Обижаться никто и не подумал, моряки мало интересовались высокими материями государственной политики иностранных держав, кроме того, что непосредственно касалось их сферы деятельности. Обсудить агрессию США против Бангладеш и Индии, это можно. Да еще так, что у непосвященных волосы дыбом поднимаются, ибо собеседники спорят, как бы они сами действовали на месте американских агрессоров. А потом те же самые люди прикидывают, как бы они оборонялись от тех же самых американцев. И политический момент в таком разговоре имеет чисто прикладное значение: мобилизационный ресурс тех или иных группировок, их шансы на захват власти и поддержку населения.
— Идеи Кауфмана новы, они находят понимание и в Германии, и у нас, и у геополитических противников, внимают им и в Европе. Отказ от политических репрессий, торжество закона над партийными постановлениями, равноправные отношения с партнерами по Европейской Унии, отказ от расовой дискриминации — все это великолепно и достойно одобрения. Наш МИД и товарищ Громыко персонально уже поздравили немцев с избранием реально озабоченного делом мира, единством Европы, не терпящего какой-либо дискриминации канцлера.
Скажу вам, наше правительство одобряет Кауфмана, нам очень нужно равноправное, именно равноправное участие в Унии, советская промышленность спокойно выдержит конкуренцию да еще обогатится опытом. Как это будет выглядеть, не спрашивайте, но настроения во Внешторге и Госплане оптимистичны.
Будем надеяться — все закончится одергиванием партийных бонз, пересмотром политических дел, предоставлением полякам части гражданских прав и даже реабилитацией наиболее известных жертв режима.
— Антиресно девки пляшут. По четыре штуки в ряд, — протянул адмирал Головко. — Циник вы, товарищ полковник. Говорите, все может закончиться половинчатыми решениями и громогласными сотрясениями воздуха о невиданных достижениях нацистов, «самой человечной идеологии в мире»?
— Это вы зря, Арсений Григорьевич, о гуманистических устремлениях наших друзей. Не было у них такого, — парировал начальник разведки и как ни в чем не бывало, вернулся к импровизированной лекции: — Можно надеяться на преобразование рейха в приличное социалистическое государство, можно даже надеяться на медленный дрейф в сторону нашей модели. Куда опаснее внешне пристойные и миролюбивые заявления о праве народов на самоопределение. Отказ от поддержки фашистских режимов таит в себе мину замедленного действия. Непонятные заигрывания с Англией заставляют наших специалистов рвать волосы в разных местах и зондировать настроения немецких коллег в определенных ведомствах. Еще опаснее недавняя обмолвка Кауфмана, что программа Холокоста привела к ненужным жертвам среди евреев, можно было иначе решить вопрос с исходом в Палестину.
— Вы за поддержку фашистских режимов? — мягко поинтересовался Котлов.
— Странные размышления советского офицера, — пробормотал вице-адмирал Виноградов.
— Конечно, против. И я против увязывания ненавязывания своих режимов с правом на выход из Европейской Унии.
— Слишком умно. — Эммануил Махнов запустил пятерню в свою рыжую курчавую шевелюру. — «Увязывание ненавязывания». Хм.
— Если просто, на пальцах — инициативы Берлина могут привести к распаду Унии и Антиимпериалистического Пакта. Первой полыхнет Англия. Там не забыли бомбежки, нахрапистый взлом целки островной неприкосновенности, послевоенный голод, оккупацию. Я даю год на переход Лондона в стан нашего противника.
— К американцам? А немецкие войска? Они будут молча смотреть?
— Кауфман уже намекал на необходимость сокращения армии и вывода войск из дружественных стран. Наши товарищи выяснили, что речь может идти именно об Англии и Скандинавии. Останутся только базы флота в Скапа-Флоу и Пембруке. Я надеюсь, все понимают, что этот разговор не для посторонних ушей?
— Освальд Мосли теряет поддержку. Англичане борзеют, — пробормотал Виктор Котлов. — Если Британия переметнется к американцам, что дальше?
— Порт-Артур, — ответил на вопрос адмирал Головко.
В воздухе повисла тяжелая пауза. Каждый по-своему осмысливал это страшное слово. Флот, отрезанный от тыловых баз. Перекрытый ракетными батареями у Дувра Пролив. Штурм Корнуолла со стороны суши. А ведь у нас перешеек вообще не укреплен. И войск — две бригады морской пехоты да стрелковая дивизия, с ней два танковых батальона, немного артиллерии. Оборона Корнуолла всегда возлагалась на флот. Штурм считался практически невозможным. Для этого противнику пришлось бы разгромить соединенные европейские флоты, подавить авиацию и только тогда высаживать десанты в Британию. Сейчас же вражеские войска могут оказаться на острове уже до войны, в любом количестве, хоть пять танковых корпусов, хоть десять армий. Перевозку американцы обеспечат, за этим дело не станет.
— Целый год, — недоверчиво протянул Махнов. — За это время многое может измениться. Гиммлер тоже вовремя умер, у немцев вполне может случиться еще одна скоропостижная и трагичная утрата.
— Это все мечты. А Гиммлеру помогли умереть, — пробурчал Калабанов.
Головы присутствующих повернулись к вице-адмиралу.
— Это только подозрения, — процедил сквозь зубы Сергей Васнецов.
— Об этом говорят.
— А вот я не знал.
— Товарищи, я понимаю, безвременная кончина лидера союзного государства — это хороший повод поточить лясы, но не забываем, Виктор Николаевич только сегодня вернулся из командировки, он совершил дальний путь и рвется домой.
После столь открытого намека главкома флота, совещание быстро подошло к концу. Ответственные товарищи выкурили еще по одной сигарете и все как один встали из-за стола. Флотская дисциплина и морские обычаи — штука великая. Только сейчас, глядя на стремительно сгущающиеся за окном сумерки, Виктор Котлов понял, как он устал. Скорее бы домой, обнять жену и внуков и за праздничный стол. Лена обязательно приготовила что-нибудь вкусненькое. У нее всегда получаются удивительные пудинги и рыбные пироги. На негласных соревнованиях между женами морских офицеров первое место бесспорно за стряпней Елены Котловой.
3
Человек полагает, а Бог располагает. Не стоило, наверное, тратить слишком много денег на ремонт дома. Не успели порадоваться свежей отделке и пристроенной веранде с балконом, как приходится уезжать. Служба зовет. Новое назначение, пока неясное, конкретной информации нет, одни обещания и косвенные намеки на предстоящее поощрение. Но ехать надо. Это шанс. Хороший шанс.
В последние годы карьерный рост полковника Стоуна застопорился. Иногда так бывает: старые заслуги постепенно забываются, хорошие друзья в командовании воздушными силами уходят в отставку, новое начальство продвигает своих людей, да еще совсем некстати припоминает старые неудачи и провалы. Чарльз Стоун подозревал, что его участие в одной латиноамериканской авантюре тоже повлияло на мнение генералов, и совсем не лучшим образом. Ладно. Все в жизни бывает. Зато Чарли отдохнул за счет дяди Сэма, тряхнул стариной в компании хороших ребят, обзавелся нужными знакомствами, да еще премию получил. Это сейчас называется компенсацией за моральные издержки.
Чарльз вовремя отказался от предложения старого наемника Честера Першинга и вернулся к службе в армии. Ни разу об этом не сожалел. Нет, работа «дикого гуся» — для молодых и холостых «перекати-поле». Серьезные люди не поддаются на «слабо» и выбирают службу в армии настоящего государства, с официальным статусом военнослужащего, а не наемника.
Вернувшись домой и помирившись с супругой, Чарли стал больше ценить домашний уют и свою семью. Кармен его ждала, знала, что расставание не навсегда, старый пес перебесится, сбросит накопившиеся на душе злость, усталость, плесень безнадеги и вернется к родному порогу зализывать раны. Так все и получилось. Под внешней эффектностью Кармы действительно скрывался недюжинный ум, да еще она просто любила своего опаленного огнем, угловатого, неотесанного, грубоватого, но при этом настоящего мужчину.
Возвращаясь из Вашингтона на родную авиабазу, полковник Стоун еще раз прокручивал в голове приключившийся с ним разговор. В обшарпанном салоне старенького «Дугласа» хорошо думалось. Мерный рокот моторов отгонял посторонние мысли, позволял сосредоточиться. Двое попутчиков, штатских прыщей с авиазавода, целеустремленно накачивались виски. Парни, как начали перед взлетом, так и не могли остановиться. Судя по их бледным перекошенным мордам, штатским была противна сама идея воздушного перелета. Чарльзу они не мешали. Двухмоторный воздушный извозчик неторопливо полз по небу. За иллюминаторами плыли белые облака, голубело небо, по салону растекались запахи виски, бензина и горелого моторного масла. Благодать!
