По случаю сдачи нелёгкого экзамена мы решаем ехать в Москву.
В принципе, до Москвы — 210 километров, четыре часа ходу, поезда идут один за одним. Другое дело — билеты взять на поезд — проблема.
Все хотят ехать скорым, никто не желает на пассажирский, а в пятницу вечером у кассы хоть не появляйся. Проводники без билетов брать пассажиров ещё не научились: они все ходили важные, в красивой форме с погонами, поезда в те времена были не в пример нынешним — новенькие немецкие вагоны, поставленные по репарации… Короче говоря, весь Ржев на субботу и воскресенье уезжал в Москву, а рижане во Ржеве почему-то выходить не желали — им тоже хотелось в Москву, потому билетов в эти дни на поезд Рига — Москва взять практически было невозможно.
Наша, блестящая золотом десятка пилотов, вывалилась из скрипящего всеми суставами замызганного и обшарпанного городского автобуса на пыльную площадь у придавленного годами, неоднократно восстановленного после всяческих перенесённых им передряг и чем-то похожего на наш автобус знаменитого Ржевского вокзала, знаменитого, собственно, не железной дорогой, а больше — своим так называемым рестораном, возле которого частенько происходили не просто драки, а целые сражения подпивших уркаганов, с вызовом усиленных нарядов милиции и с последующим повторным, а может и более, возвращением того или иного авторитета в законе в места не столь отдалённые, то бишь, на дальнейшее продолжение своей прервавшейся на короткое время отсидки.
Пассажиры дружно, невзирая на разницу в возрастах и рангах, по-русски, словно на стадионе, стометровкой ринулись к кассам. Финишировавший у кассового окошка первым, естественно, занимал первое место в длинной очереди. Он и имел все шансы уехать в Москву скорым. Тех же, коим здоровье не позволяло показать высокий спортивный результат, естественно, ожидал ночной пассажирский с посадкой в два часа ночи, нудными стоянками у каждого телеграфного столба и прибытием в Москву к шапошному разбору. Было ради чего побегать.
На сей раз победила молодость: пока мы проталкивались чуть ли не по головам к выходу из автобуса, передние уже успели рвануть к кассе, и у окошка стоял уже счастливый, залитый потом от радости победы и переполняющих его чувств парнишка лет семнадцати, за ним уже пристраивались его товарищи — наверное, половина какого-нибудь 10 «Б» класса какой-нибудь районной школы, где физкультура занимала место не менее важное, чем математика.
Бежать было поздно, нам светил в лучшем случае пассажирский. А ведь так хотелось прибыть к двадцати трём в Москву, где нас ждали девочки из медицинского! Даже какой-то пехотный полковник со звездой Героя успел впереди нас. Похоже, что придётся, не солоно хлебавши, на сегодня возвращаться на базу, сходить на танцульки да баиньки в общежитие. Досадно.
До поезда два часа. Открылось окошко кассы.
Кассирша не наша. Последняя надежда пропала. Значит — домой. Мы уже отошли от хвоста длинной очереди и ругали последними словами тот переполненный автобус и своё недомыслие: последний садящийся в автобус ведь становился первым на выходе. Он, конечно, рискует вообще не уехать, но зато если уедет — то становится первым. Не сообразили. И тут нашего Юрку осенило: «Спокойненько, ребятки, счас у вас будут билеты!». Он открыл свой чемоданчик, достал свою лётную кожанку и, несмотря на довольно не низкую температуру, одел её поверх кителя. Затем он обвёл оценивающим взглядом длинную очередь с пехотным полковником в первых рядах и решительно направился к очереди: «Дважды Герои Советского Союза здесь есть?» — очередь почтительно расступалась. При малейшей задержке с очередным расступающимся, не очень желающим уступать свою очередь, Юрка уже резко выкрикивал своим авторитетным голосом: «Я спрашиваю вас: дважды Герои Советского Союза в этой очереди есть?!» — посторонился даже полковник, у которого на кителе над орденскими колодками одиноко сверкала звезда Героя. Решительным шагом Юрка подходит к окошечку и небрежно бросает деньги кассирше: «Десять купе до Москвы!». Та заворожённо смотрит на Юрку и автоматически подаёт ему билеты. Юрка с апломбом выдаёт своё коронное: «Лётчик сдачи не берёт!» и торжественным шагом направляется к нам. Пора сматываться, а то ведь и побить могут, это Ржев всё-таки. Мы с достоинством потихоньку начинаем ретироваться. И тут пехотный полковник не выдерживает такого унижения: «Позвольте, уважаемый, вы дважды Герой?..»
— Нет, — отвечает Юрка.
— Значит, Герой?
— Да нет же — отвечает Юрка.
— Так тогда почему… Почему… Как же вы взяли раньше меня?! — очередь ошарашено смотрит на Юрку. Мы пошли уже ускоренным шагом, почти побежали. Последнее, что мы разобрали «А, что нельзя спросить, что ли? Я просто поинтересовался есть ли тут дважды герои!» Мы уже неслись во весь опор, хотя, в общем-то, и зря: никто за нами не гнался, никто не хотел потерять очереди. Все стояли на месте и орали, что есть сил на убегавшего с перехваченными у них билетами Юрку… Садились мы с тыльной стороны вагонов, сразу зашли в вагон-ресторан и там просидели до Москвы. Нам повезло: никто из обманутых пассажиров нас не опознал.
Наверное, потому, что мы забрали все свободные места на этот поезд.
Сидение в вагоне-ресторане обошлось нам недёшево: на ресторан в Москве уже не очень хватало. Поэтому решили идти по программе-минимум: набрали спиртного, крабов, икры, балыка, шоколада, каких-то колбас, каких-то ещё консервов — получилось много — и на метро в общежитие мединститута.
Дежурная ошарашено переводила взгляд с блестящих лётчиков на умоляющих и целующих её студенток, на часы, показывающие ещё 10 минут до запретного времени, на зажатые в кулаке хрустящие бумажки и шоколадки, щедро выложенные на тумбочку — и, наконец, сдалась: «Только на десять минут! Я понимаю, что это ваши родственники, но ночевать мужчинам у нас не положено. И упаси бог вас шуметь, — меня выгонят с работы…» Мы не шумели. Мы просто шёпотом пили. Девочки регулировали уровень сигнала…
Что было потом, мне помнится смутно… Проснулся я в каких-то сумерках. Я спал между двумя кроватями на полу. На кроватях попарно спала молодость: разбросанные по подушкам волосы, красивые молодые тела, утомлённые лица в глубоком сне. Бока болели. Ещё бы — подо мной была только простынка и какое-то подобие подушки под головой. Слева и справа от меня тоже спали какие-то незнакомые девицы. Я их видел впервые. Голова раскалывалась. Из ребят в комнате нас трое. Где же остальные? Где мы? Ага, вспомнилось — в общежитии медиков. В Москве. На часах 6.30. Наверное, утро.
Тихо, все спят. Голова соображала туго. Всплывали обрывками рваной ленты какие-то кадры: вот я целуюсь с ослепительной блондинкой… Боже мой, как хороша! А, это мы бутылку крутили. На кого покажет — с тем и целуешься.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
