– Разве? – улыбнулся он.
– Король не послал бы «любого» с таким заданием. – Она смотрела на него ясным и спокойным взглядом. – Вы знали моего отца. Он не подарил бы вам плащ, если бы не относился к вам с уважением. – Она протянула руки, в которых держала плащ. – Поскольку мы утром уезжаем, я хочу вернуть вам его сейчас.
Симон жестом отпустил слугу, проводил его до порога и запер за ним дверь. Затем подошел к Матильде и взял плащ из ее рук.
– Ты все еще доверяешь мне, девушка? – Он не мог сдержать ни хрипоту в горле, ни успокоить дыхание.
– Да, милорд. – Она не сводила с него глаз, и он заметил, что, хотя взгляд ее тверд, дыхание было таким же частым, как и у него.
– Зря. Даже укрощенный зверь может показать зубы и когти, если его раздразнить.
– Я вас дразнила, милорд?
Он отнес плащ и положил на сундук, что дало ему время собраться с мыслями и взять себя в руки. Он коротко рассмеялся.
– Вам еще не дано знать, как именно, – пояснил он. Потом он повернулся к ней. – Очень мило с вашей стороны поставить меня в известность о вашем отъезде завтра. Догадываюсь, что ваша мать не подозревает, что вы… что вы сейчас в моих покоях?
– Нет, – призналась она и покраснела. – Она не знает. Теперь, когда я вам сказала, вы помешаете нам?
– Куда ваша мать собралась ехать? – спросил он. Девушка заколебалась и облизала губы.
Симон видел все это раньше. Он долго жил при дворе, и наблюдать за выражением лиц и за жестами вошло у него в привычку.
– Ложь может помочь вам преодолеть небольшой холм, но рано или поздно вы окажетесь перед горой, и накопленный груз погребет вас под собой. – Он прищурился. – Правду или ничего.
Она подняла голову.
– Я не собиралась вам лгать. Я молчала, потому что не знала, к чему приведет мой ответ.
– Конкретно?
– В монастырь в Элстоу, а потом в имение отчима матери в Холдернессе.
– А… Я так и думал, что она станет там искать прибежища. Ведь всем известно, что ее отчим всегда проявлял горячий интерес к этим землям, да и его сын тоже.
Она нервничала, но удивленной не казалась и не попыталась возразить ему. Ему нравилось, как она держит себя.
– Вы хотите ехать вместе с матерью? – спросил он. Хотя он стоял к ней спиной, он ощутил, что она удивлена этим вопросом.
– Разве у меня есть выбор?
Тон ответа сказал ему, что она знала, куда повернет их разговор, и, возможно, именно поэтому она сюда и пришла.
– Мне думается, я знаю ответ на этот вопрос. – Он повернулся к ней лицом и протянул руки. – Помогите мне, не хочу звать слугу… разумеется, если вы не против.
Она отрицательно покачала головой, подошла к нему и быстро стянула с него кожаный подлатник, надеваемый под доспехи.
– В этом доме мы придерживаемся правила, что знатные гости обслуживаются лично нами, – сказала она и добавила уныло: – По крайней мере, в большинстве случаев.
– Ваша мать не считает меня ни знатным, ни гостем, – так же уныло проговорил Симон. Затем его ноздри раздулись. – Милостивый Боже, от меня запах как из выгребной ямы, – извиняющимся тоном добавил он. – Слишком много дней в седле.
Она взглянула на подлатник в своих руках, верхний слой которого почернел от лат, а внутренний сохранил резкий запах мужчины.
– Я продену в рукава палку и повешу его во дворе проветриться, – предложила она. – Прачки могут выстирать ваше белье, если у вас есть чистая смена. Я прослежу, чтобы вашу тунику вычистили и проветрили.
Он кивнул. Его забавляла и впечатляла ее деловитость. Возможно, это было своеобразной защитой. Или она хочет показать, какая будет для него польза, если он разрешит ей остаться.
Он постепенно разделся. Из вежливости или опасаясь чего-то, она повернулась к нему спиной, пока он снимал свои штаны. Затем он сел в ванну. Вода была все еще горячей и доходила ему до пояса.
– Вы все еще не ответили на мой вопрос, – сказал он Матильде в спину. – Вы хотите ехать со своей матерью?
Она повернулась, держа в одной руке плошку с мыльным раствором, а в другой льняную салфетку для мытья. Из розовых ее щеки стали красными.
– Вы сказали, что у меня нет выбора.
– Не совсем.
– Дали понять. – Она подошла к ванне. Слуга оставил кувшин на столе. Она налила туда воды из ведра и вылила ему на голову. Затем Симон почувствовал холод мыла на своих волосах.
– Нет, я не хочу ехать с матерью. Как вы думаете, зачем я пришла сюда? Вполне можно было оставить ваш плащ в зале.
Прикосновение ее пальцев вызывали определенные ощущения в совсем другой части его тела. Возможно, в этом доме сохраняется традиция купать почетных гостей, но обычно это делается прилюдно, с помощью слуг. Он сомневался, что она ранее занималась этим. Он поднял колени, чтобы скрыть эрекцию.
– Я просил вашу мать выйти за меня замуж, – сказал он.
Она снова полила ему воду на голову. На этот раз, чтобы смыть пену.
– Я знаю, – пояснила она. – И она вам отказала. – Она подала ему салфетку, и он вытер лицо. Вода в ванне быстро становилась серой.
– Моя вина – не той женщине сделал предложение.
Он намеренно сделал ударение на словах «не той» и услышал легкий вздох в ответ.
– Я всегда думал о дочери Уолтефа как о маленькой девочке, но если мое воображение спало, жизнь двигалась вперед. – Он пожал плечами. – Ваша мать дала мне ясно понять, что она думает о браке со мной. Да и то, если бы мы поженились, я думаю, что это для нас обоих был бы брак, заключенный в аду. – Он дотянулся до ее руки и обвел ее вокруг ванны, с тем чтобы видеть ее. – Если я сделаю вам сейчас предложение, это не значит, что я решил довольствоваться худшим, просто я тогда вас еще не видел и не представлял, какая вы.
Внутренний трепет и волнение не лишили ее рассудительности.
– Я понимаю, что во многих отношениях я вела замкнутый образ жизни, – вздохнула она. – Но мать позаботилась о том, чтобы мы не росли в невежестве. Я знаю, чтобы на самом деле стать хозяином земель моего отца, вам следует жениться либо на моей матери, либо на одной из ее дочерей. Я понимаю, что это как торг на рынке, а не объяснение в будуаре.
Он печально улыбнулся.
– Вы говорите, как ваша мать, но честны, как ваш отец. – Он протянул руку и дотронулся до ее щеки. – Во многом вы правы, но даже на рынке попадаются настоящие драгоценности.
Она отошла от ванны, но только затем, чтобы взять еще мыла.
– А если я вам откажу, вы обратитесь к моей сестре с тем же предложением?
Он услышал вызов в ее голосе и погасил улыбку, боясь ее обидеть.
– Все может быть, – признал он, – но с большим сожалением. Однако повторяю: сюда вы пришли по собственной воле. И я не заставлял вас выполнять обязанности служанки.
