— А ты как тут оказался? — спросил он, беря меня за руку. — Рыцарем... Что это такое... Вообще? Ты это или не ты? И похож — и не похож... Я сплю?
— Ладно, Паша, извини, — отстранил я его. — После узнаешь, надо идти выручать других узников, ты не один. Сможешь идти?
— Никого тут нет, — прошептал он, — я пробовал перестукиваться...
— Или очень толстые стены, — заметил я, глядя на сэра Жеральда и Юниса, идущих в окружении десятка человек. Им не надо было пускаться в воспоминания да объяснения, поэтому они успели освободить гораздо больше народу. Некоторые настолько ослабли в темнице, что шли, поддерживая друг друга.
Одного я узнал даже в неверном свете факелов.
— Иван Яковлевич! — ахнул я. — А Вы почему здесь?
— Откуда Вы меня знаете, молодой человек? — печально произнес Доброхвалов, всматриваясь в мое лицо. Ну да, конечно, я же сильно изменился в графическом редакторе. Вряд ли меня узнал бы и кто-то более знакомый, чем наш директор, с которым мы встречались не чаще раза в неделю, да и то чисто случайно. Поэтому я ответил уклончиво:
— Добрые люди рассказывали, слухами земля полнится.
— Да, да, много времени прошло, — прошамкал Доброхвалов. Из него буквально песок сыпался. Но тут что-то произошло, внутри него протяжно щелкнуло — я еще испугался: позвоночник? — и он начал молодеть на глазах всасывая с пола песчинки наподобие пылесоса.
Я не стал больше спрашивать, почему и зачем он тут находится. Было ясно: чем-то он насолил Вике, она выдрала его из общей фотографии — правое плечо у него выглядело деформированным, обрезанным — и бросила в темницу, на хлеб, на воду.
Остальные освобожденные оказались мне тоже знакомы— кроме двух молодых ребят. Они, очевидно, входили в круг неинститутских знакомых Вики и потому я их не знал.
Среди прочих я заметил и двух девушек — Виолетту Осипову и Джульетту Собакину. Обе плакали и размазывали косметику по лицу.
Ну вот, и куда их теперь? Брать с собой? По пять человек на лошадь? «Пятнадцать человек на сундук мертвеца... — уныло запелась где-то внутри меня старинная песня и завершилась глухим вздохом: — Ио-хо-хо...»
А может, пошарить в тюрьме — вдруг тут есть и лошади? Не понравилась которая Вике — она и лошадь посадила. Или обрызгавший ее автомобиль...
Почему-то я чувствовал ответственность за всех освобожденных. Они-то вообще ни сном, ни духом не ведали, за что и почему очутились здесь. Разве что Вика самолично являлась для пояснений к каждому, затянутая в черную кожу, с длинным хлыстом в руках, эсэсовской фуражкой на голове и малиновыми энкавэдэшными погонами на плечах... Но это уже мои личные фантазии.
Куда же их девать? Ни проектных, ни научно-исследовательских, ни учебных институтов здесь пока нет, а если вдруг один и найдется, чем они будут заниматься, кого учить, что исследовать, что проектировать? Замки? Они и так по типовому проекту построены. Или же удастся нашим ребятам внести Революционную струю в местный быт?
И почему я должен о них заботиться? Почему бы Вике немного не подумать о тех, кого она перенесла сюда по своей воле? «Мы в ответе за тех, кого приручили» — даром ли старался Сент-Экзюпери. Но она никого не приручала — наоборот, перенесла сюда, чтобы отомстить. Но отомстить-то она хотела живым людям, а страдают их копии, абсолютно невинные. И за что мстить? За недостаток внимания к собственной персоне? За, может быть, справедливое замечание со стороны директора института? Или она считает, что мы — как те японские чучела руководителей, по которым можно лупить изо всех сил, потому что они ничего не чувствуют? Да, куклы не чувствуют, но детям жалко и кукол — дети-то чувствуют!
Ответственен ли творец за свои творения? Или создать — создал, а там — разбирайтесь сами, как хотите? «В поге лица будешь ты добывать хлеб свой». А раньше все падало с неба. Что это — недоработки или так было задумано изначально? Что происходит от программы, а что появилось в результате саморазвития? Или это правило: создал — и ушел. Может, когда-нибудь вернется, а может быть — и нет.
А мы? Ответственны ли мы? Или спасли — на том и спасибо? Но ведь для них этот мир вообще чужд, они его не знают, у них не было времени познакомиться с ним. Более того: у них уже сформировалось резко отрицательное отношение к нему... А может, это и к лучшему: знать, что мир жесток изначально? Но ведь тогда и самому придется быть жестоким, а жесток ли на самом деле весь мир? Мы ведь его еще так мало знаем, и свое незнание переносим на него. Свои боязни, опасения, страхи — на мир. А при чем тут мир?
Но, так или иначе, им надо привыкать к новой действительности, новой реальности, начинать жить новой жизнью. Возьми мы их с собой — а им это нужно? Зачем им чужие проблемы, чужой дракон, чужая принцесса? А мы должны заниматься тем, чем начали, чем должны.
Все равно ведь никто из них не сможет вернуться в прежнюю, докомпьютерную реальность. Пусть устраиваются сами, как смогут — погонщиками верблюдов, водоносами, стражниками. Если кому-нибудь повезет, станет купцом, ученым. Неужели же в средние века, пусть и компьютерно смоделированные, не смогут найти себе применение научные работники двадцать первого века?
Когда мы вышли из темницы — сырость стен и недостаток освещения сильно давили, — я держал речь.
— Я понимаю, мы не на профсоюзном собрании, — начал я. — Обстановка для всех более чем необычная, но надо примириться с реальностью. Другой у нас не будет. Я не стану возвращаться к причинам, которые забросили вас сюда, я их не знаю (я решил немного слукавить), но в настоящее время наилучшим выходом для каждого из вас будет принять все окружающее как данность и действовать, исходя из этого. Страна, в которую мы все волею судеб перенеслись, замечательная: тут есть все. Ее единственный недостаток — или, наоборот, достоинство, — что она находится на уровне нашего средневековья. Отсюда и недоразвитость промышленности, экономики, быта... и всего остального. Перед вами раскрывается масса возможностей: зная — приблизительно — законы развития общества вы можете неплохо в нем устроиться. К сожалению, лично мы не можем заняться вопросами вашего обустройства, мы обязаны осуществить возложенную на нас особо важную миссию... распространяться о которой я не стану. Я рекомендовал бы вам отправиться в ближайший город как центр культуры и попробовать прижиться там. Впоследствии некоторые, если освоятся, могут попытаться предложить свои услуги местным сеньорам-феодалам, а то и королям. Может быть, кому-нибудь повезет, и он сам станет королем... Но до той поры — как минимум — я рекомендовал бы вам держаться вместе. Иван Яковлевич -— хороший организатор, надеюсь, он сможет сплотить вас и здесь. Со своей стороны, мы поможем вам всем, что имеем...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
