–А зачем вам нужен весь мир, интересно? Что вы будете с ним делать? Покрасите в розовый цвет? Покроете шоколадной глазурью? – Щеки Кэгни пылают румянцем, в голосе слышна едва сдерживаемая ярость.
–А может, я хочу получить весь мир только для того, чтобы его иметь, что тут плохого? И какая разница? Разве история человечества не строится именно на желании обладать целым миром? Мужчины всегда хотели обладать им не ради чего-то, а ради самого обладания.
–Это совсем другое дело. Мужчины хотели создавать что-то лучшее, строить великие цивилизации. А вы?! Вы бы не знали, что делать с миром, даже если бы получили его на блюдечке! Вам бы пришлось советоваться с адвокатом или инструктором по йоге.
Кэгни издает короткий презрительный смешок и бросает свой носовой платок на стол.
–Чем все-таки занимается ваше агентство? – спрашиваю я требовательно, как будто мне немедленно нужно знать ответ.
–Мы выслеживаем обманщиков, – отвечает Кэгни.
Эдриан до сих пор разговаривает по телефону в другой комнате.
–В каком смысле обманщиков? Тех, кто обманывает своих деловых партнеров? Или друзей?
–Тех, кто обманывает своих супругов и любовников.
–Вы ловите мужчин и женщин, которые заводят романы на стороне? То есть вы фотографируете их похождения? Какая гадость!
–Вы правы, дорогая Санни, это настоящая гадость. Вы первый раз за весь вечер сказали что-то разумное. Склонность женщин к частым изменам просто удивительна. Она позволяет мне и моим сотрудникам чуть ли не купаться в шампанском...
–Представляю, какие у вас расходы на прачечную – с такими-то привычками, – отрезаю я, обращаясь скорее к себе, чем к кому-то из присутствующих. – Постойте... Вы имели в виду склонность мужчин и женщин к изменам? А сказали только о женщинах.
–Да, я сказал только о женщинах, – подтверждает Кэгни.
–По-вашему, мужчины всегда верны своим женам? – Я смеюсь, широко раскрыв глаза. Да этот парень из прошлого столетия!
–Нет, мужчины не всегда верны своим женам.
–Тогда почему вы говорите только о женщинах? – растерянно спрашиваю я.
–Потому что я работаю только на мужчин.
Я просто ошарашена. Кристиан смотрит на меня с сочувственной и озабоченной улыбкой и беззвучно спрашивает: «Вы в порядке?»
–То есть на женщин вы не работаете? – спрашиваю я напрямик.
–Не работаю, не работал и работать не буду.
–Давайте оставим этот разговор! – предлагает Кристиан и примирительно вскидывает руки.
Мы с Кэгни смотрим на него и снова поворачиваемся друг к другу.
–Это отвратительно, мистер Джеймс. Гадко и отвратительно. Вы очень злой человек! Очень злой!
Я хочу встать, чтобы подчеркнуть серьезность своих обвинений, но вдруг понимаю, что одна из моих туфель слетела с ноги, когда я качала ею на самом носке, и теперь валяется где-то на полу. И хотя я почти протрезвела, если резко поднимусь, непременно потеряю равновесие и упаду.
–То, что делаете вы, ничуть не лучше! – Кэгни в ярости раздувает раскрасневшиеся щеки. Сейчас он похож на капризного ребенка.
–Черт побери, я всего-навсего продаю нижнее белье! – кричу я в ответ.
Кристина морщится, услышав, как я чертыхаюсь. Я не вижу, как она это делает, а просто чувствую каким-то шестым чувством.
– И чертовы фаллоимитаторы! – орет Кэгни мне в лицо.
Я краем глаза вижу, что Кристина опять морщится.
–А что плохого в вибраторах?! – восклицаю я, вскочив на ноги.
Стул с громким скрипом царапает ножками пол.
–Вы заменяете ими мужчин, вот что! – кричит Кэгни в ответ; похоже, он тоже вот-вот вскочит на ноги.
–О Господи, мистер Джеймс! Что с вами такое?! Мужчина – это не только совокупность органов, отвечающих за репродуктивную функцию, мужчина – это не только секс. Верьте или нет, некоторые из них способны даже разговаривать с женщинами!
–А мы с вами что сейчас делаем? Не разговариваем?
Кэгни вскакивает со стула и упирается руками в стол.
–Это не разговор, – отвечаю я, делаю шаг вперед и тоже упираюсь ладонями в стол. – Это просто кошмар какой-то!
–Почему, интересно? Потому что нам до сих пор не подали десерта?
Кэгни смотрит на меня, не отрываясь. Я чувствую, как на глаза наворачиваются слезы.
–Простите? – спрашиваю я тихо.
–Срочно захотелось шоколада? – сухо интересуется Кэгни.
У меня начинает дрожать нижняя губа, и я судорожно сглатываю.
–Что вы хотите сказать? – спрашиваю я трясущимися губами.
Мои руки тоже дрожат, а из глаза выкатывается огромная слеза, оставляя на правой щеке влажную дорожку.
У Кэгни по лицу проходит какая-то тень. Он видит, что я плачу, и его руки, сжатые в кулаки, расслабляются. Тут громко кашляет Питер Глоуминг; Кэгни вспоминает о зрителях, присутствующих на этом отвратительном спектакле, и опять принимается играть свою роль.
–Успокойтесь, мисс Санни, не нервничайте. Куда делось ваше чувство юмора? Неужели вы потеряли его вместе с лишними килограммами?
Я быстро вытираю слезы со щек.
–Мне пора идти.
–Не беспокойтесь. Я сам уйду.
Кэгни торопливо и раздраженно выходит из-за стола.
–Нет! – кричу я ему. – Я первая сказала, что ухожу.
Кэгни замирает на месте, а я поворачиваюсь к Теренсу и Дайдре.
–Простите, мне действительно пора. Большое вам спасибо за ужин и...
Я уже нахожусь на полпути к дверям гостиной, однако внезапно останавливаюсь, поворачиваюсь к столу и обращаюсь к родителям Дутала таким серьезным тоном, каким только могу:
–Я хочу, чтобы вы знали: я очень счастлива, что с Дугалом все в порядке, но думаю, мне больше не стоит с ним встречаться. Боюсь, я могу напомнить ребенку о том, о чем ему лучше забыть раз и навсегда. В общем... спасибо вам огромное за ужин и до свидания.
Я несколько секунд смотрю на Теренса и Дайдре, затем, поддавшись внезапному порыву, возвращаюсь и расцеловываю их обоих в щеки. Кристина и Питер молча сидят друг напротив друга, из последних сил стараясь не заснуть.
–Питер, Кристина, – обращаюсь я к ним, – было очень приятно с вами познакомиться.
Питер, совершенно пьяный, поднимается со стула, чтобы поцеловать меня на прощание. Я быстро целую его в щеку. Или, точнее, не в щеку, а в воздух возле его щеки. Затем так же быстро обхожу вокруг стола и целую Кристину, чтобы она не подумала, будто я заигрываю с ее мужем.
–Кристиан! – говорю я. – Приятно было снова с вами встретиться. Мы еще обязательно увидимся.
Я протягиваю Кристиану руку, но он встает с места и наклоняется ко мне. Мы обмениваемся прощальными поцелуями. Отвернувшись от Кристиана, я смотрю на единственного, кого я еще не поцеловала. Кэгни стоит у противоположного конца стола и смотрит на меня молча.
