Большую стимулирующую роль, безусловно, сыграла неолиберальная политика, акцентировавшая объективно развивавшиеся тенденции к изменению секторальной (отраслевой) структуры экономики и ускорившая процесс ее «сервисизации». В результате к началу нынешнего столетия третичный сектор в Аргентине в целом сложился по меркам развитых государств и, по классификации ВТО, насчитывал более 160 видов предоставляемых услуг: от научных исследований до ремонтных работ, от образования до обслуживания престарелых и больных граждан. При этом на первый план стали динамично выдвигаться информационно-сервисные отрасли, основанные на использовании сложного, высококвалифицированного интеллектуального труда: финансы, аудит, юридические услуги, бизнес-консалтинг, информатика, телекоммуникации, высококачественное платное медицинское обслуживание, мирового уровня высшее образование [32] . Показательно, что удельный вес финансового сектора в ВВП с 1989 по 2000 г. вырос с 14,9 до 19,7 %.
Одним из важных направлений развития сферы финансовых услуг явилось расширение операций на фондовом рынке. Особых размеров биржевые сделки достигли во второй половине десятилетия, когда в основном был завершен процесс приватизации и на бирже стали котироваться акции новых частных компаний, созданных на базе бывших государственных предприятий. Характерно, что в 1998–2000 гг., несмотря на экономическую рецессию, капитализация аргентинских компаний, чьи акции котировались на бирже Буэнос-Айреса, увеличилась с 45 до 166 млрд дол.233 При этом сложился совершенно новый рынок финансовых инструментов, который, стимулируя развитие биржевых операций, увеличил возможности внутренних и внешних инвесторов по диверсификации их инвестиционных портфелей.
В конце 1990-х гг. на бирже Буэнос-Айреса, наряду с акциями местных компаний, широко торговались различные финансовые инструменты: купоны, корпоративные и государственные облигации, депозитарные расписки, позволявшие инвесторам свободно и оперативно переводить свои вложения с одних ценных бумаг в другие, включая финансовые документы иностранных эмитентов. Все это, в контексте проведенной либерализации валютного законодательства, создало условия для активного использования ресурсов аргентинских компаний и частных вкладчиков в качестве инвестиций не только в национальные, но и в зарубежные ценные бумаги. Аргентинские потребители финансовых услуг все глубже встраивались в глобальное пространство посредством расширявшихся международных обменов. Одним из последствий этого процесса явилось существенное увеличение активов аргентинцев за рубежом.
Развитие сферы услуг определенным образом меняло хозяйственный ландшафт, усиливая роль и инвестиционную привлекательность отраслей, еще недавно являвшихся объектом острой критики. Классический пример – сектор телекоммуникаций. Переход в частные руки телефонных компаний обеспечил приток в отрасль беспрецедентных по размерам инвестиций, составивших в 1991–2000 гг. свыше 21 млрд дол., что позволило в этот период увеличить количество линий с 3 млн до 8,1 млн и практически решить в стране проблему телефонной связи, в том числе для значительной части малоимущих слоев населения. Если в 1990 г. только 10 % из числа экономически наиболее нуждающихся аргентинских семей имели телефоны, то уже к 1996 г. их количество составило 32 %234. Неизмеримо возросло качество обслуживания. Можно привести такой пример: до приватизации в среднем требовалось 23 дня, чтобы исправить вышедшую из строя телефонную линию, после приватизации этот срок сократился до двух дней.
Одновременно с расширением национальной сети телефонной связи и повышением качества обслуживания в 1990-е гг. наблюдался интенсивный приток современных технологий в области телекоммуникаций: волоконной оптики, цифровых телефонных станций, сотовой телефонии.
Все это обеспечило коренную модернизацию отрасли. Аргентина стала в Латинской Америке одним из региональных лидеров в распространении мобильной связи, кабельного телевидения, персональных компьютеров, Интернета (см. табл. 5.14). Например, количество сотовых телефонов возросло с 15 тыс. в 1990 г. до 6,4 млн в 2000 г., а число пользователей Интернетом только в период 1997–2000 гг. увеличилось со 190 тыс. до 2,5 млн человек235. С января 1997 г. население Аргентины и других государств МЕРКОСУР получило доступ к спутнику связи «Науэль I», который был построен и выведен на принадлежащую Буэнос-Айресу орбитальную позицию международным консорциумом, выигравшим соответствующий тендер. Этот спутник полностью покрыл территорию стран – членов МЕРКОСУР и позволил в значительной мере удовлетворить спрос на региональном рынке услуг спутниковой связи (телевидение, передача информации). Благодаря новым техническим возможностям местные и иностранные фирмы в области телекоммуникаций к началу нынешнего столетия предоставляли услуги на сумму более 8 млрд дол. в год236.
Таблица 5.14 Латинская Америка: развитие телекоммуникаций и компьютеризации (2000 г.)
Источник. Argentina: Ventajas de Invertir Hoy. Ministerio de Economia у Pro-ducción. Buenos Aires, 2005. P. 37.
В правительстве К. Менема развитию сектора телекоммуникаций придавали приоритетное значение. Неолиберальные реформаторы видели (и не без оснований) в этой отрасли важный сегмент новой, постиндустриальной системы хозяйства, а также, как выразился X. Кастро, рассматривали ее в качестве «невралгического центра, дающего импульс глобализации мировой экономики…»237. Происходившую в 90-е гг. прошлого века трансформацию производственной матрицы Аргентины в сторону кардинального повышения роли сектора услуг можно было бы определить как «революцию», подчеркнув тем самым не только фундаментальный макроэкономический характер и высокую общественную значимость этого структурного сдвига, но и в целом глубокие изменения, в том числе социальные, последовавшие в стране вслед за этой хозяйственной переменой.
Глава 3 Лицом к глобализму: Аргентина на товарных и финансовых рынках
К концу XX в. либерализация внешней торговли стала частью «мантры» политических руководителей передовых индустриальных стран как левого, так и правого толка.
Джозеф Ю. Стиглиц, нобелевский лауреат
Развитие Аргентины (впрочем, как и многих других государств) последних десятилетий невозможно адекватно представить и осмыслить вне глобального контекста и в отрыве от общемировых тенденций. Плотность международных хозяйственных, финансовых, информационных и других связей стала к концу XX в. настолько высокой, что роль глобальной среды нередко оказывалась решающей в процессе принятия экономических и политических решений в тех или иных странах. При этом, как отмечалось многими исследователями, в отношении развивающихся государств глобализация носила асимметричный характер238. «Глобальная экономика является площадкой, где демонстрируются неравные возможности. Глобализация предельно обнажает разнокачественность стран, вступающих в общее взаимодействие по универсальным правилам, и подпитывает процесс их дифференциации»239, – подчеркивается в фундаментальном исследовании российских ученых.
