«Ну же, янтарная, пей».
И обжигающая жидкость, льющаяся в горло.
Очередное снадобье? Только почему так неспокойно на душе?
— Я хочу увидеть Эйтона, — я резко встала, чуть не опрокинув почти нетронутый ужин. — Сейчас же.
— Но, госпожа, — попыталась возразить Мэри. Но я уже, обойдя ее, рванула к двери.
Охрана. Снова. Я мысленно застонала, увидев преградивших мне путь стражников.
— Вам запрещено покидать лазарет без распоряжения Повелителя, — подошедшая сзади Мэри положила руку мне на плечо. — Мне жаль, миледи.
Стражники согласно кивнули. Под их тяжелыми взглядами мне захотелось отступить и снова спрятаться в глубине комнаты. Но, сжав кулаки, я шагнула вперед.
— Я. Хочу. Увидеть. Повелителя! — процедила сквозь зубы, не опуская головы. — Пропустите меня или позовите его сюда!
Достаточно с меня его пренебрежения и нелепых приказов!
— Госпожа, вам лучше вернуться, — мрачно кивнул в сторону двери один из стражи.
Ни лицах моих тюремщиков не дрогнул ни один мускул. А я чего ожидала? Что демоны испугаются моего гнева и побегут выполнять приказ? Но попытаться стоило.
— Что за шум? — я обернулась на новый голос.
С другого конца коридора к нам приближался Айрон.
— Лилия, почему ты не в постели? Лекарь разрешил тебе вставать? — нахмурился демон, оглядывая меня.
И только сейчас я поняла, что стою перед всеми в тонкой сорочке, которая больше открывает, чем скрывает.
— Меня не пускают к Эйтону, — пожаловалась, невольно обнимая себя руками за плечи, пытаясь спрятаться от его изучающего взгляда.
Айрон устало вздохнул и на мгновение прикрыл глаза.
— Собиралась идти к нему в таком виде?
— Другой одежды здесь у меня нет, — пробурчала я. — А ждать, когда меня соизволят выпустить отсюда и расскажут, наконец, все, что я пропустила, мне надоело.
Рассказывать всем здесь присутствующим, что мною двигал не столько интерес, сколько обида на упорно игнорирующего меня Повелителя, я благоразумно не стала. Выставлять себя еще более униженной, чем сейчас, не позволяли остатки гордости, разорванной в клочья беспощадным демоном.
— Я передам брату, что ты хочешь его видеть, — Айрон миновал расступившихся перед ним стражников и, взяв меня под локоть, завел обратно в комнату. — А ты постарайся больше не соблазнять стражу, хорошо?
Он подмигнул мне, но веселья в его глазах я не заметила. Ощущение, что от меня что-то скрывают крепло с каждой секундой. Слишком напряженно держался рядом со мной Айрон, несмотря на напускное добродушие.
Когда дверь за ним закрылась, я устало рухнула в кресло. На все вопросы Мэри о моем самочувствии лишь отмахнулась и попросила оставить меня одну. Маячащая перед глазами горничная не способствовала душевному спокойствию. А интуиция подсказывала, что перед разговором с Эйтоном просто необходимо успокоиться.
Если он придет…
Он пришел только через полчаса.
Все вопросы, которые до этого беспрестанно крутились в моей голове, улетучились. Эйтон стоял с прямой до напряжения в мышцах спиной, сверля меня тяжелым взглядом. Под синими глазами залегли тени, как-будто он не спал несколько дней. И мое сердце болезненно сжалось. Что могло случиться, что мой сильный демон выглядит таким уставшим и словно… сломленным?
Я несмело подошла к нему и, положив ладони на грудь, заглянула в глаза. Уже не такие ярко-синие, как я помнила. Они словно потемнели, уступая место Тьме.
— Все хорошо? — в моем голосе слышалась угасающая надежда.
Я уже знала, что-то произошло. Окончательно поняла это, когда он не ответил на мое робкое прикосновение.
— Это ты мне скажи. Все ли хорошо, Лилия? — Эйтон зловеще усмехнулся.
От его взгляда, от тона его голоса мне вдруг стало холодно и страшно.
— Или мне лучше называть тебя Лилиан? Лилиан Кампирелли…
Вскрикнув, я резко отступила от него, едва не упав. Эйтон протянул руку, будто собирался удержать меня, но передумал, сжав пальцы в кулак.
— Я… Эйтон, я… — судорожно хватая ртом воздух, не знала, что сказать.
Как оправдаться? Как донести, что я люблю его? Только сейчас я поняла, что такое настоящая боль. Все внутри сжалось до пульсирующей, горящей огнем точки. Отчаяние. Безысходность.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И понимание, что я не смогу без него. Не хочу. И плевать, что связывало в прошлом наши народы и наши семьи.
— Можешь ничего не говорить. Я все знаю, — каждое его слово болью отзывалось в груди.
— Эйтон, позволь объяснить, — все же собралась с силами и, сглотнув колючий ком в горле, заставила себя заговорить. — Нам нужно поговорить!
— О чем?! — зло выкрикнул он. — О том, как ты обманом прокралась в мой замок, залезла в мою постель и пыталась ограбить?! А потом? Что бы ты сделала потом, Лилиан? — я вздрогнула, услышав, с какой ненавистью он произнес мое настоящее имя. — Попыталась бы убить меня?
— Нет, — я отчаянно замотала головой. — Конечно, нет! Я просто… просто хотела вернуть былое величие своему народу. Хотела… отомстить за семью.
Он зло рассмеялся. Щупальца проснувшейся Тьмы извивались вокруг него подобно черному плащу.
— Твоя семья заслужила то, что с ними произошло. Как и весь твой народ! Они всего лишь стали жертвами своей алчности и жажды власти.
— Я не понимаю, — отступила на шаг назад. Его Тьма больше не казалась безопасной и пугала до ужаса.
Эйтон же шагнул на меня, с блеском в глазах наблюдая, как я сжимаюсь под его взглядом.
— Правда, не понимаешь? — издевательски протянул он. — Действительно, не знаешь, с чего все началось? Так я просвещу тебя, янтарная моя. Пятнадцать лет назад император Аллирии захотел заключить с Аделхеймом дружеский, так сказать, союз. Ему не давали покоя наши сила и выносливость. Мой отец отказал. Демоны всегда предпочитали жить обособленно от других рас.
Он толкнул меня, и я, не успев как следует испугаться падения, упала в стоящее за спиной кресло. Демон навис надо мной и, сжимая подлокотники кресла до побелевших костяшек, продолжил:
— Но император и твой отец, его верховный маг, и не думали отступать. Они приехали к нам с якобы мирным визитом. И, пока мой отец общался с ними в тронном зале, другие уважаемые светлые маги пробрались в замок через услужливо открытый для них портал.
Он был так близко, что его дыхание обжигало мое лицо и шею. А черные жгуты беснующейся Тьмы кружили рядом, почти касаясь. И я вжималась в спинку кресла, неосознанно стремясь отодвинуться как можно дальше.
— И знаешь, что они сделали? — услышав мое едва слышное «нет», Эйтон невесело хмыкнул. — Они заклинанием усыпили меня, Айрона и еще троих детей. И убили мою мать, когда она пыталась спасти нас. Когда до отца дошло, что его обвели вокруг пальца, ваши маги уже установили магическую границу вокруг Аллирии.
В его глазах было столько боли, что у меня и мысли не возникло, что он может обманывать. По щекам текли слезы, но я не обращала на них внимание.
— Но почему?.. — прохрипела, судорожно сглатывая. — Чего они хотели добиться этим?
Эйтон оттолкнулся от кресла и, бросив на меня последний тяжелый взгляд, отвернулся к окну. Все мое сознание противилось продолжению этой истории, но я понимала, что обязана узнать правду, которую от меня так долго скрывали.
— Им нужна была наша сила, — спустя несколько долгих мгновений его глухой голос снова нарушил тишину. — Эти чертовы экспериментаторы решили скрестить демонов и магов. Они пытали нас, выведывая секреты Аделхейма. И поили нашей кровью своих детей. Но не все прошло гладко. Из демонов выжили только мы с Айроном. Но и среди светлых детишек не обошлось без потерь. Не все смогли пережить опыты. Потом… потом отец со своей армией смог преодолеть границу. Остальное тебе, как я думаю, известно. Аллирия была повержена, светлые, которые не успели бежать, уничтожены. За исключением маленькой светловолосой девчонки с янтарными глазами. Которую я, пятнадцатилетний подросток, пожалел и отпустил. Знаешь, о ком речь?
Каждое слово набатом стучало в висках. Разрывало душу в жалкие клочья. Хотелось выть и кричать. Это неправда! Нет!
