Урчащий на холостых оборотах двигатель злобно рыкнул и потащил броневик в неизвестном направлении. Стас, сидя под непроницаемо темным мешком, все пытался вспомнить, откуда же ему знакомо лицо майора: «Голубые глаза, русые волосы, правильный нос, скулы, подбородок… Может, из учебника по рисованию? Нет. Хотя с такого только бюсты и лепить. Откуда же? Черт. Ведь помню, что видел. Но где?» И вдруг его будто озарило. В темноте, как пара газовых огоньков, вспыхнул синим немигающий взгляд. И лицо. Алое от крови. Губы, шепчущие: «Хозяин узнает. Он пришлет старших братьев. Все вы подохнете…» То самое лицо с политой кровью дороги на Кутузовский. Разве что немного моложе.
– Хорошие колеса, – неожиданно прервав размышления, подал голос заскучавший Коллекционер. – Из чего собрали?
– Что? – не расслышал из-за шума майор.
– Из чего броневик собрали, спрашиваю.
– Это заводской.
– Не понял.
– Заводской, говорю, броневик. На заводе его собирали.
– Да ладно, – хохотнул Коллекционер. – На каком еще заводе?
– На Камском автомобилестроительном.
Охотник ненадолго замолчал, переваривая полученную информацию, но, так и не усвоив, пихнул локтем Стаса:
– Слышь, майор говорит, что на Каме завод автомобильный построили. Как тебе? Жизнь-то на месте не стоит, оказывается. Скоро, наверное, и поезда курсировать начнут.
– Прекратите балаган, – скомандовал Вихров. – Этот КамАЗ построили в две тысячи десятом году, если так уж интересно. Пять лет назад его расконсервировали.
– Ни хрена себе, – присвистнул Коллекционер и стукнул по броне костяшками пальцев. – Крепкая машина.
– У нас хорошая ремонтная база, – пояснил майор, не скрывая раздражения.
– Может, и потяжелее чего есть?
– Это закрытая информация.
Тон последнего высказывания ясно дал понять, что разговор окончен.
Ехали долго. Относительно ровная дорога сменилась ухабами, затем снова разгладилась, но лишь на время. Никакие внешние звуки, способные дать хотя бы примерное представление о маршруте, в наполненный гулом двигателя броневик не проникали. Стас пытался вести хронометраж, но на втором десятке отсчитанных минут бросил это дело – из-за рваного темпа определить расстояние по времени все равно не представлялось возможным.
Наконец машина сбросила скорость и медленно пошла накатом.
– Мешки не снимать, если жить хотите, – любезно предупредил майор.
Снаружи, предположительно впереди, послышались гул и скрежет, завершившиеся резким звуком соприкосновения тяжелых металлических конструкций. Броневик вздрогнул и продолжил движение, сильно накренившись вперед, будто ехал под гору, а звуки громоздкого механизма повторились в той же последовательности, но уже за кормой автомобиля.
– Где мы? – спросил Стас.
– На месте, – ответил майор, как только броневик остановился, и лязгнул ручкой люка. – Покинуть транспорт.
Стас с Коллекционером, кое-как ориентируясь на ощупь в изобилующей острыми углами темноте, отыскали выход. Подошвы звякнули набойками о бетон.
– Эй! Ко мне, – крикнул Вихров.
В ответ на такое самонадеянное обращение послышался быстро приближающийся топот ног и бряцание металла.
– Этих в карцер.
– Постойте, – запротестовал Стас. – Мы так не договаривались.
– Что за херня? – поддержал Коллекционер.
Но майор не ответил. Зато упершиеся в спину стволы вполне доходчиво разъяснили текущую диспозицию.
– Вперед, – скомандовал один из конвоиров и ткнул Стаса промеж лопаток для пущей ясности.
– Мешок снять можно? – спросил охотник, но, судя по звуку удара твердым о мягкое и приглушенному шипению, ответом остался неудовлетворен.
Эхо шагов, какое обычно бывает в просторных помещениях с высокими потолками, скоро затихло. Слегка рифленная поверхность с четко ощущаемыми неровностями на стыках плит сменилась под ногами сплошной и гладкой. Сквозь плотную ткань мешка запульсировал свет, каждые четыре метра разбавляя темноту легкими белыми всполохами.
Трижды мимо проходили люди, четко и уверенно печатая шаг. Но однажды, когда конвоир дал команду принять вправо, в коридоре послышался совсем не характерный топот. Что-то огромное двигалось навстречу неспешной тяжелой поступью. Шумно дыша, оно поравнялось с арестантами, засопело, будто принюхиваясь, издало низкое протяжное «Ммммм» и, фыркнув, пошло дальше.
Стас невольно передернул плечами, чувствуя, как вдоль позвоночника пробежал мерзкий холодок. Идущий по левую руку Коллекционер закашлялся, раздразнив горло учащенным дыханием.
Чем-то жутким веяло от встреченного существа. Это ощущалось даже вслепую, физически. Чудовищная сила прошла в полуметре, захлестнув случайно оказавшуюся на пути помеху из четырех человек волной едва-едва обузданной первобытной мощи, от которой, казалось, даже воздух вибрировал, передавая свою дрожь тщедушным людским телам.
– Стоять, – скомандовал конвоир.
– Вихров распорядился определить этих в карцер, – добавил второй.
Молчаливо присутствующий в помещении человек зашевелился, с зубодробительным скрежетом отодвинув стул.
– Ё мое, – заскулил конвоир. – Ты хоть приподнимай, что ли.
– А мне и так нравится, – ответил тюремщик. – Это все из-за нервов. Слабые они у вас. Укреплять нужно. В одну?
– На твое усмотрение.
– Значит, в одну. А надолго?
– Я откуда знаю? У Вихрова спрашивай.
Забренчали перебираемые в связке ключи. Щелкнул приведенный в движение механизм замка, и тяжелая дверь со скрипом отворилась.
– Пошел.
– Давай вперед.
Уткнувшиеся в спины пламегасители указали арестантам требуемое направление. Дверь закрылась.
– Сними ты уже тряпку, – услышал Стас голос Коллекционера и стащил с головы мешок.
Камера имела размер примерно три на три метра. Гладкие серые стены, ровный чистый пол, две койки со скатанными матрасами, металлический толчок, раковина, вмонтированный заподлицо с потолком круглый светильник, капитальная дверь с закрытой смотровой щелью и окном для подачи пищи.
Охотник раскатал матрас, сел на койку и идиотски хихикнул.
– Что? – поинтересовался Стас причиной веселья.
– Глянь вокруг, – Коллекционер широким жестом обвел их новое пристанище. – Прямо как в старые добрые времена. Ты, я, и никого больше. Наш второй медовый месяц.
– Да уж, – улыбнулся Стас. – Только обстановка поромантичнее.
– Ну, не знаю. У «Черного Заката» тоже был свой шарм. Холодный темный камень, паутина. А этот неповторимый купаж сырости, плесени и параши, – охотник поджал губу и ностальгически вздохнул. – И кухня тамошняя выше всяких похвал. И кровать одна. Куда уж романтичнее? А здесь, – огляделся он, – как-то без души. Серенько, гладенько все. Глазу не за что зацепиться. Хотя толчок, конечно, богатый. Матрасы толстые и даже не обоссанные. Нормально.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
