миру справляются с этим. Говорила, что всегда смогу отдать траходемона на усыновление. При мысли о ребенке-людоеде, прогрызающем путь через приют, я захихикала, но, даже пытаясь быть позитивной, понимала, что это юмор висельника. Наступал конец света. Может, и не для шлюшки-мамочки, но для подающей надежды девушки вроде меня это точно была медленная, ужасная смерть.
Я зашла в тупик. Нельзя действовать, если не знаешь как. Оставалось только жить одним днем, пытаться отравить тварь в животе и смотреть, что дальше. Я знала, что обратный отсчет уже начался, но устала об этом думать и крутить в голове одни и те же мерзкие мысли.
Может, если жить так, как будто в животе у меня не тикает бомба, решение придет в самый неожиданный момент.
После того как школу в связи со смертью очередной ученицы закрыли еще на день, мы вернулись к занятиям. Последняя неделя перед каникулами началась. Школа наняла дополнительных психологов-консультантов. В честь Кейтлин, Дерека и Дакоты решено былопровести вечер памяти. Прямо на нашем стадионе, чтобы люди со всего города пришли и толкали речи о том, какими милыми подростками были жертвы. Школьные коридоры дышали унынием. Ученики не просто утратили живость, которая прорывалась в последние дни занятий, они перестали смеяться даже над привычными шутками. Облако страха и отчаянья отбросило на всех серую тень, и учителя работали с подавленными школьниками так, словно это был тяжкий крест. Мне этот ад пришелся по вкусу. Я вселила столько боли и чистого ужаса в сердца и умы знакомых! Мне даже захотелось кому-нибудь рассказать. Это было просто грандиозно.
Отец хотел вернуться домой. Вероятно, узнав о трех мертвых школьниках. Это меня встревожило. Во-первых, я пыталась скрыть беременность, во-вторых, в холодильнике лежали куски Дакоты. Я ела ее понемногу, только чтобы насытить траходемона, и хотела их растянуть. В морозилке тоже была первоклассная вырезка. Мне не хотелось ее выбрасывать. Стоило ли рискнуть и оставить все как есть? Отец никогда не занимался готовкой. Взглянет ли он на мясо? Я искренне сомневалась, что да, но, храня останки жертвы в доме, где живет отец, я сойду с ума от беспокойства. Выбрасывать их было бы расточительством. Что еще хуже, оказавшись без Дакоты, я должна буду убивать регулярно, поедать новых жертв, а не припасы. Придется убивать каждую гребаную ночь. Это уже слишком. Да мне и не хотелось пока проливать кровь, я решила дать этому жалкому городишке время. Пусть успокоится, вернется к подобию нормальной жизни. Когда волосы на их головах начнут опускаться, я нанесу новый удар. Убийства с интервалом пугают сильней. Я признавала, что еженочная охота будет забавной и вызовет жуткую панику. Весь город охватит бессонница. Вот только так легче попасться. С подобным подходом удача бы от меня отвернулась.
Я решила оставить куски Дакоты в холодильнике. Если отец полюбопытствует, что в этих странных пакетах и контейнерах, скажу, что экспериментирую с рецептами. И не солгу. Пока я кормлю его как следует, он не станет задавать вопросы. Будет странно, если я начну готовить себе отдельно, так что я подумала, какая часть Дакоты понравится ему больше всего. Отец никогда не любил органы, но обожал красное мясо, а у меня еще оставались куски с ее задницы и ляжек. Человечина не похожа на говядину, так что придется нарезать ее кубиками и потушить, чтобы замаскировать вкус и текстуру, хотя мне больше нравились стейки из Дакоты. Я обожала готовить, особенно для отца. Пора было проявить креативность.
***
Вечером я смотрела «Сало, или 120 дней Содома» и готовила мозг Дакоты, который вычерпала из дыры в ее лбу. Потребовалось время, чтобы выбрать из него кусочки черепа, но оно того стоило. Я читала, что в некоторых азиатских культурах обезьяньи мозги считаются деликатесом, и, вспомнив, что мартышки — наши меньшие братья, решила приготовить прекрасное блюдо и отметить последний день в одиночестве.
У племени аньян в Камеруне была традиция, согласно которой после убийства гориллы вождь съедал мозг обезьяны, а его советник — сердце. Другие члены племени вкушать эти лакомства не могли. Эта история восхитила меня. Казалось, поедание мертвой подруги возвысит меня над остальными. Мозг делает человека личностью, наполняет жизненной силой. Съесть его все равно что пожрать душу Дакоты. Подумав об этом, я задрожала от возбуждения.
Единственной проблемой оставался рецепт. Существовал десерт под названием «Обезьяньи мозги», обычный рулет с корицей. Другое блюдо оказалось простым суши. Я расстроилась и вышла из Сети ни с чем. Из-за желеобразной структуры я решила готовить его как медузу. Не хотела поджаривать, как кальмара, испугавшись, что это испортит вкус, которым я хотела насладиться. Приготовила в кастрюле с лимоном, чесноком и капелькой оливкового масла. Насадила кусочки на шпажки и съела мозг в один присест. Траходемон булькал от восторга. С каждым днем он становился все голоднее.
Когда наступила ночь, я снова посмотрела запись первого траха Эми и Эштона, пытаясь понять, как ее использовать. Составление плана по уничтожению Эми возбуждало сильней любого онлайн-порно. Я мастурбировала вновь, а в голове роились идеи, толкаясь, как паникующая толпа. У меня было пикантное видео, которое не только прославит Эми, но и испортит ее отношения с Брайаном, ведь он поймет, что она изменила ему еще до расставания. Брайан был тряпкой и вряд ли бросил бы ее за это, но доверие в паре точно пошатнется. Впрочем, это не вся грязь об Эми, которую я знала. Она изменяла Эштону с Брайаном. Если этот непристойный секрет всплывет, Эми потеряет Эштона и это ее ранит. Уязвимые — самые лучшие жертвы. Просто вспомните Кейтлин Блэкли. Когда Эми сломается, я смогу влезть к ней в голову под маской настоящей подруги и узнать, на какие точки лучше давить. Эми была волевой и не впала бы в отчаянье так быстро, как Кейтлин, но ее можно было смутить и ранить, когда дело касалось репутации. Если открыть и раздуть ее измену, это здорово ей навредит. Она потеряет своих парней, особенно трофейного Эштона.
Было важно, чтобы моя подруга сломалась под грузом боли, отчаянья и неудачи.
Меньше всего я хотела, чтобы она умерла счастливой.
***
— Надо было вернуться сразу, как только я услышал о твоей подруге, — сказал отец.
Набрал еще ложку чили из глубокой тарелки. Острый перец и соус придали отличный привкус измельченным мышцам, которые я смешала с бизоньим фаршем.
— Все хорошо, сказала я. — Тебе надо было закончить проект.
— Мне все еще
