не пытается дотянуться ногами до пола. — Я буду сотрудничать добровольно. Только не вселяйтесь, я стану вашим агентом на Земле. Вы из какой звездной системы? Вы уже преодолели скорость света? Или пользуетесь дырами в пространстве? Или управляете временем? Как вас называть? Как к вам обращаться? Какую миссию я могу для вас выполнить?
Может, вербовку? Вы пришли по адресу: студенты — это молодые, неокрепшие умы, они...
Встряхиваю его, чтобы прервать пулеметную очередь бормотания, его ноги безвольно дергаются.
— А вы свою летающую тарелку покажете? — воодушевленно спрашивает Гаврилыч. — Хотя бы проекцию! Я ведь знал, что вы существуете! Я уфолог с двадцатилетним стажем!
Когда нас за демонов приняли — это было еще объяснимо, но за инопланетян?
— Ты притворяешься? — вытягиваю руку, чтобы он висел подальше, а то мало ли что.
Гаврилыч мотает головой, хотя воротник врезается в шею, явно мешая так резко крутиться. Неловко подергивает болтающимися в воздухе ногами. Губы у Гаврилыча дрожат:
— О великие, нет предела вашей прозорливости: я уфолог только девятнадцать лет. Но активный! Я на Зеленом острове был, в Молебском треугольнике был, Медведицкую гряду посещал два раза. Я искал встречи, и вы, наконец, откликнулись!
Он восторженно смотрит на меня.
Так, похоже, тут... э-э, тяжелый случай.
Медленно отпускаю Гаврилыча на пол и отхожу за стол. Он нерешительно следует за мной, смотрит в глаза преданно-преданно.
— Приказывайте, высшая раса, — он падает на колени. — Я все исполню.
Пока хочется приказать, чтобы он убрался от меня в самый дальний угол, но я молча сдвигаю в его сторону зачетку Светы.
— Светлана под нашей защитой, — произношу властно. — Должна доучиться до конца, получить диплом. Твоя мать — декан, позаботься, чтобы она не препятствовала обучению, получению стипендии, и обеспечила Светлане максимально комфортные условия и возможность участвовать в серьезных проектах.
— Да, конечно, — подскакивает Гаврилыч. Дрожащей рукой вписывает «Зачет», расписывается и бросается к стопке ведомостей, ищет нужное имя. — А вам тоже зачет?
— Нет, мое задание в вашем институте закончено. Теперь я буду только присматривать.
— Мне надо вербовать студентов? — Глаза Гаврилыча нездорово блестят. Похоже, от этой идеи он в полном восторге. — Я смогу, я к этому готовился!
Точно в восторге. Похоже, придется воспользоваться проверенным на мужчине с елкой методом.
— Ты будешь учить студентов. Будешь рассказывать им философию так интересно, чтобы они посещали занятия не за страх, а за совесть. И всем будешь ставить зачет. А если еще хоть одну студентку принудить попытаешься — мы тебя на атомы разберем, и ты никогда не увидишь наших космических кораблей.
Удивительно, как у меня серьезно получается все это вещать. Да я талант!
Гаврилыч смотрит на меня с обожанием, но без энтузиазма.
— Интересно рассказывать философию?
— Да, это ведь основа всех наук, — возвращаю ему его же фразу с первого занятия. — Так докажи, что умеешь быть убедительным, харизматичным, подавать информацию так, чтобы все хотели слушать, а мы посмотрим и оценим. И по результатам оценки решим, вселяться в тебя, стирая личность, или позволить стать одним из наших агентов на Земле.
Глаза Гаврилыча снова вспыхивают:
— Я все сделаю, как приказали, — он молитвенно складывает ладони и снова падает на колени. — Я буду помнить о вас каждый день, я буду помнить о своей миссии и оказанной мне великой чести.
— Мы следим за тобой. — Забираю зачетку. Уже у дверей оборачиваюсь. — Чаще мой голову и от перхоти вылечись.
— Буду, обязательно буду, — кивает Гаврилыч. — Я все сделаю, как вы сказали.
В коридоре перевожу дыхание. На душе тяжко, правильно говорят: общение с подобными людьми утомляет.
Света во все глаза смотрит на меня. Я протягиваю зачетку:
— Больше ни он, ни его мать тебя не побеспокоят.
У Светы вздрагивают руки. Она принимает зачетку, поглаживает отметку Гаврилыча, будто это чудо какое-то. И снова поднимает взгляд на меня.
— Лера... Лера, спасибо.
Ее счастливая улыбка смывает с меня грязь общения с Гаврилычем. Света порывисто меня обнимает:
— Спасибо-спасибо-спасибо, ты меня просто спасла.
— Ты меня тоже — своей поддержкой, так что я лишь отвечаю добром на добро, — шепчу в ее растрепанные волосы. — Пойдем отсюда скорее.
— Да-да, конечно, — Света хватает меня за руку и направляется к украшающим переход пальмам. — И чем дальше, тем лучше.
Дела в институте закончены, можно и дальше.
Снова урчит кофемолка. Бариста наполняет стаканчики, что-то смешивает. Два парня болтают у стойки. За ближайшим к ним столиком женщина с чашкой кофе неотрывно смотрит в смартфон.
А мы с Ареном и Светой сидим в самом углу кофейни и через трубочки потягиваем молочные коктейли.
Врать мне не нравится, но приходится переиначивать свои учебные подвиги в Академии на земной лад.
Арен ободряюще сжимает мои пальцы, а Света чаще смотрит, как двигается его плечо, чем на него самого.
— Значит, замуж выходишь? — повторяет она. — Родителям уже сообщила?
О моих проблемах с семьей она знает, поэтому невольно наступает на любимую мозоль. Вздохнув, признаюсь:
— Нет. Сегодня едем рассказывать.
— О... — тянет Света. — Волнуешься?
Киваю.
— И пока мы не уехали, расскажи, как у тебя дела.
— Хорошо. — Света тепло улыбается. — Особенно теперь, когда я получила зачет по треклятой философии и могу спокойно готовиться к сессии.
Похоже, самым страшным приключением Светы был Гаврилыч. Ну, еще пару слабеньких ссор с Олегом из-за того, что она слишком много занималась уроками, да он не так посмотрел на ее одногруппницу. Обычная студенческая жизнь — без безумных заговоров, драконов и сражений с иномирными чудовищами. Но не могу сказать, что завидую: Арен стоит всех испытаний.
Он под столом
