Джозеф Ю. Стиглиц, нобелевский лауреат
Развитие Аргентины (впрочем, как и многих других государств) последних десятилетий невозможно адекватно представить и осмыслить вне глобального контекста и в отрыве от общемировых тенденций. Плотность международных хозяйственных, финансовых, информационных и других связей стала к концу XX в. настолько высокой, что роль глобальной среды нередко оказывалась решающей в процессе принятия экономических и политических решений в тех или иных странах. При этом, как отмечалось многими исследователями, в отношении развивающихся государств глобализация носила асимметричный характер238. «Глобальная экономика является площадкой, где демонстрируются неравные возможности. Глобализация предельно обнажает разнокачественность стран, вступающих в общее взаимодействие по универсальным правилам, и подпитывает процесс их дифференциации»239, – подчеркивается в фундаментальном исследовании российских ученых.
Энергично развернувшийся процесс глобализации [33] не только изменил конфигурацию мировой экономической (и политической) системы, но и самым активным образом воздействовал на внутренние тенденции развития отдельных стран и регионов. В первую очередь это коснулось государств с нарождающимися рынками на этапе реформ, поскольку именно в «состоянии переходности» (транзита) и трансформаций общественные структуры таких стран особенно уязвимы для внешних воздействий. Сказанное в полной мере относится к Аргентине. Происходившие здесь в 1990-е гг. перемены многими нитями были связаны (а нередко и детерминировались) с трендами глобального характера и масштаба. Поэтому в указанный период резко возросло значение международной торговли, новое качество приобрели интеграционные программы, драматически обострилась проблема государственного долга, изменились координаты и приоритеты внешней политики. В условиях глобализации международные экономические, политические, информационные и гуманитарные контакты Буэнос-Айреса достигли невиданной интенсивности, наложили сильнейший отпечаток на характер и траекторию национального развития.
Исследуя проблематику адаптации аргентинской экономики к изменившимся международным (внешним) условиям развития, автор трактует глобализацию, так сказать, в узком смысле как процесс расширения мировой экономики с единой, в идеале, системой цен на товарных и факторных рынках (за исключением рынка рабочей силы), абсолютной мобильностью главных факторов производства и едиными универсальными правилами игры. Аргентина в период неолиберальных реформ в основном приняла эти правила и стремилась формировать свою экономику в качестве хозяйственной ячейки глобальной матрицы. Правящие круги, пытаясь избежать международной маргинализации, выстраивали национальное экономическое пространство таким образом, чтобы оно в максимальной степени соответствовало требованиям пространства глобального. Это достигалось через поддержание свободной конвертации аргентинской валюты, сохранение паритета песо – доллар, сближение внутренних ценовых уровней и пропорций с условными среднемировыми, снятие запретительных барьеров и препятствий при входе иностранных бизнес-агентов в национальную хозяйственную систему и их выходе из нее.
В то же время опыт неолиберальной модернизации Аргентины подтвердил, что сама глобализация носит весьма сложный, неупорядоченный, действительно асимметричный характер и нередко вызывает серьезные дисбалансы (прежде всего в торговой и финансовой сферах)240 как на международном уровне, так и в макроэкономических процессах в отдельных странах.
Неоднозначные перемены во внешней торговле
Смена модели экономического роста с агроэкспортной на импортозамещающую обусловила последовательное (развивавшееся на протяжении десятилетий) сокращение роли и удельного веса международных торговых связей в воспроизводстве национального богатства Аргентины [34] . В результате на рубеже 90-х гг. прошлого века страна характеризовалась сравнительно низким уровнем интернационализации национального производства – только 8—10 % ее ВВП реализовывалось за границей, а импортная квота составляла 6–8 %241.
Придя к власти, «команда» неолиберальных реформаторов поставила своей задачей кардинальным образом расширить и углубить участие Аргентины в международном разделении труда. В действиях новой администрации ясно просматривалось стремление обеспечить долгосрочное (по существу – стратегическое) смещение общей оси экономического развития в сторону внешнеторговых обменов, что, по замыслу правительства К. Менема – Д. Кавалло, могло быть достигнуто форсированным ростом экспорта товаров и услуг и увеличением доли конкурентоспособных импортных изделий в удовлетворении потребностей страны.
Справедливости ради нужно напомнить, что реформирование внешнеторговой политики в сторону ее либерализации началось еще при правительстве Р. Альфонсина. Именно во второй половине 1980-х гг. Буэнос-Айрес постепенно начал понижать импортные пошлины [35] . Администрация К. Менема сохранила данный вектор перемен и ускорила процесс снижения таможенных барьеров. Уже в 1991 г. аргентинский рынок был в значительной степени открыт для зарубежных товаров (см. табл. 6.1).
Таблица 6.1 Аргентина: размер импортных пошлин в 1987–1995 гг. (в %)
Источник . Casabuń G. Trade and Industrial Policies in Argentina since the 1960s. ECLAC, 1997. P. 16.
Критики рыночного фундаментализма нередко упрекают «команду» К. Менема – Д. Кавалло в «чрезмерном неолиберальном рвении», из-за которого местная промышленность в одночасье оказалась под мощными ударами значительно более сильных иностранных конкурентов, а национальные экспортеры не получили должной политической и финансовой поддержки со стороны официального Буэнос-Айреса. Большая доля правды в этих упреках есть. «Открытие» аргентинских рынков произошло слишком стремительно, а макроэкономическая почва для столь крутого поворота подготовлена не была.
Нет сомнений в том, что без конкуренции внутри страны конкуренция на внешних рынках нежизнеспособна. По крайней мере, таков проверенный практикой главный тезис теории конкурентоспособности Майкла Портера242. Поскольку аргентинские власти в начале 1990-х гг. ставили задачу укрепления позиций национальных товаропроизводителей на международных рынках, то, по логике вещей, начинать должны были с себя: отладить конкурентную политику на уровне государства, содействовать совершенствованию корпоративного управления предприятий, осуществить дебюрократизацию на федеральном и местном уровнях. Словом, провести необходимые реформы и подготовить аргентинское бизнес-сообщество к жестким условиям международной конкуренции. На практике все обернулось иначе.
