Рядом собрались улусы, и Той им что-то пытался объяснить, строя самые разнообразные лица и размахивая руками. Женщины, обступив Иллу, сгруппировались на другом борту, что-то непрерывно щебеча, словно маленькие птицы, изредка хихикая при этом. В трюмах остались лишь вахтенные, отдыхающая смена и Кервад Рон, сидящий у кухонного очага.
— Как твоя рука? — К созерцанию пламени присоединился и Форст.
— Если бы сам не видел — никогда бы не поверил. — Хрипло поведал тот. — Спасибо тебе, дылда. Нет! Не дылда. Привык я, всех, кто выше ростом, называть дылдами. Гномы, знаешь ли, в этом деле не шибко гибки. Просто, спасибо. — Он протянул левую руку, намереваясь обменяться с магом рукопожатием.
— Вот как правая отрастёт, тогда её и пожму. — Остановил его Форст. — А пока, я только извиняться должен за случившееся. Ты едва не погиб.
— Перестань! Я будто заново родился! Думал, что жизнь моя кончилась, да при том так позорно. А ты… ты снова сделал меня гномом. Будто слепил из меня-размозни — меня-прежнего, нет! Не прежнего! Лучше, куда лучше! Оказалось, что гранит, из которого по древним преданиям сотворены первые гномы, легко крошится. Стоит лишь выдернуть из гнома его суть, его ремесло — и он уже не кусок нерушимой скалы, но лишь жалкий обломок. Ты отлил меня заново, как заготовку из сломанного меча. Переплавил и отковал… Словно… О, Создатель! Ты — гном! — Крепыш встал и положил огромную ладонь на плечо сидящего мага. — Ты — гном по своей сути! Я увидел это в тебе.
— Ты не первый, кто мне это говорит.
— Что ты — гном? — Удивился коротышка.
— Нет. Что я — не человек. — Улыбнулся он, не отрывая взгляда от пламени.
Кервад чуть постоял и опять присел на колченогий табурет. Они вместе молча смотрели на огонь в печи. Алые языки танцевали вокруг уголька, жадно пожирая чёрный ком. Внезапно он треснул, разбрасывая вокруг множество жёлтых точек, и обнажая разогретое нутро.
Кервад прервал тишину.
— Гномы — потомственные кузнецы.
— Тебе нравится этим заниматься? — Спросил Форст через минуту. Торопиться ни с вопросом, ни с ответом не хотелось.
— Не знаю. — Ответил крепыш.
— То есть как, не знаешь? — Удивился парень.
— Я зажал в тиски сталь, прежде чем научился ходить. Я кую на наковальне и не думаю, нравится мне это или нет. Я просто кую.
— …
— Раньше ковал, потому что это делал отец, дед, отец его отца… Но их уже нет, а я всё ещё кую. Я не знаю, что тебе ответить.
Молчание. Как много удивительного может сказать одно лишь молчание.
— Но что-то тебя завлекло в этом деле?
— Искры. — Подумав, ответил гном. — В то мгновение, когда молот опускается на сталь и выбивает искры, я чувствую, будто это моя душа сверкает. Чистым белым пламенем. В этот миг я отдаю всего себя, и радуюсь этим крохотным порождениям бога огня. Каждая из них рождена первородным огнём, наполнена божественной силой. Она будет верой и правдой служить в очаге, помогать в работе. Но с такой же лёгкостью она сожжёт дотла твой дом, если, вдруг, ты возомнишь себя могущественней её — дитя бога огня. В этот миг я уподобляюсь этой искре. В этот миг слова отца, о том, что молот — есть продолжение твоего тела, твоей души, обретают смысл.
Так они и сидели вместе, глядя в огонь. Каждый хотел увидеть в нём что-то своё. Что-то, что поможет…
Звук бьющегося колокола прервал размышления. Форст поторопился наверх. На палубе его встретил крик вперёдсмотрящего: Земля! Парень огляделся и увидел на мостике Тоя, что-то втолковывающего Корвусу и Артусу. Они сгрудились у нактоуза, разглядывая разложенную карту. Отвлекать их не хотелось, задача поставлена, доклад будет, как только сформируется пара-тройка мнений по поводу дальнейшего пути. Тратить время подготовленных офицеров на пустую болтовню в рабочее время — суть непростительная ошибка. Если неопытного молодого начальника команда простит, то начальника — дурака — никогда.
Через половину часа де Конте пришёл с вестями, рассказав о том, что они готовы плыть вдоль берега на юг, до самого мыса Грон-сап. В лесах, вокруг которого, скрываются улусы. С остановками на ночь и при попутном ветре они достигнут его к третьему дню. В запасе останется ещё два, чтобы узнать про Улус-хату и достичь его, что Форсту не понравилось. Два дня на путь к неизвестной цели — слишком мало, учитывая, что её нужно будет сначала разыскать.
Парень стоял на мостике, закрыв глаза, уже с минуты три, так и не отреагировав на доклад. Корвус хотел было потрепать его по щекам, но что-то его остановило, а через мгновение паруса, болтающиеся под слабым ветром, наполнились под мощным воздушным потоком. Снасти с усилием заскрипели, корабль накренило чуть вперёд и вниз. Артус разразился проклятиями. Бездарные остолопы прошляпили порыв, кливер болтался на нижней шкаторине, словно тряпка.
— Я посижу тут. — Наконец, заговорил Форст. — Трудное это дело — подчинять стихию ветра. Пусть ставят все паруса и не отвлекают меня.
— Будет исполнено, господин. — Отозвался де Конте, тут же привлекая жестом к себе капитана Горда.
Элизабет била все рекорды в скорости. Неслась по волнам, обгоняя даже дельфинов, что, казалось бы, невозможно даже с точки зрения этих грациозных животных. Вначале самые быстрые из них ещё пытали соревноваться, но после постановки дополнительного паруса — безнадёжно отстали.
Пара сторожевиков, патрулирующих прибрежные воды, засекли и, по-видимому, узнали пиратский корабль. Выдвинулись наперерез, но догнать не смогли. Элизабет оторвалась от них меньше чем за половину часа, скрываясь за горизонтом и рождая новую байку о неуловимых пиратах. Подобное повторилось ещё дважды: перед ужином и на закате. Последние даже преследовать не стали, благоразумно отступив. Связываться с столь быстроходным кораблём — себе дороже. И силы потратят, и цели не настигнут.
После захода солнца Форст, раздевшись до пояса, спустился по штормтрапу до ватерлинии. Погрузил ноги в воду и, чуть освоившись, отдал команду на продолжение пути. Капитан отнесся к приказу скептически, но выполнил. Маг указывал путь среди ночного мрака небес и бездонной черноты океана. Под Шрамом не было звёзд, лишь самые яркие пробивались чрез завесу космической пыли, да луны, тускло сияли за непрозрачной пеленой. От того ночью путешествовать по архипелагу Скаргардии среди множества малых и больших островов, отмелей и рифов было не безопасно. Но Форст отчётливо "видел" полоску берега по левую руку и подводные скалы.
Вот, впереди показался большой каменный пик, коварно поджидающий таких вот ночных смельчаков. Форст зажёг огненный шар и выпустил вправо, над водой. Капитан среагировал немедленно: отдав нужные команды и самолично повернув штурвал. Доверить ночную вахту кому-либо другому, он не отважился. Предпочитая быть капитаном не выспавшимся, чем капитаном умершим.
С первыми лучами солнца Форст забрался на палубу. Корвус хотел было отправить его спать, но тот предложил встречное — заняться гимнастикой. Де Конте не терял надежды, даже во время выполнения упражнений уговаривал парня передохнуть, но с каждым взглядом на него, понимал, что Форст, после безсонной ночи, выглядит лучше, чем отоспавшийся Корвус. На вопрос: в чём причина? Он лишь усмехнулся и ответил: маг я, или не маг?
После завтрака он снова медитировал на мостике. Ветер получился не столь же мощным, как вчера, но всё равно внушал уважение к молодому парню. Судя по картам, они за прошедшие сутки прошли почти два дня пути. Полтора с небольшим, если быть точнее. К обеду они выйдут из-под тени Шрама, с тех мест Той будет помогать им прокладывать путь. Ведь, он родом от сюда, и, уж, кто-кто, а он должен узнать знакомые берега и ориентиры. Так и вышло.
К вечеру они бросили якорь в удобной бухте и отправились на шлюпке к одинокому рыбацкому домику. Там Той оставил лишь одному ему известные знаки, и они снова поднялись на борт Элизабет. Уже на закате на берегу дважды вспыхнул маленький огонёк. Той ответил тремя сигналами масляного фонаря. После этого на берегу начали зажигаться факелы, а блэк сказал, что их ждут.
