Мы пока не приводили длинного ряда выдержек из бесед святителя, где он прославляет милостыню и усваивает ей значение величайшей добродетели, но отметили лишь в общих чертах его взгляд на значение милостыни в христианской жизни. Теперь же обращаемся к более детальному выяснению вопроса о том значении, какое усваивал св. Иоанн милостыне, и в этом случае главное внимание мы должны обратить на те основы, на которых святитель утверждает религиозно-нравственную ценность милостыни, делающую ее нравственным долгом для каждого христианина. И так как вопрос о таких основах в изложении самого св. отца нередко неразрывно сливается с речью о побуждениях к милостыне, то и мы не будем разрывать живого целого в учении святителя, но изложим его взгляд на основания долга творить милостыню и побуждения к ней во взаимной связи.

Когда нами излагалось учение св. Иоанна Златоуста о собственности и о христианском отношении к богатству, то был отмечен его основной взгляд на причины имущественного неравенства людей: причина эта — в недостатке взаимной братской любви; и путь к уничтожению нищеты среди человечества — путь братского общения имуществ. Идеал отношения к своему имуществу — все сразу отдать; верх неправды — никому своего не давать, а срединный путь — щедрая милостыня, которая, впрочем, сама собой приведет человека к раздаче всего своего[823]. Милостыня, таким образом, оказывается общеобязательным путем к уврачеванию страданий человечества от имущественного неравенства. Сам Бог, по мысли св. отца, допустил такое неравенство, именно ради милостыни, чтобы через нее люди могли «заслужить венцы и похвалы»[824]. Бог, как верховный собственник всего, призывает человека быть Его доверенным распорядителем на земле и ожидает от нас верного управления вверенным нам достоянием. И такое верное управление осуществляется через уравнение людей в пользовании Божественными дарами, когда имущий разделяет то, чем владеет, между неимущими. Все это уже было подробно раскрыто нами ранее при изложении учения св. Иоанна, и это должно теперь сделать для нас ясным, на каких основаниях утверждает св. Иоанн долг творить милостыню. Первое такое основание — воля Божия, Божественная заповедь людям, которая поставляет милостыню и вообще дела милосердия на первое место среди наших добродетелей. Поэтому, когда человек творит милостыню, то он как бы непосредственно служит Богу, исполняет повеления своего Господина; давая деньги бедным, человек как бы возвращает Богу данное им и, являясь в этом случае «верным домоправителем», имеет дерзновение ожидать награды от Бога и прощения своих грехов. Данные для такого утверждения долга творить милостыню св. Иоанн находит в свидетельствах как новозаветного, так и ветхозаветного Откровения. Для христиан же эта Божественная заповедь получает новый смысл и освещение в лице и учении Христа Спасителя. Оказывая благодеяние неимущему, человек не только благотворит ради Бога и по Его заповеди, но оказывает милость и любовь Самому Христу, Который в образе нищих приходит к нам, прося помощи и сострадания. Эта собственно христианская точка зрения занимает в уяснении св. Иоанном религиозной основы долга творить милостыню центральное положение и раскрывается св. отцом с поражающей яркостью образов и силой выражения.

Таковы религиозные основания долга для верующих творить милостыню. Неразрывно с ними мыслятся св. отцом и гуманные основания. Если любовь к Богу неотделима от любви к ближним, и воля Божия всегда есть высшее благо для человека, то несомненно, что и воля Божия относительно долга творить милостыню утверждается на любви Божественной к людям, имеет в виду их благо и спасение, отвечает запросам души и лучшим стремлениям нашей воли. И св. Иоанн дает всестороннее уяснение собственно гуманных основ долга творить милостыню. Первое основание такого рода — это естественное чувство любви и сострадания к себе подобному нуждающемуся брату. И этот голос сердца утверждается и голосом разума: разум говорит, что нет правды в том, когда один терпит скорбь от лишения, а другой живет в излишнем довольстве, и указывает путь к правде в щедрой милостыне, как избавлении от невзгод бедности.

Таковы, на наш взгляд, основания долга творить милостыню в системе этических воззрений св. Иоанна Златоуста. Теперь мы и переходим к уяснению этих оснований, начиная речь свою с оснований собственно религиозных.

Милостыня — долг христианина, прежде всего, потому, что она заповедана Богом. «Бог, — говорит св. Иоанн, — много печется об оказании милосердия... Он и в Ветхом и Новом Завете дает множество законов об этом, повелевая быть милосердным всячески: и словами, и деньгами, и делами. Моисей весьма часто говорит об этом в своих узаконениях; пророки от лица Божия вопиют: «милости хощу, а не жертвы»; и апостолы все, согласно с ними, и делают и говорят». «Сам Бог так печется об этом, что, когда Он пришел, и облекся плотью, и жил с бедными, то не отрекся и не почел за стыд Самому заботиться о бедных... но повелел ученикам Своим иметь ящик, носить, что туда опускали, и из этих денег помогать бедным»[825]. Благотворящий бедному поэтому уподобляется Самому Богу, «насколько возможно человеку сделаться подобным Богу»[826]. «Человеколюбивый Бог, — поучает святитель, — для того дал тебе много... чтобы, по апостольскому увещанию, твой избыток восполнял недостатки других[827]. Какое будем иметь оправдание или извинение мы, которые не хотим ради данной от Бога заповеди, ради вечной и нескончаемой славы пожертвовать малейшую часть... Какими глазами мы будем смотреть на Судию, пренебрегая столь легкую заповедь?»[828]. Тяжкого ли или обременительного чего-нибудь требует от нас Господь? Он хочет, чтобы мы избыток сверх необходимого сделали для себя пригодным, чтобы мы сами хорошо распределили то, что понапрасну и без нужды лежит в наших кладовых, дабы это послужило для Него поводом к дарованию нам светлого венца. Он поспешает Сам, и понуждает нас, и направляет к тому, чтобы удостоить нас обещанных Им Самим благ... Зная, что Ему угодно, что приятно, то и будем делать»[829]. Бог есть «первый Учитель милостыни» и Сам ее постоянно нам оказывает»[830]. Без милостыни... все нечисто, все бесполезно; без нее теряется большая часть добродетели. Не любяй брата своего, говорит апостол, не позна Бога. Как же ты любишь его, если не хочешь поделиться с ним чем-нибудь из этих малых и ничтожных благ?... Милосердие и сострадательность — вот, чем мы можем уподобиться Богу, а когда мы не имеем этого, то не имеем ничего. Не сказал Господь: если будете поститься, то будете подобны Отцу вашему; не сказал: если станете соблюдать девство или если станете молиться, то будете подобны Отцу вашему... Но что: будите милосерди, говорит, якоже Отец ваш, иже на небесех! Это — дело Божие. Если же ты не имеешь этого, то что же имеешь?»[831].

Итак, творить милостыню — долг христианина потому, что это — заповедь Божия, Его воля. Исполнять волю Божию само по себе есть величайшее благо для верующего, такой священный долг его, что, «если за такое дело (угодное Богу) надлежало впасть в геенну, то и тогда следовало бы... с великой готовностью приниматься за делание добра»[832]. «Всякое доброе дело надо делать, имея в виду не Царство, а волю Божию, которая больше всякого Царства»[833].

Таким образом, св. Иоанн Златоуст утверждает абсолютное обязывающее значение для совести верующих воли Божией. Но св. отец вообще никогда не останавливается только на такой принципиальной точке зрения, а всегда неразрывно с ней утверждается и на мысли о великих благах милостыни для самого благотворящего. И это как в виду немощи людей, так и в виду истинной природы самой воли Божией. «Сурова добродетель, но будем представлять ее облеченной в величие будущих обетований. Люди с душой возвышенной находят ее и без этого, саму по себе, прекрасной и потому стремятся к ней, живут добродетельно не из-за наград, а для угождения Богу... потому что так повелел Бог. Если же кто более немощен, тот пусть представляет себе и награды. Так будем поступать и по отношению к милостыне... Если приятной тебе покажется любо- стяжательность, подумай, что на это не соизволяет Христос, и она тотчас покажется тебе противной. Опять, если тебе тяжело будет подать нищему, то ты не останавливайся мыслью на издержке, а тотчас же представь себе жатву от этого сеяния»[834]. Поэтому, хотя мысль о награде есть свидетельство некоторого несовершенства духовного, но однако она не находится в противоречии с волей Божией, как имеющей в виду наше благо. Так вообще, так и частнее в отношении милостыни: «Бог предписал заповедь о милостыне не столько для бедных, сколько для самих подающих»[835]. Вот эта именно мысль и оттеняется с особой силой проповедником и является в его учении как бы вторым основанием долга творить милостыню и вместе побуждением к ней. Жалуясь постоянно на жестокосердие своих слушателей, св. Иоанн самым душевным их настроением побуждаем был к тому, чтобы беседовать с ними как с «несовершенными» и особенно подчеркивать ту сторону долга творить милостыню, по которой исполнение этого долга ведет к великой награде и небесным венцам. Мы уже во второй главе имели случай сделать замечание по поводу той постановки речи о небесной награде за милостыню, которая может подать повод обвинять проповедь св. Иоанна Златоуста в утилитарном характере. Теперь мы яснее видим, что св. Иоанн сам ясно определил сравнительное достоинство побуждений творить милостыню и мысль о награде отнес к низшим. В его беседах речь о наградах за милостыню занимает хотя и не первое место — как нам кажется, с наибольшей силой выдвигает св. Иоанн мысль о Господе Иисусе Христе, как основании христианского долга творить милостыню — но, бесспорно, очень часто проповедник обращается к речи о «выгодности» милостыни, имея в виду настроение своих пасомых. Вот, например, как сам св. отец определяет побуждения творить милостыню, именно четыре побуждения: «достоинство просящего — потому что просящий есть Владыка; потребность нужды — потому что Он алчет; легкость подаяния — потому что Он просит напитать Его и требует только хлеба, а не роскоши; и величия дара — потому что за эту малость Он обещает Царство. Ты бесчеловечен, жесток и немилостив? Постыдись, говорит он, достоинства Того, Кто просит. Но тебя не пристыжает Его достоинство? Тронься несчастьем. Но и несчастье не преклоняет тебя на милость? Подай по легкости прошения. Но ни достоинство, ни потребность нужного, ни удобство подаяния не может убедить тебя? Подай же нуждающемуся ради величия обещанных за это благ»[836]. Как видим, последнее побуждение есть именно мысль о небесной награде. «Не будем думать, — говорит св. отец ниже в этой же беседе, — что у нас уменьшается имущество, когда мы подаем милостыню. Оно не уменьшается, но возрастает; не издерживается, но умножается; происходящее есть некоторый оборот и сеяние, или — лучше — оно выгоднее и безопаснее того и другого. Торговля подвергается и ветрам, и морским волнам, и многим кораблекрушениям, а семена — и засухам, и проливным дождям, и другим неровностям воздуха. Деньги же, повергаемые в руки Христовы, выше всякого замысла. Никто не может исхитить из рук взявшего данное однажды; но оно там остается, производя многие и неизреченные плоды и принося нам в свое время богатую жатву»[837]. И подобные мысли множество раз повторяются св. Иоанном. «Считай милостыню, — побуждает он, — не за расход, а за приход, не за ущерб, а за приобретение, потому что через нее ты больше получаешь, чем даешь. Ты даешь хлеб, а получаешь жизнь вечную; даешь одежду, а получаешь одеяние бессмертия; даешь пристанище под своим кровом, а получаешь Царство Небесное; даешь блага погибающие, а получаешь блага, постоянно пребывающие»[838]. Жизнь, с этой точки зрения, представляется св. отцу как бы торжищем, на котором покупают блага будущей жизни. «Теперь, — говорит святитель, — отверзлось торжище милостыни: мы видим пленников и нищих... видим вопиющих, видим плачущих, видим стонущих; дивное торжище принадлежит нам... Приобрети оправдание недорогой ценой, чтобы за дорогую продать его впоследствии, если только воздаяние можно назвать перепродажей. Здесь оправдание покупается недорогой ценой: ничего не стоящим куском хлеба, дешевой одеждой, чашей холодной воды... Итак, доколе будут лежать перед нами добродетели, которые можно приобрести недорогой ценой, возьмем их, восхитим, купим у Великощедрого!... Доколе предлежит торг, купим милостыню, лучше же сказать — милостыней купим спасение... Милуяй нища, взаймы дает Богови. Дадим взаймы Богу милостыню, чтобы воспринять от Него милосердное воздаяние. О, сколь мудро это изречение... Знало Писание наше корыстолюбие, подметило, что алчность наша, питаемая любостяжанием, ищет излишества; для того и сказало оно не просто: «милуяй нищего дает Богу», дабы ты не подумал, что дело идет о простом воздаянии; но сказано: «милуяй нища взаймы дает Богови». Если Бог берет у нас займы, то Он уже наш должник. Итак, каким же хочешь ты иметь Его: судией или должником? Должник чтит дающего взаймы... Так как Бог знал, что бедняк подвергается опасности по своей бедности, а имеющий деньги повергается опасности за свое жестокосердие, то сделал Себя посредником: для бедняка стал поручителем, а для заимодавца — залогом. «Не веришь ты, — говорит Он, — бедняку ради его скудости, поверь Мне ради Моего богатства... Будь, говорит, благонадежен: Мне взаймы даешь». Что же такое приобрету я, если даю Тебе взаймы? Поистине, пре- ступнейшее дело — требовать отчета от Бога. Впрочем, следуя твоему беззаконию и желая милосердием победить твою жестокость, исследуем и это, какую пользу получаешь ты, когда даешь взаймы другим? Не на сто ли ищешь один, если ищешь законной лихвы?... Но Я награждаю большим твою страсть к любостяжанию... Ты ищешь в сто раз меньшего, а Я даю тебе в сто раз больше... Когда сядет Сын человеческий на престоле славы Своей и поставит овцы одесную Себе... и речет сущим одесную Его: придите благословеннии Отца Моего, наследуйте уготованное вам Царствие от сложения мира. За что? За то, что взалкахся, и дасте Ми ясти; возжадахся — и напоисте Мя; наг был — и одеясте Мя; в темнице — приидосте ко Мне; болен бых — посетисте Мене; странен был — и введосте Мене... И вот что, заметь, удивительно: ни о какой другой добродетели не упоминает Он, кроме дел милостыни... но умалчивает об этом не потому, чтобы недостойно было упоминания, а потому, что эти добродетели ниже милосердия... Итак, я поношу жестокосердие, как корень зла и всякого нечестия; хвалю милосердие, как корень всех благ; и одним угрожаю огнем вечным, а другим обещаю Царство Небесное. Хороши, Владыко, и обетования Твои, прекрасно и Твое ожидаемое Царство, равно полезна и геенна, которой Ты угрожаешь; одно — потому, что поощряет нас, другая — потому, что устрашает... Бог угрожает мщением, чтобы мы избежали действительного мщения; устрашает словом, чтобы не покарать самым делом»[839].

1 ... 53 54 55 56 57 58 59 60 61 ... 90

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Учение древней Церкви о собственности и милостыне - Василий Экземплярский бесплатно.

Похожие на Учение древней Церкви о собственности и милостыне - Василий Экземплярский книги

Религия и культура - Жак Маритен - Религиоведение
Апостол дня. Толкования на Апостольские чтения церковного года - Ольга Голосова - Религиоведение
Эссе о развитии христианского вероучения - Джон Генри Ньюмен - История / Религиоведение / Периодические издания / Религия: христианство
К уяснению смысла надписи над конхой центральной апсиды Софии Киевской - Сергей Аверинцев - Религиоведение
Церковная жизнь русской эмиграции на Дальнем Востоке в 1920–1931 гг. На материалах Харбинской епархии - Светлана Баконина - Религиоведение
Что играет мной? Страсти и борьба с ними в современном мире - Галина Калинина - Религиоведение
Русская Церковь накануне перемен (конец 1890-х – 1918 гг.) - Сергей Фирсов - Религиоведение
Апология церковной веры - Тимофей Алферов - Религиоведение / Прочая религиозная литература
Обновленческое движение Русской Православной Церкви в 20–40-е гг. XX в. (на материалах Ставрополья и Терека) - Александр Пантюхин - Религиоведение
Обновленческое движение Русской Православной Церкви в 20–40-е гг. XX в. (на материалах Ставрополья и Терека) - Александр М. Пантюхин - Религиоведение / Прочая религиозная литература

Оставить комментарий