Ситуация была сильно осложнена и тем обстоятельством, что в Монрови шли в это время бои между враждующими группировками и местный аэропорт находился под контролем американских десантников и морских пехотинцев, срочно эвакуирующих своих граждан.
В половине пятого вечера министр иностранных дел Испании позвонил в государственный департамент США. Там в это время было обычное утро воскресного дня. Разница во времени составляла шесть часов, и в половине одиннадцатого утра в воскресенье в государственном департаменте почти не было никого из служащих. В Вашингтоне долго не могли понять, что именно хочет экспансивный испанский министр, пока наконец не осознали ситуацию с захватом самолета. Было передано срочное сообщение в ФБР и министерство обороны США.
Еще через некоторое время уже в Мадрид позвонил высокопоставленный деятель администрации американского президента. Он подтвердил согласие американской стороны участвовать в освобождении самолета и передал сообщение о приказе, посланном генералу Бредли, — командующему американскими коммандос в Монрови. Приказ был отдан лично министром обороны США и разрешал совместное участие американских и испанских военнослужащих в захвате самолета и освобождении заложников.
Больше всего в Мадриде недоумевали по поводу маршрута самолета. Вместо того, чтобы посадить самолет в спокойной Кении, где в Найроби можно было относительно комфортно переждать и провести любые переговоры, террористы летели в Монрови, охваченный гражданской войной. Летели в аэропорт, полностью контролируемый американскими войсками. Либо террористы были совершенными идиотами и не знали, куда именно они летят, что было также абсолютно нереально, либо у террористов был свой план, который очень беспокоил испанскую сторону.
Барселона получила необходимые указания из Мадрида, и связавшийся с самолетом президент авиакомпании «Иберия» подтвердил, что в Монрови уже вылетел специальный представитель испанского правительства.
Переда, получивший это сообщение от командира авиалайнера, кивнул головой и, ни слова не говоря, вышел из кабины. В коридоре стоял Виктор.
— Кажется, все идет нормально, — усмехнулся Переда, — они решили, что мы действительно сядем в Монрови. Наверно, уже договорились с американцами, как будут нас ловить.
— А как там в Москве? — спросил Виктор.
— Не знаю, — нахмурился Переда, вспомнив о своем неудачном звонке. Может, еще раз попробовать позвонить, подумал он, доставая свой телефон. Следующий его звонок должен был быть в шесть часов по времени Барселоны, но ждать в такой ситуации, не имея четкого ответа, было хуже всего. Он все-таки рискнул, снова набирая номер нужного ему сотового телефона в Москве. И когда ему ответил знакомый голос Аркадия Александровича, он, уже не сомневаясь, радостно спросил:
— Это гомеопатическая аптека?
— Нет, — быстро и так же радостно ответил Аркадий Александрович, — вы не туда попали.
Переда закрыл свой телефон и посмотрел на Виктора.
— Ну, парень, — сказал он, улыбаясь, — мы с тобой родились в рубашке. Скоро будем миллионерами.
Виктор невольно улыбнулся в ответ. Перед глазами почему-то возник убитый Сергей.
Может, его и не нужно было привозить с собой в Испанию, подумал вдруг Виктор. Значит, отчасти кровь товарища была и на нем. От этой мысли снова становилось нехорошо. Но он ничего не сказал, через силу улыбнувшись Переде. Может, действительно деньги заменяют все. Родину, друзей, близких и даже такое неприличное понятие, как «совесть». Может быть… Он закрыл глаза. Осталось ждать совсем немного.
Москва. 18 часов 30 минут
Когда раздался еще один звонок по сотовому телефону Аркадия Александровича, он быстро взял телефон и громко, радостно сказал:
— Нет, вы не туда попали.
После чего убрал телефон, заметно успокаиваясь. Абуладзе заметил и этот странный разговор, понимая, что террористы решили говорить по сотовым телефонам только условными, ничего не значащими фразами, чтобы их невозможно было понять никому из наблюдателей. Но, судя по заметно повеселевшему Майскому, стало ясно, что разговор был продуман до мелочей и звонивший ждал подтверждения Майского, которое, очевидно, получил. В другом конце зала, ближе к сувенирному магазину, сидели Седой и Карина. За стойкой дежурных разместился Эдик. Бармин стоял у входа на лестницу, а Константин бесцельно бродил по залу. С дивана, расположенного ближе к выходу, где сидели Абуладзе и Майский, было видно, как к самолету начали подвозить бутылки с водой, кипятильники, называемые КУ-200, и шкафы, именуемые ШЭДами, заполненные едой.
— Неплохо, — одобрительно сказал Майский, взглянув на часы, — кажется, мы уже скоро сможем вылететь.
— Да, — подтвердил Абуладзе, — но вы пока не дали нам капсулы.
— А я и не собираюсь дать вам все три капсулы, — усмехнулся Аркадий Александрович, — первую капсулу вы получите, когда мы взлетим. Вторую — когда мы сядем для дозаправки.
А третью на месте прибытия.
— Вы хотите, чтобы я полетел с вами? — спросил Абуладзе.
— Если не хотите, не нужно. Пришлите вместо себя кого-нибудь другого. Только желательно человека вашего возраста. У молодых бывает глупый комплекс «Рембо». Им кажется, что они в одиночку могут перебить всех и восстановить справедливость.
— А разве это плохо — восстанавливать справедливость?
— Во всяком случае, пусть отрабатывают свои приемы в других самолетах. Нам совсем не хочется, чтобы наш лайнер взорвался где-нибудь над несчастной Европой. В чем ее жители виноваты?
— Вы всегда так заботитесь о невинных людях?
Аркадий Александрович понял иронию в словах Абуладзе и, передернувшись, зло сказал:
— Не всегда. Особенно забываю о невинных, когда мне задают идиотские вопросы.
Он встал и пошел в другую сторону.
— Константин, — крикнул Майский одному из своих людей, — стой у входа на балкон!
Коим закончат грузить еду, крикни мне. Нужно будет там все проверить.
— Ясно, — нехотя ответил Константин и, взяв автомат с дивана, пошел к балкону. Майский снова посмотрел на часы.
«Пролетая над Европой, — вспомнил Абуладзе. — Значит, они собираются куда-то дальше. Черт возьми, куда именно? Они даже все рассчитали с капсулами, чтобы их не могли сбить или остановить в пути». Раздался звонок внутреннего телефона, расположенного за стойкой дежурных.
— Говорите, — снял трубку Эдик.
— Позовите полковника Абуладзе, — попросил кто-то неизвестный.
— Эй, полковник! — закричал на весь зал Эдик, — Это вас к телефону.
Майский подозрительно взглянул на полковника и первым подошел к телефону. За ним не спеша подошел и Абуладзе.
— Будете говорить так, чтобы я слышал ваш разговор, — приказал Майский, — не прижимайте трубку слишком сильно к уху.
Абуладзе пожал плечами, но выполнил требование.
— Да, слушаю вас, — сказал он, держа трубку на некотором расстоянии от уха.
— Товарищ полковник, — услышал он знакомый голос Дмитриева, — все требования террористов выполнены. Здесь приехал командующий, генерал Зароков. Он привез категорическое требование премьер-министра выдать капсулы нашим представителям.
— Ясно, — сказал Абуладзе и, взглянув на Майского, спросил: — Когда вы можете передать мне капсулы?
— Капсулу, — напомнил Майский, — для начала только одну капсулу. Но мы еще должны проверить самолет. Чтобы там не было лишних людей. Бомбы там точно не будет. Вы ведь не идиоты, чтобы взрывать капсулу ЗНХ.
Скандал будет невероятный.
«Он знает и это, — холодно подумал Абуладзе — Значит, все-таки кто-то из генералов».
— Седой! — крикнул Аркадий Александрович. — Иди к самолету, проверь все на месте.
Седой поднялся и, не глядя на своего бывшего наставника, пошел к выходу на балкон.
Оружие свое он бросил на диван. Вышел на балкон, осмотрелся. В этот момент за ним следили несколько десятков пар глаз. Он это понимал. Но внешне все было спокойно. Несколько машин милиции стояли в самом конце поля. Сидевших там людей не было видно.
Около самолета никого не было. Седой прошел по балкону и начал спускаться по лестнице, ведущей на летное поле.
Все следили за ним. Он прогулочным шагом дошел до самолета. И, не оглядываясь поднялся на борт. Теперь нужно было ждать. Майский подошел к балкону, глядя на самолет.
— Чего он так медлит? — раздраженно произнес Константин.
Майский, ничего не сказав, продолжал смотреть на самолет. Абуладзе прошел к дивану, тяжело опускаясь на него. Он знал, что в самолете все должно быть в порядке. Но ни он, ни Майский и никто из сотен людей, находящихся в этот момент в аэропорту, не знали, что поднявшийся на борт Седой даже не стал осматривать самолет. Он просто сел в кресло и задумчиво смотрел на свои руки. Просто сидел и смотрел. Прошла минута, другая, третья.
