Мир вокруг прояснился, она увидела над собой озабоченные лица.
– Где я? Что случилось? – голос был слабым, как будто далеким. Да и чувствовала она себя так, словно только что вернулась из путешествия в другие миры. А может, так оно и было?
Никита помог ей сесть.
– Ты в порядке? – боязливо спросила Вика. Она стояла поодаль, жалась к стене. – Может, врача позвать?
– Не надо, – Настя устало покачала головой. – Мне уже лучше.
Она упорно избегала встречаться взглядом с Никитой.
– Я тебя провожу, хорошо? – пересилив себя, Вика подняла Настин рюкзак, но Никита сердито выхватил его.
– Ты? – удивилась Вика.
Парень, не ответив, молча закивал. Рот у старосты снова стал кривиться, а веки моментально покраснели. Тогда, гневно сверкнув глазами, Никита показал ей кулак и подтолкнул к выходу.
– Хорошо, я постараюсь больше не пла-а-а… – Вика метнулась к туалету, и оттуда донеслись ее жалобные всхлипывания и причитания. – Ой, мамочки! Ой, мамочки…
По дороге домой Настя и Никита, разумеется, не сказали друг другу ни слова. Парень проводил девочку до дверей квартиры и тут же ушел.
А Настя, не раздеваясь, метнулась в комнату. Нужно было как можно быстрее исправить то, что она натворила!
Она открыла дверь и замерла, пораженная открывшимся зрелищем. Оставленный на столе дневник был залит молоком, а Ерошка слизывал остатки со страниц.
Холодея от страха, Настя бросилась к книге, вгляделась… Сердце упало. Страница со словами заклинания была безнадежно испорчена. Чернила расплылись, на месте слов синели безобразные пятна.
Настя без сил опустилась на стул. «Господи, что же теперь будет!»
– Ой, мамочки! – прошептала она совсем как Вика недавно. – Ой, мамочки!
Никогда еще Никите не было так плохо. Он был не просто подавлен, а раздавлен тем, что случилось в школе. Это было необъяснимо, невероятно и не укладывалось ни в какие законы логики.
Придя домой, Никита схватил фонарик и заперся в ванной. Вот когда он пожалел, что не ввинтил лампочку! Можно было бы сделать это и сейчас, но не хотелось встречаться с мамой, пока он в таком странном состоянии. Он включил фонарик, приблизился к зеркалу и попытался сказать «Здравствуй, приятель». Но слова застревали где-то в горле, а с одеревеневших губ слетало только невнятное «З-з-з!». Никита предпринял еще несколько попыток – бесполезно. Это было так страшно, что он почувствовал слабость в коленках и чуть было сам не упал в обморок, как Абашина в школе.
При мыслях об Абашиной он поежился. Почему-то казалось, что случившееся как-то связано с ней, хотя этому не было ни доказательств, ни тем более объяснений. Ну превратилась в соляной столб как раз тогда, когда слова застыли у него на губах, ну грохнулась в обморок секундой позже… И все-таки в этом было что-то странное. Знаки, которые она чертила рукой… Воздух, который как будто сгустился вокруг нее и вибрировал, странный глубокий свет в глазах… Взгляд, который прожег насквозь, а потом остановился где-то внутри и запретил ему говорить.
Но это же полный бред! Такого не бывает! Случившемуся должно быть какое-то разумное объяснение, что-то вроде «стресс в результате нервной перегрузки» или «осложнение мигрени». Да! Так оно и есть – ведь у него перед самым происшествием ужасно болела голова. И, как всегда, дергалась. Не помогла даже выпитая утром таблетка. Но странно – в тот момент, когда его речь «застопорилась», голова перестала дергаться и болеть. Да-да, точно! Боль как рукой сняло. Значит, так все и было – «непорядок» в голове перешел на речь. Это и вправду самое обычное осложнение!
Никита воспрянул духом. Он даже улыбнулся сам себе в зеркале. А потом снова попробовал поздороваться.
– З-з-з… – слетело с губ. – З-з-з…
Улыбка медленно сползла с лица. Он только сейчас понял, чем чревато «осложнение». Он же не сможет теперь нормально говорить! Как же уроки? И что он скажет родителям?
Решение нашлось быстро. Схватив полотенце, Никита обмотал его вокруг лица, завязав на затылке большими «ушами».
А потом вышел из ванной.
– Что с тобой? – увидев его, встревожилась мама.
– З-з-з… – начал зудеть он, болезненно скривившись и закрыв щеку руками.
– Зуб? – догадалась мама.
Никита быстро закивал.
– Тогда сейчас же к врачу!
Никита испуганно замотал головой, а потом схватил ручку и написал на газете: «Завтра после марафона!»
– Хорошо, – поколебавшись, согласилась мама. – Но только если станет хуже, отправишься в поликлинику немедленно!
Нервно кивая, Никита проскользнул в свою комнату, закрыл дверь и перевел дух. А потом развязал полотенце и сел к компьютеру. Довольно быстро ему удалось забыться – слава богу, за компьютером не нужно разговаривать. К тому же наконец-то пришли ответы от друзей в связи с валентинкой. Перед ним на экране появились два списка – девчонок, у которых есть компьютеры, и тех, кто подключен к Интернету.
И начинались оба списка с фамилии Абашина…
Никита в сердцах кликнул мышкой, освобождая экран. Даже здесь нет спасения от этой девчонки!
Он вдруг почувствовал, что голова снова начала тяжелеть, в висках стрельнуло болью. Значит, приступ еще не прошел. Господи, как же все несправедливо. За что, за что ему такие мучения?
17 февраля
Первые неудачи
В это утро, как и накануне, Настя проснулась разбитой и с острым нежеланием идти в школу. Она бы так и сделала, но марафон… После вчерашнего нельзя было подвести парня еще и с этим! К тому же «фея» втайне надеялась, что немота Никиты пройдет сама собой… Мало ли что! Может, ее колдовство окажется слабым, ненастоящим…
– Я сегодня буду поздно, – предупредила она маму. – У меня интеллектуальный марафон.
– Правда? – во взгляде мамы появился интерес. – И как же ты туда попала?
– Меня пригласили в команду. Считают, что я вхожу в тройку самых умных в классе, – вяло соврала дочка.
– Поздравляю! Надеюсь, скоро это отразится на отметках.
– Мам! – вспомнила вдруг Настя. – Ты говорила, у тебя есть номер отцовского мобильника?
– Возьми, – мама протянула дочке бумажку. – Будешь звонить, узнай, как там малыш и не нужна ли помощь.
– Мамочка! Какая ты у меня молодец! – Настя бросилась маме на шею. Неужели мама и вправду простила отца? А может быть, случится чудо и они помирятся?
Мама ушла, когда Настя укладывала в рюкзак последние учебники. Ерошка, мяукнув, запрыгнул на подоконник, где со вчерашнего вечера сох прабабушкин дневник. Девочка посмотрела на испорченную книгу, и тут что-то словно подтолкнуло ее. Она подошла к окну, посмотрела на страницы… Чудеса! Слова, накануне превратившиеся в синие чернильные пятна, снова можно было прочесть… Настя лихорадочно пробежала строчки – вот оно, то место, которое она искала! Она схватила первую попавшуюся тетрадку, переписала символы и заклинание на заднюю сторону обложки и с легким сердцем побежала в школу.
– Ну тебя и расколбасило! – встретили Никиту друзья.
– З-з-з, – прозудел тот, показывая на завязанную платком щеку.
– Зуб! – догадались приятели и посочувствовали: – Да, не повезло.
– Только бы драть не пришлось! – воскликнул Арсений, коренастый краснощекий паренек с серьгой в левом ухе. – Мне в том году вырывали, так врачи два часа парились, никак не могли корни вытащить. Целая толпа орудовала!
– Ладно, чего пугаешь человека, – одернули Сеню парни. – Может, само рассосется.
Настя во все глаза смотрела на Никиту. Лишь она знала, что случилось на самом деле, и понимала, что повязка «под больной зуб» – просто маскировка. Она очень волновалась – удастся ли ей исправить вчерашнюю ошибку? И как она сможет сделать это? Прямо на уроке, при всем классе? Или попробовать уединиться со своей «жертвой» на перемене? Но как? Пока что девочка этого не представляла.
– Ты чего такая бледная? – встревоженно оглядела подругу Лара. – Заболела, что ли?
Настя покачала головой:
– Я заколдовала Коваленко, – поколебавшись, призналась она.
– Заколдовала?! Так это из-за тебя у него зуб болит? – изумилась Лариса.
– Нет. Он теперь то ли жутко заикается, то ли говорить не может. А зуб – для прикрытия.
– Так. – Лара с тревогой пощупала подруге лоб. – Вроде нормально… Ладно, рассказывай. Миха, иди послушай, у Аськи новая история.
Миха вынул из кармана диктофон.
– Погоди, не начинай! Надо поставить на конец того, вчерашнего. Полдня наговаривал!
Под охи и ахи Настя тихо говорила в диктофон, исподтишка наблюдая за Никитой. Тот вполне удачно справлялся с ролью больного, во всяком случае до тех пор, пока в холле не появилась Вика. Когда она вошла, взгляды участников вчерашней тренировки тут же обратились на нее. Настя не могла не отметить, что староста выглядит осунувшейся и усталой, как будто не спала всю ночь.
Увидев Никиту с завязанной щекой, Вика побледнела, и Настя замолчала на полуслове, отметив, что и Никита стал белым как мел. К счастью, окружающие не заметили охватившего троицу столбняка, потому что те вскоре более или менее справились с первым шоком, во всяком случае к ним вернулся обычный цвет лица.
