- А может, все переменилось, когда Бурдова узнала, что его любовница в положении?
Поручик пожал плечами.
И вот еще что, пан поручик. В показаниях Хлоупека меня поразила одна вещь. Поначалу он решил про ту фигуру в темноте, что это лешак или гоготун. Не странно ли, как считаете?
Очень даже странно. Ерунда какая-то. Лешак ведь появляется не ночью, а в полдень...
Защитник по уголовному делу отправился в этот день не домой, а прямиком в кабачок. Ничего другого ему попросту не оставалось. А из кабачка к зданию суда, навестить в камере своего клиента. Ему еще никогда не доводилось бывать в тюрьме. Первым делом его удивили необычайно чистые коридоры, у него-то сложилось представление о темницах по виденному когда-то замку Крживоклат[ 31 ]. Но потом его одолело уныние: в окружной тюрьме не было предусмотрено помещения, где бы адвокат мог поговорить со своим подзащитным, и его провели прямиком в камеру. По пути надзиратель удивлялся, ну не чудак ли этот Бурда, по сей день сидит на казенных харчах, ни разу не послал его в трактир за обедом; надзиратель по сему поводу очень уж сетовал - ведь и ему от этого кое-что перепадало. А вообще-то ведет себя Бурда спокойно, да и с чего бы ему переживать, здешним арестантам жаловаться не на что. Знаменитый бродяга Филипек по кличке Вагус, знающий все тюрь мы в чешской и моравской стороне как свои пять пальцев, утверждает, что если уж сидеть, то лучше места не придумать.
Заскрежетал засов, дверь медленно отворилась; в камере сидел высокий, угрюмого вида мужчина, напоминая собой пойманного зверя. Молодой адвокат вдруг почувствовал, что воротничок ему жмет.
- Бурда, к вам пришли, это ваш судебный защитник, - торжественно возгласил надзиратель.
Мужчина что-то буркнул себе под нос.
- Пан доктор, соберетесь уходить, постучите, я буду за дверью.
Засов снова грохнул, отдавшись в душе адвоката зловещим эхом и заставив еще больше поежиться.
- Так вот, пан Бурда, я доктор Дубский... приставлен к вам защитником, - попытался он взять бодрый тон. - Поскольку вы сами не наняли себе адвоката, меня назначили, как говорится, ex offo.
Я ничего такого не сделал, зачем мне адвокат? - буркнул арестант, отойдя к крохотному зарешеченному оконцу.
Вы предстанете перед судом присяжных, пан Бурда, это вам не шутка. Гам без защитника нельзя. Вам известно, что такое суд присяжных?
Арестант ничего не ответил. Помолчав, снова повторил:
Я ничего такого не сделал.
Допустим... Но все же прошу вас отнестись ко мне с полным доверием. Если у вас есть какие-то пожелания, скажем, что-нибудь передать семье, я к вашим услугам.
Главное, чтоб картошку убрали. А потом надобно будет навоз вывезти, я небось могу припоздниться.
Адвокат вздохнул:
Пан Бурда, не скрою, ситуация у вас не из легких. Вряд ли вам удастся нынешним летом вывезти навоз.
Как это? - взвился мужик. - На том поле под Висельным холмом с навозом надо в срок управиться, это всякий знает!
Ну, может, я вас как-то вытащу, хотя... боюсь, дела ваши хуже некуда, пан Бурда.
Сказал он так умышленно: его раздражало это невозмутимое мужицкое спокойствие.
Бурда раскрыл рот, что-то буркнул, но никакой особой тревоги не выказал, разве что слегка подался вперед. Вот только в глазах засветился страх, как у зверя, когда его прихлопнет капкан.
- Вы обвиняетесь в убийстве. Если присяжные большинством голосов решат, что вы виновны, худо вам придется, пан Бурда, я, конечно, и ex offo буду защищать вас в меру своих возможностей, но вы должны рассказать мне в подробностях, что случилось. Как на исповеди. Я должен знать всю правду, чтобы убедительно говорить, понимаете?
Молодой адвокат, увы, был в своем деле наивным новичком. Еще понятия не имел, что защитник говорит тем убедительней, чем меньше знает, чем меньше эта самая правда связывает его по рукам. Окажись рядом достопочтенный дядюшка, тот бы ему поведал, что самым коронным его процессом была защита одного поджигателя, которого он по ошибке представлял себе и защищал как убийцу. Не одному присяжному довелось тогда утереть слезу, и подсудимый был оправдан.
Итак, вы утверждаете, что не убивали эту женщину! - строго сказал адвокат.
Не убивал, как на духу... А скажите, пан доктор, что такое... Ну, как это, вы говорите, должны меня защищать...
Ex offo? Решением суда. По обязанности. А проще - бесплатно.
Мужик даже ахнул:
Бесплатно? Это что же, мне ничего не надо вам платить?
Нет, успокойтесь, абсолютно ничего.
Стало быть, придется вам языком чесать перед судом задаром?
Молодой защитник вздохнул. Ему тоже приходила в голову такая святотатственная мысль, но он гнал ее от себя прочь.
- Есть люди, которым нечем оплатить адвоката, но их все равно положено защищать. Этого требует справедливость, и в таких случаях по закону назначается адвокат ex offo.
- Но я не бедняк, пан доктор! Я просто не виноват, и потому адвокат мне без надобности. Я хочу домой! - взвизгнул мужик.
-Вас не отпустят, поймите вы это, вам вменяют убийство, а за него полагается либо смерть, либо пожизненное заключение. Если все сложится очень уж удачно, то дадут лет двадцать или около того, учитывая все смягчающие обстоятельства.
На этот раз мужик растерянно опустился на табуретку. Хлипкое сиденье под ним затрещало.
Я ничего такого не сделал.
Очень вас прошу, скажите, положа руку на сердце: вы нечаянно ее убили? Толкнули - она и свалилась?
Да зачем же мне... Пресвятая богородица, даже язык не поворачивается. Анна была сердечная женщина, ласковая такая, мне с ней хорошо было.
Она забеременела от вас?
Бурда посмотрел на него озадаченно:
Не знаю, непорожняя от меня была, это точно. Сама мне сказала.
Да ведь это одно и то же! Словом, ждала от вас ребенка. И вы не боялись?
Чего мне бояться? Да что там, кабы родился мальчик, я бы когда-никогда взял его к себе, кому-то за конями все одно надобно присматривать.
А ваша жена?
Какое ей, жене то есть, дело, не ейный ведь! - удивился мужик.
Защитник был потрясен такой, в сущности, простой логикой, даже в чемто любопытной, но в настоящую минуту непостижимой. Этот человек или простофиля, или, напротив, тертый калач, в общем, мне не по зубам. Но присяжных ему не пронять ни так, ни эдак.
Значит, вы ее не убивали. А где вы были в ту ночь?
Жандармы меня о том же все пытали. Где мне быть? В корчме, потом дома.
А свидетели у вас есть?
Ежели мы дома, а работница дрыхнет в чулане, то кто, окромя твоей собственной старухи, может быть под боком?
Она подтвердила, я знаю. Но этого недостаточно. К тому же нашелся свидетель, который видел, как вы шли ночью к пруду.
Ну да, и это мне говорили. Так ведь каждый знает, что Хлоупек иной раз бывает под мухой. Небось и тогда был!
Ага, отметил про себя адвокат, вот что можно пустить в ход против обвинения. Свидетелю придется доказать суду, что это точно был Бурда... А не лешак!
Послушайте, пан Бурда, вы никогда не видели лешака?
Нет, - подумав, ответил Бурда. - Но отец мне сказывал о нем.
- А пан Хлоупек чуть было его не увидел! - почти весело съязвил адвокат. Ну что ж, попробуем подкопаться под этого свидетеля! Раз он верит в привидения, значит, слаб на голову... Но тогда голова не в порядке и у жандармского поручика,.не говоря уж о судебном следователе. - Пан Бурда, вы с покойницей были близки. Не говорила ли она когда-нибудь о каких-то своих обидах, неприятностях, страхах? Не угрожал ли ей кто?
Арестант завертел головой:
- Господь с вами, кому бы взбрело ей угрожать! Хорошая была женщина, жаль ее...
Сказал он это с такой искренней грустью, что адвокат вдруг поверил: этот человек и вправду скорбит о ее смерти. Может, он и впрямь ни при чем?
Вот только переживала из-за своей девчонки, Маржки.
А что такое?
Не работала, не училась, одни парни у ней на уме. Последним временем Анна, помнится, плакала, мол, эта девка до гроба ее доведет.
Судебному защитнику вспомнились по аналогии пророчества собственного отца, когда ему довелось в гимназии провалиться по математике, и он только рукой махнул. Родители не скупятся на сильные выражения.
- Это не совсем то, пан Бурда. Мне нужно нечто такое, что бы растрогало присяжных. Вы случайно не сирота? Или, может, во время мировой войны под пулю попали?
Оказалось, что от мобилизации Бурду освободили как единственного крестьянского сына-кормильца, и вообще в его жизни не оказалось ничего такого, что могло бы выжать у кого-либо слезу.
- Обнадеживающего маловато, но постараемся сделать все, что в наших силах, - бодро сказал адвокат и поднялся.
Мужик глубоко вздохнул:
- Это на меня кара наслана, как пить дать.
- Не чересчур ли суровая? И за что? Мужик пожал плечами:
- Человеку про то знать не дано. Но еще тогда, как шел я ночью через заводи и увидал того белого бычка, сразу сказал себе - что-то станется.
Какого такого бычка? Разве белых бычков не бывает? - удивился неискушенный в жизни защитник.
