Доктор Мур: Думаю, я не выдам врачебной тайны, если скажу то, что ее окружение уже давно знало. Леди Сен-Джеймс побывала в нескольких специальных учреждениях для лиц, имеющих психические расстройства.
Судья Ричмонд: Скажите прямо. Леди Сен-Джеймс была безумна?
Доктор Мур: Очень неловко отвечать на такой вопрос. Мы, врачи, пытаемся излечить наших пациентов…
Судья Ричмонд: Отвечайте на мой вопрос, доктор. Она была безумна?
Доктор Мур: Да.
Судья Ричмонд: Ее состояние со временем улучшалось?
Доктор Мур: Нет, ухудшалось. Кризисы становились все более частыми.
Судья Ричмонд: В чем заключались кризисы?
Доктор Мур: Она задыхалась от ужаса. Казалось, она боится всего и вся. У нее развилась опасная паранойя.
Судья Ричмонд: У нее была склонность к самоубийству?
Доктор Мур: Да. Много раз она пыталась свести счеты с жизнью. Ее чудом спасали в последний момент.
Судья Ричмонд: Вы проводили вскрытие трупа?
Доктор Мур: Да, ваша честь.
Судья Ричмонд: Можете озвучить точные обстоятельства ее смерти?
Доктор Мур: Да. Она спрыгнула с высоты около десяти метров и упала на железную решетку, находящуюся под окнами ее комнаты. Он умерла не сразу. Многие тщетно пытались вернуть ее к жизни. Это никому не удалось. Ее агония длилась около часа. Мы ввели ей большую дозу кокаина, чтобы уменьшить страдания.
Судья Ричмонд: Спасибо, доктор. Вам есть что добавить?
Доктор Мур: Да, но это является врачебной тайной.
Судья Ричмонд: Говорите, прошу вас. Присяжные должны услышать все.
Доктор Мур: В результате вскрытия я выяснил, что леди Сен-Джеймс была беременна. Плод погиб в результате падения».
Я перевернул несколько страниц, дрожа от нетерпения и любопытства, в поисках следующего свидетельства.
«Суд вызывает Клэри Барнсвуд.
Судья Ричмонд: Назовите вашу должность.
Мисс Клэри Барнсвуд: Я гувернантка, служу у лорда Сен-Джеймса.
Судья Ричмонд: Давно вы у него на службе?
Мисс Барнсвуд: С самого начала, ваша честь. Я видела, как он родился и вырос.
Судья Ричмонд: Что вы думаете о моральном облике лорда Сен-Джеймса?
Мисс Барнсвуд: Он добрый и честный человек.
Судья Ричмонд: А что вы думаете о леди Эмили, его супруге?
Мисс Барнсвуд: Я делала для нее все, что было в моих силах. Но она была очень хрупкой и нестабильной… Ее психическое здоровье ухудшалось с каждым днем. Она жила в вымышленном мире. Она не была создана для этого мира. Лорд Сен-Джеймс сильно страдал от этого.
Судья Ричмонд: Лорд Сен-Джеймс когда-либо проявлял физическое или словесное насилие по отношению к своей супруге?
Мисс Барнсвуд: О нет, ваша честь. Он боготворил ее и проявлял к ней большую заботу.
Судья Ричмонд: Спасибо, мадемуазель. Можете вернуться на свое место».
Вскоре я обнаружил новое интересное свидетельство.
«Суд вызывает мистера Пола Бишопа.
Судья Ричмонд: Какую должность вы занимаете?
Пол Бишоп: Я – финансовый советчик лорда Сен-Джеймса.
Судья Ричмонд: Это правда, что лорд Сен-Джеймс был на грани банкротства?
Пол Бишоп: Нет, ваша честь. У лорда Сен-Джеймса не было никаких финансовых проблем. Напротив. Следуя моим советам, он сделал вложения, оказавшиеся весьма выгодными.
Судья Ричмонд: Мог ли он убить свою жену с целью завладеть ее состоянием?
Пол Бишоп: Нет, ваша честь, это совершенно невозможно.
Судья Ричмонд: Почему же?
Пол Бишоп: Потому что у леди Сен-Джеймс не было никакого личного состояния».
Вот так странный случай. Что же заставило тогда лорда Сен-Джеймса убить свою супругу?
Затем в отчете сообщалось, как лорда Сен-Джеймса вывели на скамью свидетелей, где он поклялся на Библии, перед тем как ему стали задавать обычные в таких случаях вопросы. Он назвал свое имя, возраст, адрес и семейное положение.
«Судья Ричмонд: Лорд Сен-Джеймс, сколько времени прошло с тех пор, как вы женились на леди Сен-Джеймс?
Лорд Сен-Джеймс: Два года, ваша честь.
Судья Ричмонд: Простите грубость моих вопросов. Можете сказать нам, что привлекло вас в этой неуравновешенной женщине, склонной к самоубийствам?
Лорд Сен-Джеймс: Моя жена не всегда была неуравновешенной и склонной к самоубийствам, ваша честь. Ее психическое здоровье резко ухудшалось. Я видел, как она деградирует, и не мог ничего поделать. Она была человеком исключительно чувствительным и умным, но на редкость хрупким.
Судья Ричмонд: Однако доктор Мур утверждает, что ваша жена была безумна.
Лорд Сен-Джеймс: Согласно его критериям она, безусловно, была таковой. Но на таком уровне безумие граничит с гениальностью. Я бы сказал, что она была слишком светлой, чтобы вынести этот мир. А еще она была красива, почти нереально красива. Божье творение.
Судья Ричмонд: Вы убили ее?
Лорд Сен-Джеймс: Нет, ваша честь. Единственное, чего я желал всем сердцем, – увидеть, как она поправится. Я любил ее больше всего на свете. Мне потребуются долгие годы, чтобы оправиться от такого горя.
Судья Ричмонд: Спасибо. Можете вернуться на свое место».
Кажется, лорд говорил искренне. Но может быть, он убил свою жену, чтобы избавить ее от длительной психической деградации?
«Судья Алан Ричмонд вызывает адвоката лорда Сен-Джеймса, мэтра Марка Дьюэна…»
Конца не было сюрпризам. Так, значит, Дьюэн был адвокатом лорда Сен-Джеймса. Теперь список из пятнадцати жертв стал полным.
Я пробежал глазами защитительную речь Дьюэна, затем добрался до вердикта присяжных: «Отсутствие состава преступления… Единодушно оправдан присяжными».
Теперь я точно ничего не понимал!
Следуя логике, лорд Сен-Джеймс должен был быть признан виновным, вследствие чего он и задумал месть для всех своих присяжных. Но получилось наоборот. Он был оправдан. За что же он наказал всех этих людей, признавших его невиновным?
Тревога охватила меня. Снова я попал в безвыходное положение. Я понял, что правда скрыта в другом месте. Нужно разработать новый сценарий, который совпадал бы с фактами.
Единственным человеком, который действительно держал зло на лорда Сен-Джеймса, был Реджинальд Фостер. Был ли он убийцей? Я вспомнил, какое открытие я сделал в одной из литейных мастерских Лондона. Реджинальд Фостер заказал статую Девы Лукулюсской.
Абсурд. Фостер погиб, пытаясь разоблачить преступника.
Если только не…
54
Если только тело, найденное в камере тюрьмы Миллбэнк, действительно принадлежало Фостеру…
Но как могло быть иначе?
Хотя свидетельства вызвали у меня кое-какие сомнения. Но я решил не принимать их на веру, поскольку они исходили от медиума Анны Эвы Фэй. В то время я следил за Гудини, его супругой и Анной Эвой Фэй, убежденный в том, что эта троица выведет меня на убийцу.
Через несколько секунд я нашел нужный отрывок в записках Ватсона. Действие происходило в камере Дьюэна:
«Анна Эва Фэй заявила, что чувствует негативные волны… она сказала, что заключенный никогда не покидал камеры и что он по-прежнему бродит по закоулкам тюрьмы».
А что, если у этой спиритки было верное предчувствие?
Я попытался вспомнить цепь рассуждений, позволивших мне тогда прийти к выводу, что Фостер был убит и зарыт в той камере. Прежде всего, существовала статья, в которой сообщалось о побеге из Миллбэнк некоего Марка Дьюэна, адвоката, которого разорил таинственный шантажист.
На месте я обнаружил, что сторожем был не кто иной, как журналист Фостер, который вел поиски загадочной преступной группы.
Меня заверили, что никто не мог ни войти в тюрьму, ни выйти из нее в промежутке времени между тем, как спустилась ночь, и сменой охранников ранним утром.
Действуя методом исключения, как обычно, я пришел к выводу, что заключенный сумел покинуть пределы тюрьмы, переодевшись сторожем. Ватсон выдвинул много возражений, которые я отверг. Старина Ватсон, возможно, был прав, когда сомневался во всем этом.
Мое предположение подтвердилось тем, что в камере обнаружилось тело мужчины, которое опознали как тело Фостера. Но кто опознал тело?
И снова я обратился к тексту моего друга:
«– Вы можете опознать этого человека?
Компостел подавил приступ тошноты и бросил быстрый взгляд на труп.
– Это он. Фостер.
Ему не терпелось поскорее покончить со всем этим.
– Спасибо за все, мистер Холмс. Я… я не смею более злоупотреблять вашим временем».
