«Чувиха, засос, телка, плоскодонка...»
Она смотрела на меня восхищенным взглядом. Потом протянула руку.
«Потрясно, дружище! Ты говоришь на моем языке. Послушай, а ты не можешь добавить что-нибудь по круче? Ведь раньше это были нормальные слова, расхожая монета. Ну и прибавь немного старых добрых ругательств. Давай, начинай. Хочу писать кипятком. Вот те на! Повезло мне, что тебя здесь встретила. Так выпьем мы, а? Только не вздумай принести старую конскую мочу. Постарайся найти бурбон... Подожди, не уходи сразу. Повтори все еще раз. Начни с „чувихи“, как раньше. Но вверни туда и старые слова. Давай после вечеринки пойдем куда-нибудь. Ты, надеюсь, не только слова можешь говорить? Это было бы слишком... Пойди сюда, я что-то шепну тебе на ушко».
Я наклонился и тут увидел, что к нам направляется Джеральд.
«А ну-ка прогони это чучело, — шепнула она. — Он нам все испортит».
«О чем вы тут шепчетесь?» — спросил Джеральд, сияя, как небесные близнецы.
«Ни за что не угадаешь, братишка!» — Актриса сально рассмеялась — слишком громко — это я понял по выражению лица Джеральда.
Джеральд склонился к нам и сказал, понизив голос: «О сексе, конечно?»
Женщина изумленно воззрилась на него и почти испуганно произнесла:
«Ты что, мысли читаешь? Откуда, черт побери, ты это знаешь? По губам понимаешь, что ли?»
«По вашим губам я мог бы читать даже в темноте», — ответил Джеральд, посылая ей пламенный взгляд.
«Надеюсь, ты не хочешь меня оскорбить? Я не такая уж простушка — кое-что кумекаю. Может, в астрологии ничего не смыслю, но что ты собой представляешь, догадываюсь».
«Тсс. — Джеральд приложил палец к губам. — Только не здесь, дорогая. Вы ведь не станете разоблачать меня перед всеми этими людьми?»
«Не стану, если отыщешь выпивку. Где ты ее прячешь? Скажи, и я сама себе налью. На одном лимонаде долго не протащишься».
Джеральд уже наклонился, чтобы прошептать ей на ухо, но тут только что вошедшая ослепительная красотка дернула его за фалды фрака.
«Дайана! Ты здесь? Как мило! Я и мечтать не мог». И он потащил ее за собой в другой конец комнаты, даже не подумав нас познакомить. Наверное, радовался в душе, что легко отделался.
«Ну и паршивый тип, — процедила блондинка сквозь зубы. — Мог бы сказать, где держит выпивку. Притворился, что все забыл при виде Дайаны. Ха-ха! А сам из таких, что в обморок валятся, если показать... ты знаешь... такую штучку с волосиками».
В подобных местах вас ни на минуту не оставляют в покое. Стоило Пегги отойти на поиски спиртного, как подошла старая дева-норвежка, разливавшая чай в соседней комнате, ведя за руку известного психоаналитика, Водолея, на горизонте у которого Венера даже не маячила. Он был похож на дантиста, выродившегося в песчаную крысу*. Его искусственные зубы сияли, отливая синевой и обнажая ряд резиновых десен. С лица не сходила улыбка, выражавшая поочередно удовлетворение, сомнение, восторг и отвращение. Норвежка, которая была медиумом, смотрела на него с благоговением, давая толкование каждому его вздоху или хмыканью. Она была Рыбой — это было видно невооруженным взглядом: сострадание к ближним прямо изливалось из нее. Ей хотелось, чтобы все страждущие пришли к доктору Бландербассу. Он просто уникален, поведала она мне, когда доктор отошел: второй Парацельс, нет, скорее, Пифагор или Гермес Трисмегист. Это подвело нас прямиком к проблеме перевоплощения. Норвежка сказала, что помнит три предыдущих воплощения — в одном она была мужчиной. Случилось это во времена фараонов, когда жрецы еще не испортили древнюю мудрость. Она медленно отрабатывала свою карму, веря, что приблизительно через миллион лет вырвется из цепи рождений и смертей.
* Игра слов. Desert rat — солдат бронетанковой дивизии союзных
«Время — ничто, — шептала она, полузакрыв глаза. — Еще столько надо сделать... столько сделать. Не хотите ли попробовать нашего восхитительного печенья? Я сама пекла».
Взяв за руку, она повела меня в соседнюю комнату, где престарелая Дочь Революции разливала чай.
«Миссис Фаркар, — сказала норвежка, не отпуская мою руку, — этот джентльмен хочет вкусить нашего печенья. Мы только что имели замечательную беседу с доктором Бландербассом, не правда ли?» И она посмотрела на меня с трогательным смущением воспитанного пуделя.
«Миссис Фаркар — очень утонченная натура, — продолжала норвежка, вручая мне печенье и чай. — Она была близкой подругой мадам Блаватской. Вы, конечно, читали „Тайную доктрину“? Ну, конечно же, читали... Вижу, вы один из нас».
Я обратил внимание, что миссис Фаркар как-то странно смотрит на меня. Не в глаза, а куда-то поверх волос. Может быть, за мной стоит леди Астенброк, подумал я, и три вишенки качаются над моей головой.
Вдруг миссис Фаркар открыла рот.
«Какая красивая аура! Лиловая... с пурпурным отливом. Только взгляните!» — Она притянула к себе норвежку, заставив ту немного согнуться, указала на то место на стене, что располагалось дюйма на три выше моей редеющей шевелюры.
«Видишь, Норма? Прищурь один глаз. Ну... вон же...»
Слегка присев, Норма изо всех сил щурилась, но в конце концов вынуждена была признаться, что ничего не видит.
«Как же! Как на ладони! Видно невооруженным глазом! Продолжай смотреть! Не сдавайся!..»
К этому времени еще несколько старых перечниц, согнув ноги в коленях, старались разглядеть нимб над моим черепом. Одна из них клялась, что видит его отчетливо — правда, по ее словам, он был черно-зеленый, а не пурпурно-лиловый. Это не на шутку рассердило миссис Фаркар. Она стала с таким раздражением разливать чай, что даже опрокинула чашку на свое сиреневое платье. Норму это ужасно расстроило. Она суетилась около миссис Фаркар, кудахча, как мокрая курица.
Когда миссис Фаркар поднялась из-за стола, на платье оказалось ужасное пятно. Сама она была так взволнована, что, похоже, потеряла контроль над собой. Созерцая пятно, я инстинктивно поднял руку над головой, чтобы окунуть ее в спасительный лиловый свет моей ауры.
Мне понимающе улыбнулся чисто выбритый, полноватый гомик, который мог быть дизайнером, заметив вкрадчивым, медовым голосом, что моя аура просто потрясающая.
«Давно такой не видел, — воскликнул он, беспечно загребая пригоршню домашних печений. — А моя такая отвратительная, что не передать словами... Так, во всяком случае, говорят. У вас, наверное, прекрасный характер. У меня только один талант: хорошо слышу звуки вне пределов слышимости. Хотелось бы также быть ясновидцем. А вам? Хотя глупо с моей стороны об этом спрашивать. Конечно же, вы ясновидец. С такой-то аурой...» Он сделал очаровательную гримаску и вильнул бедрами. Я подумал, что сейчас он поманит меня ручкой, крикнув призывно: эй! Но он этого не сделал.
«Вы, наверное, художник», — рискнул я заметить после этого легкого намека на заигрывание.
«Думаю, да, — ответил он, застенчиво потупив глаза. — Мне нравится иметь дело с красивыми вещами. А цифры и все такое я просто ненавижу. Конечно, большую часть времени я живу за границей, это помогает, вы так не думаете? Вы когда-нибудь жили во Флоренции... или в Равенне? Разве Флоренция не прелесть? Не понимаю, зачем нам нужна эта война, как вы думаете? Такая гадость! Надеюсь, англичане пощадят Равенну. Эти ужасные бомбы! Брр! Как подумаю — мороз по коже...»
Женщина, стоявшая какое-то время подле меня, вдруг заговорила. По ее словам, удача отвернулась от нее семь лет назад после того, как на Майорке ей гадали по руке. К счастью, она отложила кое-что на черный день — кругленький миллиончик — эту цифру она произнесла не моргнув глазом. Теперь, когда она стала работать посредником, дела пошли немного лучше. За эту неделю она заработала три тысячи, устроив одного клиента на работу. Еще несколько таких сделок, и ей не придется голодать. Да и работа вполне приятная. В конце концов, надо что-то делать: голова должна быть занята. Это лучше, чем сидеть дома и дрожать от страха: что там правительство сделает с твоими деньгами?
Я спросил, не принадлежит ли она к секте Адвентистов седьмого дня. Она улыбнулась, обнажив золотые зубы.
«Нет, теперь уже нет. Думаю, я просто верю в Бога».
«А как вы познакомились с Джеральдом?»
«А... с Джеральдом... — И она рассмеялась нервным смехом. — Я встретила его на матче по боксу. Он сидел с индусским набобом или еще с кем-то, и я попросила у него зажигалку. Он поинтересовался, не Весы ли я по гороскопу, а я ответила, что не понимаю, о чем он говорит. Тогда он спросил, не родилась ли я между первым и пятым октября. Я ответила, что родилась первого октября. „Значит, вы Весы“, — сказал он. Я была так потрясена, что попросила его составить мой гороскоп. С того времени мои дела и пошли в гору. До этого я была в области затмения или еще чего-то. До сих пор всего этого не поняла... а вы? Однако это волнует, правда? Просишь у кого-то огоньку, а тебе говорят, когда ты родилась! Джеральд — необыкновенный человек! Шагу не ступлю, не посоветовавшись с ним».
