Д'Артаньян и его бойцы вместе с присоединившимися к ним по пути водителями машин бегут, нагнувшись, по пшеничному полю. Вокруг них автоматы врага скашивают колосья и осыпают пулями пространство, которое бойцы должны преодолевать. И все же, скатываясь в рвы, продираясь сквозь кустарник, царапая в кровь лицо и руки, они пробираются вперед и в конце концов запыхавшиеся, обессилевшие, укрываются за каким-то обрывом. Все налицо. Впереди — лес, свободное пространство и, возможно, спасение… Но позади них, на холме у самой мельницы, — двадцать девять человек, их товарищи и друзья, которым не удалось отойти…
Имена их войдут в историю этого мирного края. При первой же попытке отступить в лицо им, с тыла и с флангов ударили пулеметы…
— Братья! — кричит им Лусто. — Надо биться до последнего, другого выхода нет!
— Цельтесь метко! — командует Эмилио.
Автоматы трещат, не переставая, кругом рвутся гранаты… Партизаны сражаются как львы… Дважды отбивают они атаки наседающего на них врага. Дважды откатываются немцы и снова с диким воем устремляются на приступ.
Но, увы, боеприпасы уже на исходе. Бойцы на холме бросают пустые обоймы автоматов, берутся за револьверы, вытаскивают ножи, хватают камни… они полны решимости бороться до конца…
Когда враги, наконец, врываются на холм, они оставляют позади себя больше сорока трупов. А там, где сражаются партизаны, — только пять тел, распростертых на земле. И ярость фашистов удваивается… Эмилио и Лусто дерутся бок о бок с оставшимися в живых… Они расстреливают последние патроны. Затем в героическом порыве бросаются в рукопашную схватку, сокрушая врага прикладами автоматов… пока не падают под ударами десятков озверевших солдат…
Теперь это уже добыча врага… Через несколько минут на вытоптанной, красной от крови траве остаются только безжизненные тела, изрубленные, изуродованные обезумевшим от неистового бешенства врагом.
Еще совсем недавно Эмилио и его люди весело смеялись, изображая у замка бой быков. Еще вчера они пели на вечернем дежурстве. Еще сегодня утром юные бойцы из батальона, перед тем как их вызвали к машинам, писали письма своим матерям… И Лусто, не желая уклоняться от опасного задания Сирано, смело отправился в путь…
Вырвавшись из окружения, небольшой отряд д'Артаньяна, потрясенный горем и сознанием собственного бессилия, пробирается по лесным тропинкам, мечтая о мщении…
XVIII
В партизанских отрядах жизнь быстро вступает в свои права, но воспоминания не изглаживаются, образы тех, кого больше нет, сохраняются в памяти, и умершие навсегда остаются живыми. Как только разнеслась весть о зверской расправе с двадцатью девятью защитниками холма, волна гнева охватила всех. Всюду, начиная с сектора и кончая отрядами, штабы извлекали из этого для себя урок, подготовляли планы отмщения. И вот первый ответный удар… Прошел всего лишь день, и Ролан, во главе одного из своих отрядов, внезапно напал на группу немцев в пятнадцать человек и истребил их всех до единого. В последовавшие затем дни партизанские группы словно соревновались между собой в боевых делах: участились диверсии на железных дорогах, взлетали в воздух мосты, то тут, то там устраивались засады… Партизанская борьба, которую вели невидимые и неуловимые люди, словно приобрела новый размах: если погибал один партизан, за его смерть расплачивались своей головой не менее десятка врагов…
Однажды вечером, спустя несколько дней после гибели Эмилио, Пораваль вызвал к себе на новый командный пункт батальона д'Артаньяна и его бойцов. Он сказал им:
— Я напал на след предателя из Леспинака. Это не дарнановец и не немец. Это француз, из крупных помещиков, коллаборационист, прикрывшийся личиной патриота. Вы должны отомстить за Эмилио и его товарищей. А я обязан отомстить за Лусто и за честь тех, кто был моими первыми товарищами по оружию. Я предлагаю вам сегодня ночью…
Пораваль и мушкетеры выехали на небольшом грузовике, куда Пораваль перед отъездом молча, не давая никаких объяснений, положил две лопаты, заступ и кирку…
Вел машину Атос. Сидевший рядом Пораваль ни о чем не говорил с ним, только указывал направление. Д'Артаньян и его бойцы подняли над грузовиком брезент; в оставшийся спереди и сзади просвет они наблюдали за дорогой… Ехали быстро, минуя уснувшие деревни и поселки… Наконец машина свернула в широкую аллею, усаженную высокими деревьями, и остановилась около большого дома. Две построенные на крыше голубятни придавали ему ночью вид средневекового замка.
У Пораваля план был заранее продуман. Он приказал Портосу и Парижанину стать позади дома, чтобы предупредить всякую попытку бегства.
— В доме только один мужчина — тот, кто нам нужен… Если он попытается ускользнуть, стреляйте в ноги. Нужно взять его живым.
Пикмаль и Беро были поставлены наблюдать за служебной пристройкой, где спали слуги.
— Этих не трогайте, только сдерживайте, если они попробуют вмешаться.
Поль Пейроль остался охранять машину. Когда все было подготовлено, Пораваль подошел к дому; за ним следовали д'Артаньян, Атос и Людвиг.
Навстречу им выбежал огромный дог, но не залаял.
— Жагур! — позвал его Пораваль.
Дог, рыча, остановился около них. Д'Артаньян из предосторожности вынул револьвер.
— Жагур, на место, Жагур! — повторил Пораваль. Не переставая рычать, собака вернулась к конуре. Пораваль дважды постучал висячим молотком в дверь. Немного погодя приоткрылось окно, и мужской голос спросил:
— Кто там?
— Ф.Ф.И.
— Я не открою.
— Я требую, чтобы вы открыли.
— Я сказал: нет.
— Тогда мы взломаем двери.
— При первой же попытке я буду стрелять в вас, как в бандитов.
— Послушайте, — голос Пораваля дрогнул от сдерживаемого волнения, — дом окружен отрядом. Если вы будете упорствовать, нам придется пустить в ход гранаты. У вас — жена, маленькая дочь…
— Хорошо, подождите…
Пораваль и три бойца входят в переднюю, а затем в большую комнату, освещенную аляповатой люстрой. Это, вероятно, столовая.
— Как, это вы, Пораваль? Почему же вы сразу не сказали?
Хозяину дома перевалило за сорок. Бритое, костлявое лицо и крючковатый нос придают ему вид хищной птицы.
— Вы уверены, что это он? — шепчет на ухо Поравалю д'Артаньян.
— Мы с ним — старые знакомые, — отвечает Пораваль. — Скажите, Дюрок, где оружие, которым вы нам угрожали?
Дюрок выдвигает ящик и достает оттуда автомат и револьвер.
— Людвиг, — говорит Пораваль, — возьмите это себе, у вас нет личного оружия.
— Слушайте, вы что, шутки шутите?
