– Толкиена? Льюиса? – продолжил я полушутя. Валия вдруг прикрыла рот ладонью и промолчала.
– В чем дело? – спросил я.
– Эти имена… Их нельзя произносить вслух.
– Нельзя произносить? – удивился я. – Почему?
– Не знаю. Запретно. Первое, что ты назвал, – точно нельзя. Второе – не уверена.
– И что будет, если произнесешь?
– Не могу сказать. Но тот, кого ты назвал первым… Я читала его книги. Говорят, что его взор проникал через время и через миры. И в это я верю… Он – великий человек. И могущественный.
– Как же ты узнала его имя, если никогда его не слышала? – не сразу сообразил я.
– Прочла, – ответила Валия. – В нашей библиотеке были старые манускрипты, книги на серой бумаге в твердых потертых переплетах…
– И кто же еще попал в список непроизносимых? – поинтересовался я уже серьезнее.
– Всех я не помню, – объявила Валия. – Но кое-кого – да.
Девушка взяла прутик и написала в пыли: Ф. К. Дик, С. Лем.
Я молча склонил голову. На мгновение показавшееся из-за облаков солнце осветило начертанные в прахе земном имена великих фантастов, которых, как я знал, читывали некогда и в Авеноре Благословенном.
Что значили их книги для Валии, жившей в мире, лишь отдаленно напоминавшем прежний? Какую мысль, какое содержание нашла она в них, когда даже современники не всегда понимали грандмастеров фантастики9 Я не стал спрашивать. Слишком много мыслей отразилось на лице княжны. Мыслей, которые не выразить словами.
Утром мы продрогли даже больше обычного. Костер быстро прогорел и погас, и ночной холод впился в наши тела с удвоенной силой. У Валии был плаш, но она весила гораздо меньше меня и быстрее теряла тепло. Если бы мы поели, ночная прохлада нас бы не испугала. Но еды не осталось никакой, и найти ничего не удалось.
– Сэр Лунин, а не добудете ли вы какой-нибудь дичи? – спросила княжна сразу после пробуждения. На высокий язык и на «вы» она переходила в особенно ответственные моменты.
– Водится ли здесь что-нибудь, княжна? – спросил я. – Кроме мышей, которых вы вряд ли будете есть, и лис, которых трудно поймать и которые довольно противны на вкус?
– Где-то, наверное, бродят кабаны, – предположила Валия.
– Но я не слышу их хрюканья и стука копытцев, – усмехнулся я. – На наш вертел они не торопятся.
– Что ж, пойдем дальше, – предложила девушка с тоской в голосе. – Точнее, поедем. На ваш велосипед я уже смотреть не могу.
– Напрасно. Мы проехали без малого двести километров. Пешком бы нам столько за такое время нипочем не одолеть.
– Да, да. – Валия раздраженно кивнула, скатывая плащ, чтобы положить его на раму.
Мне стало жалко девушку. Ей действительно трудно терпеть лишения без привычки. К тому же она очень молода. Пожалуй, нынешнее путешествие пойдет ей на пользу как правительнице. Она будет знать, что такое голод, что значит не иметь крыши над головой. И постарается, чтобы и еда, и кров всегда были у ее подданных. В этом я, зная характер Валии, не сомневался. А сейчас ее нужно покормить.
– Думаю, в паре километров отсюда мы найдем человеческое жилье, – заметил я. – Вчера вечером я слышал запах дыма и печеного хлеба…
– А я со своим насморком вообще ничего не чувствую, – призналась Валия и тут же спохватилась: – Что? Мы были совсем рядом с жильем, и ты не предложил купить хотя бы хлеба?
– Зато мы провели ночь спокойно, без боязни, что нас выдадут Лузгашу или попытаются ограбить. Это дорогого стоит. Поголодать ночь иногда даже полезно для здоровья…
– Не для моего здоровья, – хрипло прошептала Валия, протирая красные глаза. – К тому же там нас могли пригласить искупаться…
– В ручье, – усмехнулся я.
– Ну почему же?
– Да потому что они купаются именно там.
– А зимой? – протянула княжна, во дворце которой были, как я слышал, прекрасные бани с подогретыми бассейнами, саунами и ледяным душем. Купаться Валия любила.
– Да сколько той зимы? – рассмеялся я.
Анекдот был старым, но, видимо, сейчас его забыли. Княжна его прежде не слышала. И, поскольку нравы своих подданных она знала не хуже меня, смеялась долго. Некоторые крестьяне и охотники действительно опускались в воду только когда им нужно было перейти вброд реку. Те, кто сильно любил комфорт, откочевали за Врата столетия назад.
Мы сели на велосипед – грузить на него было уже нечего – и быстро доехали почти до самой деревни. Хотя нет, деревней маленькое поселение можно было назвать лишь с натяжкой – четыре дома, два амбара, одинокая коза, привязанный у дома ослик и несколько гуляющих по полю кур – вот и все хозяйство.
Велосипед мы оставили в овражке, среди густой травы Он бы нас выдал, даже если местные жители понятия не имели, что это такое. Описать диковинную машину они сумеют. И нас сразу вычислят. А появление двух путников в такой глуши – явление выдающееся, но только для людей, живущих в хуторке. Мало ли оборванцев шатается по степи в поисках лучшей доли? Особенно около торговых трактов, ведущих из Китая и Бештаунского княжества в Славное государство.
На подходе к аулу нас облаяли два крупных пса. Валия хотела шугнуть их саблей, но я удержал ее руку, и собаки, выполнив свой долг, отстали.
Потом появились дети. Пятеро малышей от двух до десяти лет смотрели на нас во все глаза. Еще бы – где они еще увидят людей из Большого Мира? Черные глазки детей блестели, как крупные обсидиановые бусины, они весело гомонили и улыбались нам.
Валия собиралась широким монаршим жестам одарить малышей, поскольку конфет у нее сейчас не было, – деньгами. Но я опять удержал ее руку. Не стоит показывать деньги раньше времени – это все равно что приехать на велосипеде.
На лай и детский гомон во двор вышла женщина лет сорока.
– Добрые люди, – констатировала она, понимающе взглянув на наши обтрепанные, запыленные одежды. – Заходите в дом, отобедаете, чем бог послал.
Мы низко поклонились. В ауле свято чтили закон гостеприимства. Сразу было видно, что живут здесь бедно, но отказывать в пище гостям на этом основании не собираются.
Слишком чистый стол говорил о том, что обедали за ним не очень часто и не слишком обильно. Мы присели, хозяйка выставила на стол простоквашу и грубый подгоревший лаваш. Дети зашли в дом и жадно уставились на гостей. Не только потому, что не могли налюбоваться незнакомыми людьми, но и потому, что гости сели за стол. Глаза детворы голодно поблескивали.
Валия поняла все с первого взгляда. В глазах ее появились слезы, она собралась что-то сказать, но я вновь положил руку на ее ладонь. Потом, преломил лаваш, взял плошку с молоком и пробормотал слова благодарности духу домашнего очага. Валия сделала то же. Но, несмотря на голод, есть при детях, провожающих в рот каждый кусок, ей было трудно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});