чтобы лучше рассмотреть нас. Затем он исчез со скалы. Через несколько секунд мы услышали его приближающиеся шаги — и вот он уже стоял пред нами на берегу ручья.
Если в первый миг, когда незнакомец предстал перед нами на вершине каменного столба, он выглядел как фантастический персонаж, то я не могу сказать, что вблизи это впечатление ослабло. Скорее наоборот. Даже при свете полной луны его худое, вытянутое лицо удивляло странной белизной, подобной цвету рыбьего брюха. А на фоне кричащего ярко-зеленого шейного платка этот контраст выглядел поистине зловещим. Щека у человека была помечена глубоким шрамом, тянущимся от глаза до уголка рта. Это придавало и без того неправильным, почти уродливым чертам лица выражение язвительной, какой-то фальшивой насмешки. Сейчас, когда он действительно улыбался, это делалось особенно заметно.
Рюкзак и альпеншток в руках указывали на принадлежность незнакомца к новомодной касте туристов. В то же время непринужденность и изящество, с которыми он, увидев перед собой даму, снял шляпу и отвесил поклон, свидетельствовали: это не просто любитель путешествий, но и человек savoir faire[45] в смысле светских манер.
С плеч пришельца свисал широкий черный плащ. Это, да еще трудноописуемая нескладность сухопарого телосложения, угловатая резкость движений и бескровная бледность кожи вдруг неуловимо напомнили мне ту летучую мышь необычного вида, которую Джек Дэйсби привез из Японии и теперь в шутку пугал ею всех служанок Тойнби-холла. Это был зверек из семейства кровососов[46].
— Прошу простить, если мое появление оказалось не к месту, — заговорил он; в голосе его присутствовало нечто вроде легкого пришептывания, которое выдавало в нем иностранца, но при этом, как ни странно, добавляло его речи какой-то особый шарм. — Но если говорить обо мне, то я счастлив, что встретил вас, господа. Иначе я не смог бы найти дорогу и, чего доброго, мне пришлось бы сегодня заночевать под открытым небом.
— Черт вас побери, приятель! — Чарли все еще не мог успокоиться. — Неужели вы не могли нас просто окликнуть? Зачем вам потребовалось так внезапно появляться там, словно вы чертик из табакерки? Вы, между прочим, напугали мисс Андервуд!
Незнакомец снова приподнял шляпу и в высшей степени учтиво принес мне извинения за свою невольную оплошность.
— Позвольте представиться — доктор Октавиус Гастер, — продолжал он, — шведский дворянин, в настоящее время путешествую по вашей прекрасной стране без определенных целей, просто ради собственного удовольствия. Не будете ли вы так добры указать мне путь, которым я мог бы добраться до ближайшей сельской гостиницы или иного места, где можно переночевать? Видите ли, я, чтобы не искать других слов, попросту заблудился на просторах этой огромной пустоши.
— Да, вам в самом деле повезло, что вы натолкнулись на нас, — сказал Чарли, остывая. — Тут и вправду легко заблудиться…
— Вы, безусловно, правы, — кивнул наш новый знакомый.
— …Настолько легко, что в этих краях нередко находят трупы путников, потерявших дорогу, — воодушевившись, продолжил Чарли. — Никто не знает, кем они были при жизни. Единственное, что известно, — они забрели сюда, сбились с пути и блуждали, не в силах отыскать дорогу к ближайшей гостинице, пока наконец не попадали на землю от голода и жажды…
Швед вежливо рассмеялся:
— Ха-ха. Да, это было бы действительно забавно: мне — и умереть от голода на английской земле! Мне, продрейфовавшему в беспалубной шлюпке от Кэйп Бланко[47] до Канарских островов… Но в любом случае, молодые люди, буду очень благодарен, если вы подскажете мне, где тут можно найти гостиницу или трактир.
— Обождите. — Чарли всегда отличался гостеприимством, а сейчас у него вдобавок пробудился интерес к этому загадочному иностранцу. — Тут на несколько миль вокруг нет ничего подобного, а вы, кажется, только что проделали путь — будь здоров! Так что лучше пойдемте-ка с нами. Уж в Тойнби-холле найдется где заночевать, да и мой старик, полковник Пиллар, будет рад свести с вами знакомство.
— Не знаю, как отблагодарить вас! — воскликнул Гастер. — Поистине, когда я вернусь в Швецию, у меня будет много поводов рассказывать об английском гостеприимстве.
— Ерунда, только идемте скорей, — поторопил его Чарли. — И, если вы не слишком устали, давайте пойдем быстрым шагом: я вижу, мисс Андервуд дрожит от холода. Закутайся как следует в шаль, Лотти! Не волнуйся, милая: вскоре мы будем дома.
Молча и поспешно мы тронулись в обратный путь. Тропка здесь и так была едва заметна, а когда луна скрывалась за облаками, нам приходилось пробираться чуть ли не на ощупь. Наш новый спутник молчал, видимо, погрузившись в воспоминания, но раз-другой мне казалось, что я ловлю его взгляд, устремленный на меня сквозь темноту.
— Стало быть, дружище, — прервал молчание Чарли, — вам довелось совершить, по сути, океанское плавание в открытой шлюпчонке?
— О да! Мне вообще довелось пережить много странного… и опасного тоже… Причем я бы не сказал, что это пошло мне во вред — о, отнюдь! Но, видите ли, эти истории порой… довольно жутковаты. Возможно, мне стоит воздержаться от пересказа их в присутствии юной леди. Особенно если учесть, что я уже и так стал причиной ее испуга…
— О, не волнуйтесь! Теперь я предупреждена и больше не испугаюсь. — Я крепко оперлась на руку Чарли.
— По правде говоря, я слегка преувеличил: не так уж много со мной случалось историй, достойных того, чтобы о них рассказать, да и те, увы, столь печальны… А что касается того случая, дело было так. Мы с моим другом Карлом Осгудом из Упсалы задумали осуществить одну коммерческую операцию. Как известно, белые люди редко появляются во владениях берберов, что кочуют в окрестностях Кэйп Бланко. Именно поэтому мы туда и отправились. Несколько месяцев нам удавалось с очень большим успехом обменивать привезенные из Европы товары на золото и слоновую кость. Кстати сказать, страна эта очень интересна, да… Представьте: там нет ни дерева, ни строительного камня, так что жилища аборигенов построены из обломков кораблей, выброшенных морем на берег… Однако возвращаюсь к теме: товары для обмена начали подходить к концу, а мы уже считали себя настоящими богачами — и вдруг узнаем пренеприятную новость: кочевники, оказывается, сговорились нас убить. Причем не далее как ближайшей ночью. Времени уже ни на что не оставалось. Мы едва успели добраться до берега (берберы гнались за нами по пятам, но потеряли в темноте), спустить на воду шлюпку и отчалить, бросив все наше имущество. На рассвете вокруг, насколько хватало взгляда, расстилалось безграничное море. А ближайшая безопасная суша — Канарские острова. К ним мы и направились. Я добрался туда живым, хотя и на самом
