– Это что, гаишники? – спросил наконец-то Антон.
– Меня сейчас больше интересует вопрос: «Это что у него, автомат?» – буркнул Семёныч и выглянул из-за ящика. В тот же миг пули раздробили дерево. Щепки сыпанули во все стороны, старшина снова спрятался.
– Чего таитесь? – раздался голос Свона. – А кто будет проявлять чудеса героизма? Кто будет спасать собратьев по ремеслу?
Прокофьев попытался выстрелить не глядя, но, прежде чем он успел это сделать, прозвучала ещё одна очередь. Пули прошли над ящиками.
– Антоха, отвлеки его чем-нибудь, мне нужно выглянуть.
– А может, подождём, пока у него закончатся патроны?
– А может, подождём, пока он обойдёт ящики? – зло ответил Семёныч.
Прокофьев послушно кивнул, снял с головы шлем и, взяв его за край, высунул из-за ящиков. Старый трюк, но может и сработать. Застрекотал автомат, продырявленный шлем вырвало из пальцев Антона и бросило о стену. В тот же миг Семёныч выглянул из-за баррикады с другой стороны и успел спрятаться прежде, чем Свон перевёл огонь на него.
– И что? – спросил Прокофьев.
– Сейчас… – буркнул Семёныч и снял с пояса пульт управления наручниками. – Ну, теперь главное – не промахнуться.
– Чего затихли? – снова крикнул Свон. – Вылезайте! Побеседуем!
Тем временем Семёныч что-то крутил на пульте, задавая мощность и направление воздействия.
– С Богом, – сказал он и вжал кнопку в пульт.
В следующий миг раздался какой-то шорох, недоуменный возглас Свона, потом глухой звук удара, за которым последовал звон металла. Похоже, Свон выронил автомат, и всё затихло.
Семёныч выглянул из-за ящика и скомандовал:
– Пошли!
Прокофьев сорвался с места и только теперь понял, что делал Семёныч.
Свон стоял возле тела Жорика, с которого так и не сняли наручники. Старшина лишь задал направление и включил полную мощность.
Жорика рвануло вперёд, и он всей своей массой припечатал Свона к стене. Оглушённый босс охотников за головами сейчас как раз пытался выбраться из-под тела клептомана. Сделать это он не успел, Прокофьев защёлкнул наручники на руке Свона.
– Спасибо, – раздался голос, и гаишники повернулись к призракам, о которых умудрились позабыть в последнюю пару минут.
Призраки теперь выглядели почти как обычные люди, лишь чуть менее реальные, будто тусклые. Они направились к Свону.
– Э нет! – остановил их Семёныч. – Теперь он наш! Нападение на сотрудников ГАИ при исполнении. Легко не отделается.
– Пусть будет по-вашему, – после паузы ответил один из «призраков».
– Кто-нибудь вообще может объяснить, что здесь происходит? – закричал Прокофьев.
– Для начала выключите ту какофонию, которая вышибла нас из гиперпространства, а потом поговорим, – согласился другой «фантом».
Семёныч подошёл к бесчувственным Свону и Жорику. Рот поверженного клептомана был открыт, и из него высыпались украденные вещи. Однако старшина не взглянул ни на свою медаль за победу в конкурсе кроссвордов, ни на часы Прокофьева. Его внимание привлекли две монетки. Семёныч нагнулся и увидел, что они такие же, как та, которую Антон принёс с корабля готианца. Старые. Одна в десять галактов, вторая в пять. Он ухмыльнулся.
– Антоха! – позвал старшина.
Прокофьев обернулся.
– Лови, это твоё. – Он бросил монетки сержанту.
Прокофьев с недоумением осмотрел их.
– Остатки твоей сдачи, – объяснил Прокофьев. – Их Жорик спёр.
– Сдачи? – недоуменно переспросил Прокофьев.
– Ага. Тебя оштрафовали за превышение скорости.
Прокофьев повернулся к «призракам». Один кивнул.
– Откуда же нам было знать, что ты гаишник? Корабль контрабандиста, а форму под скафандром не было видно.
Четыре гаишника расположились на посту.
Сначала Прокофьев выключил трансляцию музыки через гиперпространство, потом они с Семёнычем долго убеждали Квиза, что «призраки» им уже не враги. Когда им это удалось, они уговорили Квиза, чтоб не путался под ногами, перетащить всех охотников за головами по камерам. Додик согласился.
Наконец-то все вопросы были решены, и гаишники смогли сесть поговорить.
– Давайте только по-быстрому, мы не можем долго находиться в обычном пространстве, – сказал один из «призраков». – Для начала познакомимся. Я младший лейтенант Сокуров. Это сержант Ким. Инспекторы Галактической Астроинспекции. – Сокуров помолчал. – По крайней мере, были ими до… смерти.
Семёныч глядел на новых знакомых с недоумением. У него в голове всё никак не укладывалось происходящее. Хоть уже всё и закончилось.
– Мы со Своном служили в одном отделе, – продолжил наконец-то Сокуров. – Он тогда старшиной был. Вроде и неплохой парень.
– Мы его за фамилию Гадким утёнком прозвали, – добавил Ким. – Не зря, как оказалось.
– А потом выяснилось, что кто-то пропускает контрабандные грузы. И ладно бы по мелочи, но после того, как мимо нас прошла партия оружия и на одной из ближайших планет началось восстание, разразился скандал. Мы узнали о том, что Свон – крыса, но задержать не успели. Он схватил один из катеров и слинял. Мы погнались за ним. Свон рванул через Врата, но, видимо, понимал, что никуда не денется, у нас была стазис-пушка.
– Раньше ими все гаишные катера оборудовали, – пояснил Ким.
– Свон ждал нас с другой стороны. Взорвал Врата, как только мы начали выходить из них.
Сокуров замолчал. Семёныч с Прокофьевым не торопили его.
– А что случилось дальше – я объяснить не могу. Да и вряд ли хоть кто-нибудь сможет. Врата действовали, мы вышли из них лишь наполовину, батареи стазис-пушки были заряжены на полную. Вот и получилось, что все это наложилось и произошло… В общем, то, что произошло. Мы с Кимом вдруг обнаружили, что не умерли. Думаю, в основном благодаря стазису. В общем, скитались мы по космосу долго, не понимая ни кто мы, ни что мы, ни где мы. А потом, постепенно, начала возвращаться память. Нужно было что-то делать с тем состоянием, в которое мы попали. Выяснилось, что мы можем становиться реальными, но ненадолго, и всё при этом болит.
– Думаю, если слишком долго здесь находиться, реальность сообразит: что-то не так, и мы умрём уже навсегда.
– Сначала мы пытались связаться с каким-нибудь кораблём, да ничего не получилось. Попытались пристыковаться – и выяснилось, что не можем этого сделать. Наш катер просто прошёл сквозь корабль, да ещё и загнали всех, кто на нём летел, в стазис. Хорошо хоть не пострадал никто.
Сокуров задумчиво взял со стола ручку и покрутил её в пальцах.
– Приятное ощущение, – сказал он отрешённо и продолжил рассказ: – Потом оказалось, что мы слышим все идущие через гиперпространство сигналы. Правда, для того чтобы научиться вычленять нужные, понадобилось много времени. И однажды в одном из них мы услышали информацию о контрабанде оружия. Ну и решили, так сказать, тряхнуть стариной. Остановили корабль, вытащили оттуда ящики да и скинули в ближайшую чёрную дыру. Дальше так и пошло. Отлавливали сообщения, останавливали корабли, сливали контрабанду. А сегодня в сообщении, которое вы передавали, услышали голос Свона. Связались с вами – точно. Думали, вы с ним заодно… Ну а дальше вы знаете.
– И что вы теперь собираетесь делать? – спросил Семёныч.
Сокуров пожал плечами.
– То же, что и раньше. Ловить контрабандистов.
– Но почему вы не попытаетесь вернуться к нормальной жизни? – воскликнул Прокофьев. – Ведь мы могли бы связаться с учёными, рассказать им…
– Нет, – отрезал Сокуров. – Пусть будет так, как есть. Мы уже смирились со своим состоянием. Привыкли. А обращаться к учёным…
– Это надежда, – грустно сказал Ким. – Что, если она не оправдается? Может, когда-нибудь мы и решимся. Но не сейчас.
Прокофьев понурился. Он не знал, что ещё сказать.
Часы на стене пиликнули. Прокофьев повернулся к ним и увидел четыре нуля.
– С праздником, – сказал Сокуров. – Хорошо вам погулять.
«Призраки» поднялись, гаишники тоже. Словно по команде, все четверо отдали честь, и Сокуров с Кимом покинули пост. Ни Прокофьев, ни Семёныч следом не пошли.
А через пару минут в обзорном иллюминаторе показалось удаляющееся туманное облако.
– Старый гаишный катер. Вот почему этот корабль показался мне знакомым, – задумчиво сказал Семёныч. – Эх, если бы я раньше догадался…
Потом резко развернулся и хлопнул в ладоши.
– Ну что, Антоха. Преступники в камерах, состояние здоровья пострадавших стабильное, к утру придут в себя. Распаковывай выпивку. Будем праздновать успешное окончание дела и твой первый День ГАИ!
Прокофьев сбегал к коробке с «зелёным чаем», попутно заскочил в свою каюту и взял приготовленную для Семёныча открытку.
Вернувшись на пост, он вручил подарок старшине.
Семёныч взглянул на открытку с заумным кроссвордом, пробежал его глазами и сказал:
– Спасибо, Антоха. Вот только слово «Уважаемый» в Уставе находится не в третьей строке, а в четвёртой. Или «Препятствия Семёныча» это не ошибка, а оригинальный термин.
