Внезапно он направил указательный палец в сторону Уильяма Олборна.
– Я обвиняю вас в совершении описанных выше преступлений!
Нотариус вцепился в подлокотники кресла, его лицо стало бледным, как воск.
– Что?.. Меня?
– Да, вас! Разве вы не были близки с моим братом?
Обвиняемый утвердительно кивнул, но ни один звук не сорвался с его губ.
– Разве вы не говорили доктору Ватсону, что вы страстный поклонник его рассказов?
Нотариус не отвечал. Его взгляд был похож на взгляд загнанного зверя.
Глава тайных служб пустил в ход весь свой дар убеждения. Человек, который мгновение до того был обвиняемым, превратился в уверенного обвинителя.
– Вы сами признались, что ваша работа не слишком вам нравится. Вот что вы сказали: «Я родом из старинной династии нотариусов. Будучи старшим, я перенял дело своего отца, как он в свое время продолжил дело его отца. Это одно из преимуществ, но и недостатков старшинства. Мой отец, видите ли, не позволил мне выбрать другую карьеру! А мне хотелось стать художником или писателем. И вот я провожу дни напролет в полной бездеятельности. К счастью, ваши книги позволяют мне время от времени развеять скуку».
Мэтр Олборн, который явно не привык находиться на скамье подсудимых, оказался беззащитным перед атакой Майкрофта Холмса.
Сцена стала слишком бурной, и я решил защитить адвоката.
– Тысячи людей залпом читают рассказы о похождениях Шерлока Холмса, но при этом не являются убийцами.
– Конечно, но кто интересуется этими детективными сочинениями? Кроме того, мы знаем, что мэтр Олборн был одним из первых клиентов моего брата. И у него была возможность изучить его методы.
Я запротестовал:
– Вашим объяснениям не хватает основного элемента, мистер Холмс.
– Ах да? Какого же?
– Мотива убийств.
– Ну, доктор Ватсон, это ведь очевидно. Мэтр Олборн убивал всех этих людей, чтобы скоротать время. Разве есть лучшее средство развеять скуку?
– Вы это серьезно?
– Нет.
Лицо мэтра Олборна выражало ужас и оцепенение.
– Тогда зачем же вы накинулись на нашего несчастного друга?
– Я уже сказал. При помощи ложных аргументов и толики недоверия всегда можно обвинить кого угодно. Не так ли, Лестрейд?
Полицейский сделал жест рукой, который мог означать: «Признаю, вы победили».
Послужив подопытным кроликом для этого необычного эксперимента, нотариус начал приходить в себя.
– Так вы не рассматривали меня в качестве возможного убийцы? – спросил он, все еще находясь под действием шока.
– Ну конечно, нет. Вы – последний, кого можно подозревать.
Майкрофт Холмс потянулся, не спуская глаз с нотариуса.
– В обмен на это мне интересно узнать ваше мнение об этом деле.
– Хорошо, в отличие от того, что вы говорили в своей… обвинительной речи, я не слишком умею разгадывать подобные тайны. Я – прилежный читатель приключений Шерлока Холмса, но я позволяю заинтриговать себя и не пытаюсь проверить свои силы. Иногда во мне рождается смутное предчувствие, но не более того.
– А что говорит ваше смутное предчувствие в нашем случае?
– Это сложный вопрос. Я не хотел бы начинать с беспочвенных рассуждений. Я стремлюсь сохранять нейтралитет, – сказал Олборн.
– Одно другому не мешает.
Нотариус поразмыслил мгновение, будто взвешивая каждое слово.
– Наверняка моя мысль покажется вам странной. В ней проявится неизвестная вам сторона моей личности. Но я считаю, что все эти преступления имеют сверхъестественную основу.
– Вы не единственный, кто придерживается такого мнения. Но что заставляет вас так полагать?
– _Собранные воедино детали. Начать хотя бы с личности беглеца из Миллбэнк. Разве мог такой трусливый человек совершить эти преступления без внешнего стимула?
– По вашему мнению, этот «стимул» исходил от дьявола?
– Возможно. Многие свидетели сообщили, что видели его в тех местах, куда нельзя было ни войти, ни выйти. Запертый склеп, в котором нашли распятую малышку, комната леди Сен-Джеймс, запертая комната младенца судьи Ричмонда…
– Вы верите в дьявола?
– Не совсем, но признайте, что все это несколько смущает.
Мэтр Олборн надел пенсне, чем положил конец этому отступлению.
– Послушаем продолжение рассказа Шерлока Холмса.
52
Тайна убийства молодого Джеймса Пикокса оставалась также нераскрытой.
Его отец, хирург Джон Пикокс, обнаружил бездыханное тело сына на собственном столе для вскрытий.
Откуда я узнал об этом преступлении? Из анонимного письма, полученного на Бейкер-стрит. Почерк шокировал меня. Он не поддавался никакому объяснению и, казалось, нарушал самые элементарные правила графологии. Почерк мог принадлежать мужчине, но написание одних и тех же букв варьировалось раз от разу, будто письмо было написано несколькими людьми. Некоторые буквы доставили мне немало хлопот. Иногда буква «т» имела наклонную черту, направленную вверх, а иногда эта черточка была очень короткой, и буква становилась похожей скорее на знак. Однако я знал, что эту букву почти невозможно подделать. Было маловероятно, чтобы ее форма менялась в пределах такого короткого текста.
Внезапно мне пришла в голову мысль сопоставить почерк этого письма с почерком письма, полученного от старой женщины в деле аббата Поля Мередита. Раньше я не думал об этом, поскольку был убежден, что письма написаны совершенно разными людьми. Но сейчас, в свете моих последних выводов, все казалось возможным…
Я достал лупу и принялся сравнивать оба письма. На первый взгляд между ними не было ничего общего. Одно было нерешительным, но последовательным, другое – основательным, но хаотичным. Я решил сконцентрироваться на букве «т».
Моему удивлению не было предела. Почерк так называемой пожилой женщины носил те же отклонения что и лежавшее передо мной письмо. Кому-то было необходимо заманить меня в анатомический зал именно в тот день. И этот кто-то был не кто иной, как пожилая женщина, с которой мы встречались в церкви. Этот же человек был и убийцей молодого Пикокса.
Наконец улики совпали. Тотчас в голову пришла неизбежная мысль. Теперь я был уверен в том, что знаю убийцу! Иначе зачем ему столь тщательно скрывать почерк?
Все встало на свои места.
Обнадеженный этим открытием, я продолжил расследование.
Тело молодого Пикокса принес человек не из работников морга. Впрочем, тело старухи планировалось доставить лишь на утро следующего дня, прямо перед началом занятий по анатомии, проводимых Пикоксом-отцом.
Человека, принесшего тело, скрывала маска, якобы из санитарных соображений. На самом деле он пытался скрыть свои черты.
Я достал досье по делу Вилера.
Обнаружено тело женщины. Ее лицо смазано медом и изъедено паразитами.
На этот раз Лестрейд получил таинственное письмо, в котором сообщалось о нечистых поступках лорда Вилера. В письме говорилось о том, что лорд вступил в связь с молодой танцовщицей по имени Лулу Гранд-Буш!
Леди Вилер стала известна измена, и она наняла бандитов, чтобы те обезобразили любовницу ее мужа серной кислотой. Потерявший рассудок от ярости лорд Вилер решил собственноручно наказать свою супругу и подверг ее еще более чудовищным мучениям. В письме указывалось точное место преступления.
И действительно, там мы обнаружили тело леди Вилер с лицом, обезображенным паразитами. Но разве были у нас улики? Говорили, что было пущено в ход все, чтобы обвинить лорда Вилера.
Я начал длительное расследование с попытки отыскать знаменитую Лулу Гранд-Буш. Под видом трудяги я направился в Лаймхаус, в кабак, пользующийся наихудшей репутацией в районе, «Пираты на пирушке». Собравшись с духом, я открыл дверь логова и тотчас ощутил удушливую атмосферу того места. Все было намного хуже, чем я представлял. Освещение было такого же качества, как и окружавшая меня мораль. Сквозь желтоватый туман табачного дыма я разглядел длинное помещение, которое наполнял жуткий гул человеческих голосов. Профессиональные побирушки, закоренелые хулиганы и проститутки всех возрастов, – казалось, все отбросы города собрались в этом отвратительном месте. Официантки с изможденными лицами сновали среди посетителей, разнося подносы с едой. Виляя бедрами, они ловко уклонялись от смелых рук, преграждавших им путь. Когда одна из них проходила мимо меня, мне удалось спросить ее:
– Вы были знакомы с Лулу Гранд-Буш?
– Конечно! – ответила она, удивленно посмотрев на меня. Потом сложила ладони рупором и прокричала:
– Лулу! Твой клиент.
В глубине зала возник силуэт. Им оказалась толстая мужеподобная женщина с лицом, обезображенным серной кислотой. Косматые волосы спадали на ее блуждающие глаза. К груди она прижимала бутылку с джином. Я протянул гарпии полкроны и разговорился с ней, стараясь уйти от ее дыхания.
С изумлением я узнал, что на лондонском дне полным-полно Лулу Гранд-Буш. Этот псевдоним очень полюбился женщинам легкого поведения. Ни одна из них не слышала о деле Вилер. Многие женщины были изуродованы – они говорили, что такой метод воздействия широко распространен среди сутенеров. Если клиенты оставались недовольны услугами женщин, то последних наказывали – обливали лицо серной кислотой. Молодые женщины, если и выживали, лишались единственной возможности заработать, какой бы гнусной она ни была.
