрь, но там темень непроглядная. И тут из этой темени вылезает что-то большое, красивое, смотрит на нас так, что мы уже пятиться потихоньку начинаем, и вдруг говорит:
— Ну, заваливайте, лягухи-путешественницы. Мне Геп уже рассказал все. Сейчас вас кормить-поить будем.
7
И вот сидим мы у Касавя дома, перед нами стол от еды-питья ломится, как в русских народных сказках. Хорошо хоть жена Касавя не в сарафане нас встречать вышла. А мы пьем терпкое совсем сухое вино и очень не хотим больше думать. Ни о чем. Впрочем, нам и не дают.
— Я божество Острова, — громогласно вещает Касавь.
Он вообще громогласный и большой, как дэв. Зато очень уютный.
— Остров называется Остров, если вы вдруг спросить решили, — поясняет.
— Ну да, — бормочет Лянхаб себе под нос, но так, чтобы я слышала. — Все просто и незатейливо, как лыжня. Река под названием Река, остров под названием Остров.
— Глупая ты, — говорит Касавь и наливает Лянхаб еще вина. — Ты же уже поняла, что у нас город живой. Живой совсем, только что в сортир не ходит. А знаешь, когда он ожил? Когда ему название дали. Официально. Приперся этот гад надутый с мордой редактора (это он про Киола) и нарек, так сказать. И понеслось. Поэтому мы ни реку, ни остров называть не стали. Просто так, для подстраховки. Одного живого города нам вполне для нескучности бытия хватает. Идешь по улице вечером и не знаешь, домой ты придешь, или куда-нибудь еще. Я вон недавно на горную вершину забрел, когда за пивом в магазин ходил. Это нормально, по-вашему?
Тут мы с Лянхаб начинаем наперебой ему про наше троесудьбие рассказывать и доказывать, что им тут еще везет несказанно. Что горная вершина — это даже красиво, а вот Урюпинск — грустно.
— Это-то все конечно да, — говорит Касавь — Но у вас все это когда-нибудь кончится, а у нас такое всегда. И не дай бог, Ксар-Сохум полюбит кого. Тогда вообще трындец, как он есть. Завалит чудесами по уши, дышать нечем будет.
— Блин, — произносит Лянхаб с явно выраженной матерной интонацией и делает глоток вина, основательный такой. — Это что же классическая непоностакзолотуха получается?
Я киваю, а сама думаю: знал ли Киол о свойствах местного климата, когда нас сюда высылал? Надо будет спросить при встрече.
— Да ладно вам, девчонки, — Касавь сгребает нас в охапку (от полноты чувств или от паров алкогольных — не разберешь) — нормально все будет! Поживете у нас пока, в башенке. Вот только развлекать вас не получится особо. Все-таки на мне весь Остров, я даже в одиночку не всегда справиться могу. Мне тогда жена помогает.
А жена у Касавя красивая — сил никаких нет. Только почти все время молчит. Но хоть и молчит, а забыть про нее не забудешь. Улыбнется, как будто табун солнечных зайчиков по комнате носиться начинает.
— Ну да и это не беда, — продолжает Касавь. — У меня тут парочка знакомых хлопцев есть, вот они вас развлекать и будут. Кстати, сейчас одного из них и вытащу, он, вроде, вот-вот работать заканчивает.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
