этого угощения достаточно, — отвечает маме Арен и небрежно указывает на вазочки с принесенными нами сладостями, а мне мысленно напоминает: «Даже если бы не шутил, я никому не позволю тебе навредить».
«Вредить мне не собираются, просто у папы тяжелый характер, и мозг он умеет выносить. Так что, Арен, готовься проявлять терпение, через пару часов...»
Замок входной двери снова щелкает, она открывается. Громыхает папин командный голос:
— Заноси.
Что-то трещит и звякает. Мама пулей выскакивает из кухни.
— Добрый день, Антон Филимонович, с наступающим Новым годом.
— И вас, Маргарита Андреевна, — здоровается с ней папин водитель. — Куда елку ставить?
— Туда...
Слышно, как Антон Филимонович разувается, отец традиционно командует:
— Осторожно, не задень косяк. Левее... чуть выше...
Судя по звуку, мама уже выставляет крестовину. Елку ставят быстро, и Антон Филимонович прощается.
«Начинается, — вздохнув, подхожу к Арену и сжимаю его плечо. — Ты только деньги отложи, не стоит начинать с них».
Он складывает дары на соседний стул, поднимается, обнимает меня за талию, но я выворачиваюсь и отступаю на почтительное расстояние, делаю страшные глаза, чтобы не думал подходить.
«А рядом со мной безопасно, — с улыбкой приманивает Арен, — под крылышком уютно и тепло».
«Только крылья сразу не показывай», — молю я.
«Это сразу бы все объяснило».
За водителем закрывается дверь.
— Ты сегодня рано, — нервно замечает мама. — Что-нибудь случилось?
— Мне почему-то подумалось, что сейчас самое время отправиться домой. Ты же знаешь, интуиция меня редко подводит.
О да, папина интуиция, как всегда, на высоте.
— Саша, ты... кхм, тебе лучше пройти на кухню. Там тебя ждут.
— Кто? — в папином голосе прорезаются стальные нотки.
Шаги приближаются, я отскакиваю от Арена еще на пару шагов. Ему очень любопытно посмотреть на моего отца, но волнения он не разделяет, спокойно встречает взгляд остановившегося в дверях папы. Папа у меня высокий, но неожиданно оказывается пониже Арена. Форма придает еще большую суровость широкоплечей фигуре и мрачному лицу.
А взгляд... был бы папа магом, вокруг все бы уже полыхало. Он неотрывно смотрит в глаза Арена, а тот спокойно смотрит в ответ. И хотя знаю, что Арен дракон и все такое, я под впечатлением: так долго выдержать под прицелом папиных глаз мало кто может.
Мама выглядывает из-за папиного плеча и, поняв, что Арен еще держится, удивленно вскидывает брови.
Почему-то от этого мне становится легче.
Проходит минута... другая.
Арен с папой все меряются взглядами, ни один не уступает.
Проходит еще минута. Появление братишки выдает тихий шум сервоприводов Aibo.
Противостояние тянется дальше. Уже и пять минут проходит.
«Арен, может, уже хватит?» — на полшажочка приближаюсь к нему.
«Я часами могу не моргать, это драконье свойство, зачем уступать?»
«Именно потому, что ты умный и суперкрутой дракон, тебе надо проявить снисхождение».
О как заговорила. Даже дышать легче стало. Эта игра в гляделки вместо строгих вопросов и команд неожиданно расслабляет и успокаивает.
— Круто, — шепчет Костя, по достоинству оценивший стойкость Арена.
Мама грозно цыкает. Арен с папой продолжают неотрывно смотреть друг на друга.
— Мам, может, чай попьем, пока они тут гляделками меряются? Я бы от бутербродов не отказался.
Папа стискивает губы в тонкую линию, к лицу от гнева приливает кровь. А я смотрю на это все и просто не могу воспринимать так серьезно, как прежде. Ну в самом деле, чего бояться? Взгляда строгого, крика?
Ссоры? Того, что опять поставит условие и упрямо откажется от меня? Так это уже было и не отменит моих отношений с Ареном.
Подойдя к папе, обнимаю его, пахнущего пряным парфюмом, теплого после уютного салона его автомобиля, такого большого, родного. Сдерживаюсь, чтобы не обнять слишком крепко.
— Здравствуй, пап. Я скучала.
Глава 27
Рука у него дергается, неуверенно ложится на мою спину, позволив ощутить легкую дрожь пальцев.
Кашлянув, папа похлопывает меня по плечу и глухо требует:
— Рассказывай, кого это ты привела.
Не выгоняет, а требует объяснений — уже хорошо. Я его не отпускаю, так и стою, прикрыв глаза, согревая щекой металлическую пуговицу. Только бы не вспоминал о своем обещании вычеркнуть меня из жизни за неповиновение, только бы не вспоминал! Пусть он держит слово, всегда исполняет обещания, но можно же найти выход, один раз закрыть глаза, передумать, отступить, поставить другое условие, принять то, что у меня есть право выбирать свою жизнь.
— Лера, ну хватит, не при посторонних же, — тихо ворчит папа, но отодвинуть меня не пытается.
«Лера, если меня еще раз назовут посторонним, я сразу приглашу всех на свадьбу», — предупреждает Арен.
«Потерпи немножечко... — я улыбаюсь, потому что папа кладет руку мне на плечо и слегка сжимает. — Ты же знаешь, я хочу, чтобы тебя приняли, потому что ты понравился, а не потому что ты дракон, я твоя денея, и других вариантов нет».
Запах хвои проникает в кухню. Мама, кажется, не дышит.
— Ну, право слово, Лера, ну... — в папином голосе проскальзывают растроганные нотки, но он, наконец, осторожно сжимает мои плечи и чуть отстраняет. — Рассказывай, что это за обучение по обмену. Как там отец? И что это за молодой человек?
На Арена папа бросает грозный взгляд, но на Арена это, конечно, не действует. Папа щурится и, отодвинув меня в сторону, подходит к нему. Остановившись в шаге, разглядывает лицо, рассыпавшиеся по плечам кудри, одежду.
— Имя?
— Арендар Аранский.
— Сколько лет?
— Двадцать четыре года.
— Дата рождения.
— Второе августа, — терпеливо отзывается Арен.
Возможно, заклинание перевода помогает ему правильно
