И гордились тем, что им выпала на долю участь быть могильщиками проклятых язычников и они говорили:
"Католики - могильщики протестантизма". Из-за этой их непреклонной решимости весь мир закопать в общую братскую могилу, "Копальщиков" очень боялись, особенно после того как они захватили власть в Италии и объявили, что отсюда, из Третьего Рима - в этом была скрытая символика и нам ее растолковали в семинарии, а я раскрою смысл тирады в своем месте,"Копальщики" начнут последний Крестовый поход и победят язычников во что бы то ни стало. Кстати, в "Великом хорале" были и слова о том, что это есть последний и решительный бой "Копальщиков" со всем миром и что род людской воскреснет лишь с пением "Великого хорала".
А теперь вернемся назад. "Копалы" собирались на "Чтения" отдельно от "Люхрей" и глубоко изучали то, о чем нам рассказывали только самое необходимое, причем в очень доступной и понятной форме. Если уместным будет такое сравнение, то несмотря на то, что в общем-то нам читали об одном и том же, то все же "Люхри" были как бы школярами первого года обучения, а "Копалы" - студентами богословского факультета.
Что же мы изучали во время "Чтений"? Вы, любезные и благочестивые читатели, уже и названия этой книги не 'знаете, а для нас она была заключительной третьей частью Библии. Если прежде христиане знали только два Завета - Ветхий и Новый, то мы, католики времен Понтификата Василиска Великого, лучше первых двух должны были знать третий Завет - Новейший.
Его написал, как всем нам было известно, сам папа Василиск, но то ли из вечной его величайшей скромности, которая была одной из самых ярких черт его удивительного характера наряду с милосердием и прямодушием - он не велел ставить свое имя на обложке сочиненной им самим книги, а велел написать: "Под редакцией Конгрегации веры и одобрения Курии". И хотя все богословы мира тут же признали книгу "Новейшим Заветом", папа настоял, чтобы она носила непритязательное, бесхитростное название "Позднехристианская история" и в скобках - "Краткий катехизис".
Я потом расскажу о том, что в нем было написано, а прежде скажу только, что "Копальщикам" читали ее полный текст, а "Люхрям", как я уже говорил, упрощенный и сокращенный. И потому между собой "Люхри" называли книгу "Лапидус инноценс", что означало "Краткий курс для простодушных", в просторечии - "дураков".
Этот последний не принадлежал перу Василиска, и на его обложке не значилось ни участия в его создании Конгрегации веры, а тем более Курии. Книгу Василиска переложил для "Люхрей" некий новоявленный богослов Эмиль Хубельман - уроженец нашего же Кенигсбергского гетто, сын кантора местной синагоги Израэла Хубельмана, бежавший из своей общины и крестившийся в нашей церкви. Этот новообращенный католик сменил свое имя Минея на Эмиля и с успехом стал проповедовать идеи Василиска Великого и всего католического клира.
Должен заметить, что папа Илия, призывавший всех католиков мира к объединению для того, чтобы освободить мир от язычников, часто повторял слова Христа: "Для меня нет ни иудея, ни эллина", трактуя их так, что любой иноверец может стать католиком, отказавшись от веры, в которой он был рожден. И потому вокруг Илии собралось очень много выкрестов из иудеев и перекрещенцев из православных и протестантов и магометан и даже бывших конфуцианцев и буддистов из Китая и Индии. Однако особенно много оказалось возле Илии евреев, и Эмиль Хубельман был одним из них.
Справедливости ради следует заметить, что немало евреев стали и протестантами. Однако выбор конфессии определялся чаще всего личными пристрастиями, чертами характера и целями, которые каждый из них перед собой ставил. Если еврей жил в протестантской стране и хотел стать чиновником или членом магистрата или поступить в университет, то он выбирал господствующую здесь конфессию - протестантизм.
В католической стране, преследуя те же цели, другой еврей становился католиком. Если же происходило все наоборот, то, значит, еврей шел наперекор судьбе и, принимая католичество в протестантской стране, сразу же определенно заявлял о своих бунтарских намерениях, исключительной неординарности, далеко идущих замыслах и немалых претензиях. Конечно, это я понял не в то время, о котором пишу, а гораздо позже, но натолкнул меня на эти мысли Эмиль Хубельман - католический богослов из Кенигсбергского еврейского гетто.
Он не только стал ревностным проповедником идеи Василиска Великого, но и прямо-таки озверел, требуя повсеместного уничтожения синагог и православных церквей, мечетей и кумирен и призывая католиков поджигать и разрушать "эти бесовские капища", как он писал всюду, где это только станет возможным.
И, доказывая свое рвение, став католиком, он тут же вступил в ПКП и предложил патеру Иннокентию читать "Люхрям" свою книгу - "Краткий курс для простодушных".
Правда, Эмиль не успел переложить весь "Краткий катехизис" Василиска Великого, а пересказал лишь первую его часть. Тогда богословам, даже ортодоксальным - да честно сказать, других и не было, ибо каждый богослов старался превзойти всех прочих в сугубой ортодоксии, иначе легко мог попасть на костер,- всем без исключения жилось очень трудно. Прежде всего потому, что толковать Писание мог только папа, а остальные имели право аргументировать и комментировать то, что папа писал и говорил. И потому богословы относились к своему занятию со тщанием и великим страхом.
Поэтому аргументарии и комментаторы писали в день по одной - две фразы, обдумывая их, взвешивая, проверяя и перепроверяя и обязательно раз в неделю советуясь с выше их стоящими богословами. Те, читая, в свою очередь, очень ответственно со тщанием и великим страхом, прежде всего пытались отыскать неточность в цитате или, Господи, спаси и помилуй, какую-нибудь двусмысленность или то, что может показаться двусмысленностью. И если все оказывалось в порядке, разрешали писать дальше.
Из-за всего этого и Эмиль не мог писать поспешно, хотя у него получалось все быстрее многих других и из-за того, что он был трусоват, умен и помнил множество изречений Илии Святого и Василиска Великого, а именно на их энцикликах, проповедях и посланиях и строили свои сочинения все тогдашние ученые-богословы.
Так вот и Эмиль Хубельман не успел переложить всю "Позднехристианскую историю", а сумел лишь переложить и прокомментировать первую ее часть - от Воскресения Господня до появления на свет Богословов Карлы Трирского и Ангела Барменского и их совместных трудов, предпринятых равноапостольными во имя всемирного торжества кафолицизма, именно так - "кафолицизмом" предпочитали они именовать католицизм, видя в этом не просто некий изыск, но и понятный немногим посвященным глубокий смысл.
И вот наступил день, когда богослов Эмиль пришел к нам и мы сели на церковные скамьи, а он встал за кафедру и прежде всего спросил:
- Дети мои, у каждого ли из вас есть эта книга?- и чтоб все видели, высоко поднял над головой свое детище.
- Все!- дружно ответили мы. Однако наш наставник не поверил нам и, лукаво ухмыльнувшись, сказал:
- Я еще не знаю вас и многих вижу здесь впервые, поэтому покажите-ка мне книгу, "а для сего каждый, ее имеющий, да подымет оную над главою своей", как сказал святой Кириак, проповедовавший, подобно мне, грешному. Слово Божие.
По залу прошел робкий ропот обиды за проявленную Эмилем по отношению ко всем нам обидную подозрительность, и он, заметив это и услышав наш ропот, тут же улыбнулся, будто извинялся - он все хватал на лету, этот богослов-выкрест,- и тотчас же добавил:
- Как сказал Василиск Великий, "доверяй, но проверяй". И еще он сказал: "Здоровое недоверие - хорошая основа для дружной совместной работы".- Мы одобрительно переглянулись, заулыбались, сразу же сообразив, что перед нами высокообразованный богослов сыплет высказывания Василиска Великого, как из мешка, даром, что выкрест. А Эмиль поглядел на нас уже по-другому - строго и горделиво. И сказал:
- Подымите-ка книги, дети мои.
И мы все, как один, дружно вскинули книги, каждый над своей головой, а он внимательно и быстро окинул взором зал, умудрившись за считанные мгновения увидеть всех и каждому поглядеть в глаза.
- Ну, что ж, хорошо,- довольно проговорил Эмиль и снова ввернул изречение:- Как не раз указывал Василиск Великий - "Проверка исполнения основа церковной работы".
А мы-то сначала подумали, что он считает, будто у кого-нибудь из нас нет его "Лапидария"59. А могло ли быть иначе, когда его книги бесплатно раздавали на паперти и их имели даже неграмотные нищие, употреблявшие книгу Хубельмана для других нужд?60
- Сегодня я расскажу вам,-начал наш учитель по-немецки,- для чего нужна эта книга каждому католику и почему она появилась на свет именно тогда, когда появилась. А потом я буду читать ее вам с кафедры, глава за главой, а вы будете следить за моим чтением по своим книгам,- тут он чуть запнулся и поправился:- То есть я хотел сказать, по моей книге, которая будет лежать на коленях у каждого из вас или на пюпитре, что перед вами. Как только вы услышите непонятное слово или не поймете фразу, то в конце абзаца тот, кто чего-нибудь не понял, поднимет мою книгу,- тут Эмиль снова запнулся и поправился:- То есть я хотел сказать не мою, а вашу, ту, что у вас в руках, и я тут же объясню вам, что означает то или иное слово и какой смысл имеет та или иная фраза.
