– Нет, это ты его в больницу отправил, – возразил Нокс. – За что тебе отдельная благодарность.
– Ну, валяй, благодари. Я здесь, – поддразнил монгол.
Нокс прыгнул, вытянув левую руку, чтобы перехватить нож, сверкнувший в пальцах монгола. Ударил великана в плечо, заставил отступить к двери. Лезвие прошлось по Ноксовой щеке. От второго шрама он щеку защитил, но получил рану в предплечье.
Последовал ряд выпадов, блокировок и ответных ударов. Противники стоили друг друга – быстрый, увертливый Нокс и могучий монгол.
Джону уже приходилось драться с такими громилами. Он всегда принимал вызов и редко бывал побежден. Понимал: нельзя бить наобум. Монгол, конечно, ждет, что Нокс ударит снизу, в челюсть. Все ему подобные ждут удара в челюсть – и умеют от него защититься. Нокс наверняка сломает пальцы, если не руку, монгол же всего-навсего распростится с парой-тройкой зубов. Нет, бой нужно вести, как шахматную партию, в которой вместо фигур – органы. Начать с живота и паха, чтобы противник опустил руки для защиты, но и про угрозу челюсти чтобы не забывал, а когда его внимание раздвоится – ударить в сердце. Никто ведь не пытается остановить грузовик, запустив камнем в лобовое стекло или даже продырявив шины – целятся всегда в двигатель.
Как и его товарищи, монгол профессионально занимался борьбой. У Нокса тут было преимущество. Вдобавок, как и всякий здоровяк, монгол привык к легким победам. Заперев дверь, он сам себя загнал в угол ринга. Нокс использовал это против него – осыпа́л ударами, дразнил выпадами – выманивал на середину комнаты, даже стерпел два пореза на запястьях.
Джон ударил в тазобедренный сустав, зная, насколько это больно. Лицо монгола побагровело, он сложился пополам, не в силах стоять прямо. Теперь будет кровью мочиться. Он махнул ножом несколько неуклюже, ибо все еще старался сделать вдох.
Нокс воспользовался ситуацией и ударил в нижние ребра. Одно треснуло.
Монгол взревел, и Джон понял – перевес на его стороне. Тем более что удалось привести противника в ярость, ибо потеря самообладания равняется проигрышу. Третий сильный удар Нокс нацелил на нижнюю часть живота, как раз над тазовой костью. Согнувшийся монгол, осознав собственную уязвимость, резко разогнулся, но не рассчитал свои возможности.
Наконец-то грудная клетка противника была полностью открыта Ноксу. Он приблизился, рискуя непосредственным контактом, и поразил монгола в сердце с такой силой, будто хотел, чтобы кулак выскочил из-под лопатки.
Монгол закатил глаза, сердце его замерло. Он повалился на пол, будто из него выпустили воздух.
Джон забрал у него телефон, но паспорт оставил – для полиции. Закрыл за собой дверь. Попытался бежать, но силы были на исходе. Скрестил руки на груди, чтобы скрыть кровь, и торопливо пошел прочь.
Отправлять сообщение Козловски было, конечно, пустым занятием, однако Нокс отправил. В конце концов, обещание есть обещание, а Джону нужны связи Козловски, чтобы вызволить Дулвича.
«Видеокамера теперь твоя», – написал Нокс.
17:30
Чужестранец, вайгожень, попал в поле зрения Шень Деши. Глупец не догадался сменить голубой комбинезон, какие носят шанхайские дворники. Вайгожень вышел из переулка и скрылся в толпе.
Шень Деши заметил его еще на пути к переулку, но не голубой комбинезон бросился ему в глаза, а высокий рост и пружинистая походка.
Шень прекрасно понимал, насколько важны информаторы; знал, что вайгожень имеет значение для Козловски. Полиция, как обычная, так и тайная, жирует на сведениях из подобных источников. Вайгожень полностью подходил под описание человека, поисками которого занимался Шень Деши. Сцапав его, Шень получит преимущество перед прочими «Железными руками», заслужит благосклонность начальства. В конце концов, отношения его департамента с американцами из-за одного ареста не испортятся. Однако Шень дал слово, что до сигнала не станет ничего предпринимать. Вот и не предпринимал.
Впрочем, всего через несколько минут раздался долгожданный звонок Козловски. Шень достал визитную карточку капитана полиции, набрал номер, сообщил, что видел искомого чужестранца, и назвал адрес.
– Арестуйте его. Я, со своей стороны, буду благодарен за любую информацию, которую подозреваемый сообщит добровольно.
– Конечно, сэр. Вся подобная информация будет тотчас передана вам. – Голос у капитана был как у приговоренного к смерти, которому вдруг изменили меру наказания.
Инспектор Шень прославился своим кредо: зачем пачкать руки, когда есть на кого переложить грязную работу? Пусть капитан сам выбивает сведения из чужестранца, и да не коснется кровь пальцев инспектора Шеня.
Размеренным шагом он пошел к логову монгола. Не потрудился постучать – просто высадил дверь ногой.
Монгол сидел на краешке матраса, служившего ему постелью. На треск выломанной двери он вздернул голову, выставил руки, словно для защиты; увы – драка с Ноксом слишком измотала его. Шень понял это по глазам.
– Особый отдел, – проговорил он на путунхуа. – Понимаешь? – И продемонстрировал корочку. – Вздумаешь оказывать сопротивление…
Монгол, демонстрируя обманчивую быстроту реакции, вскинул ногу. Шень схватил ее, сжал и дернул вниз, в зародыше задушив маневр монгола. Затем толкнул его, и монгол повалился на спину. Шень надавил ступней на пах противника, коленом же заблокировал руку, державшую нож. Свободной рукой он схватил монгола за горло.
– Рыпнешься – предъявлю тебе официальное обвинение и в тюрьме сгною. Понял, ты, кусок монгольского дерьма? Это тебе не яков трахать в степи!
Монгол сверкнул глазами.
Шень чувствовал, как быстро к его противнику возвращаются силы, поэтому перевернул его на живот и надел наручники.
– Только попробуй сбежать, – прошипел Шень, – я тебя твоим же ножом кастрирую.
Он деловито обыскал тесную комнату и быстро обнаружил панель на стене. Ножом монгола открутил шурупы. Из ниши посыпались доллары.
– Это что еще за фигня? – простонал монгол.
Вот спасибо чужестранцу, вот удружил… Шень явно недооценивал его находчивость. Ну и ловкий же маневр! Надо будет поблагодарить чужестранца, когда капитан полиции выбьет из него показания.
Шень Деши показалось даже, что тучи рассеиваются и лично для него выглядывает солнце.
А за пачками долларов его поджидал приз – видеокамера. Шень Деши осклабился. Почти неделя поисков, беспокойства – и вот подарочек. Шень сфотографировал видеокамеру на сотовый телефон. Сделал еще несколько снимков, пока перекладывал деньги в спортивную сумку, так удачно оказавшуюся в нише. Монгол теперь не отвертится – сумка уж наверное мелькнет не на одной видеозаписи передачи выкупа. Ловкач вайгожень припер монгола к стенке.
– Это не мое! – завопил монгол.
– Заткнись! – взъярился Шень. – Твою мать, тут же куча денег!
Сколько? Пятьдесят тысяч долларов? Шестьдесят? Семьдесят? Шень успокоился на определении «целое состояние». Значит, можно уходить в отставку. Шень взяток ради карьеры не давал; уж как приходилось маневрировать! Он ждал своего счастливого случая. Полагался на гуаньси и благосклонность начальства. Но такая сумма денег… у Шеня даже в горле пересохло. Он окинул взглядом монгола, распростертого на полу. Искушение полностью завладело им.
В юанях получается тысяч двести – бешеные деньги.
Шень Деши заметил пластиковый пакетик с паспортом монгола, парой-тройкой семейных фотографий и горсткой тугриков. Кроме паспорта, имелась корочка сотрудника монгольской полиции.
Шень Деши обрадовался корочке.
– Ага! – воскликнул он. – Выходит, мы братья. – Сел на матрас, прямо на деньги, пьяный от денег. Голова монгола была у его ног. – Вот что я хочу спросить у тебя, брат. Допустим, ты оказался на моем месте. То есть получил все эти деньги. Ты – один на один с подозреваемым, бесхребетным киднеппером, нелегалом, а если учесть наличие этой видеокамеры – пожалуй, еще и убийцей. Сечешь, куда я клоню? Так вот: станешь ты в такой ситуации ждать, пока вмешается длинная рука закона, или возьмешь дело в свои собственные руки?
Монгол замотал головой, стал извиваться.
– Ответь мне – чисто для поддержания беседы, – продолжал Шень. – Позабавь меня. Ну, каков был бы твой следующий шаг?
Он еще раз взглянул на кучу денег. Это сколько же ему надо работать для такой суммы? Пять лет? Десять? Или все двадцать? Он все эти годы не соблазнялся мизерными взятками, но тут привалило целое состояние. Неужели судьба улыбнулась Шеню для того, чтобы он сдал денежки в чужие руки, чтобы некто другой с денежками исчез – пожалуй, предварительно убрав опасного свидетеля в лице Шеня? На компромисс Шень бы еще пошел – допустим, поделился бы с начальником, чтобы избежать вопросов относительно внезапной отставки…
