Затем к нам подходит официантка с двумя тарелками хлебного пудинга и ставит по одной перед Гриффом и мной. Мороженое хаупиа уже начинает таять и смешивается с сочащимся ромовым соусом. Кондитерское изделие покрыто карамелизированными орешками. Пахнет божественно. Сравнимо с оргазмом для рта.
Но сейчас меня не особенно интересует десерт.
Я смотрю через стол на брата и пью свой коктейль.
— Если вы с Кили собираетесь быть «в отношениях», тогда да. Это невозможно.
Он наклоняет голову, пристально смотрит на меня, препарируя. У него это хорошо получается.
— Она что-то значит для тебя.
Это не вопрос.
Я не готов подтвердить его предположение. Я уже дал ему слишком много, чтобы он мог использовать это против меня.
— Ты здесь только для того, чтобы осчастливить свою новую девушку или тебе есть что еще сказать?
Губы Гриффа растягиваются в циничной улыбке. Он не отвечает долгую минуту. Я не могу сказать, наслаждается он моим ожиданием или имеет в виду результат и пытается выяснить, как его достичь.
— Давай просто зафиксируем, что чувства Кили не имеют ничего общего с сегодняшней встречей.
Пока он вгрызается в свой пудинг, я обдумываю его ответ. Если он здесь не из-за Кили, я могу придумать только две другие возможные причины, по которым он пришел, обе одинаково маловероятные. Ну, почти поровну.
— Ваша презентация прошла плохо?
Должно быть, так оно и было. Еще менее вероятный сценарий, что он здесь исключительно для того, чтобы восстановить свои отношения со мной, не может быть правдой.
Он колеблется с минуту, его лицо ничего не выражает. Наконец, он медленно кивает мне.
— Катастрофа.
Я шокирован, что он вообще ответил, не говоря уже о том, что он был так честен.
— И ты хочешь, чтобы я дал тебе шанс попробовать еще раз на встрече со Стоу завтра?
Это чертовски бесит меня. Он использовал чувства, которые, как он должен знать, я испытываю к Кили, чтобы затащить меня сюда и украсть у меня с таким трудом завоеванную возможность. Я суетился, я попотел, я мыслил нестандартно и готовился как черт.
Сейчас ничего из этого не имеет значения.
Но он еще не сказал, что это то, чего он хочет…
Я перегибаюсь через стол и пристально смотрю на него.
— Что ты готов за это отдать?
Я чертовски надеюсь, что он скажет «Кили». Вести переговоры от имени женщины немного сложнее, чем мне бы хотелось, но все, что Грифф может мне дать, — это шанс поговорить с ней. Мне все равно придется вернуть ее самому.
— Я не говорил, что я в настроении торговаться, — он тоже двигается ближе. Мы практически уткнулись друг в друга носами. На его лице снова эта веселая ухмылка, от которой мне хочется разбить ему лицо.
— Как и не говорит, что настроения торговаться у тебя нет.
— Туше, — он пожимает плечами, признавая мою правоту. — Хорошо. Мне кое-что нужно.
Но он не скажет мне, что именно?
Внезапно я устаю от этой игры в кошки — мышки. Каждая минута, которую мы проводим в этой дурацкой шараде, — это еще одна минута, когда Кили находится где-то в другом месте, думая, что я люблю толстый комиссионный чек и свою громкую репутацию больше, чем я люблю ее.
— Да давай уже, ублюдок. Выкладывай.
— Что, если ты прав? Что, если я готов обменяться знаниями о том, где сейчас Кили, на твою завтрашнюю встречу?
Я ни секунды не сомневаюсь.
— Окей.
И слава богу. Мне все равно, если Роб уйдет. Я что-нибудь придумаю. Бритта тоже может все еще бросить меня. Но я смогу с этим справиться. Ради Кили я смогу справиться с чем угодно.
Как только верну ее.
Брат поднимает бровь.
— Ты серьезно?
— Серьезнее некуда. Я отдам тебе свою встречу со Стоу взамен на возможность поговорить с Кили. Можешь забрать мои наработки и презентацию. Это лучше, чем ваша словесная пиротехника и парад дерьма. Они хотят утонченности.
Внезапно он смеется.
— Ты прав. Я не увидел этого и не услышал.
Это большое признание для Гриффа. Он ненавидит принимать, что он неправ.
С одной стороны, приятно сознавать, что мы с Кили были правы. Не столько потому, что я хотел победить Гриффа, хотя это и не больно. Главным образом потому, что я чувствую, что благодаря этому опыту я узнал кое-что о том, как быть не только хорошим риэлтором, но и хорошим человеком. Она мне сильно помогла.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Если ты устроишь мне встречу с ней сегодня, я передам все тебе. Каждую заметку, каждую идею, каждый слайд. Всё твое. Взамен я ожидаю, что ты прекратишь все, что у тебя с ней есть, и отвалишь. Ты больше ее не увидишь. Она моя. И она будет моей. Ты забудешь каждую минуту каждого дня — или ночи — которые ты провел с ней, — когда мой брат выглядит так, как будто собирается протестовать, я останавливаю его. — Слушай, ты, придурок. Я потенциально даю вам один и семь десятых миллиона долларов за эту привилегию и звание агента номер один на острове. Так что я не хочу слышать больше ни единого гребаного слова.
— Я и не собирался возражать. У меня просто есть несколько вопросов.
Вероятно, он хочет, чтобы я перефразировал презентацию, и он мог быть уверен, что она на высоте. Пошел он.
— Она поможет продать Стоу идею. Не беспокойся об этом.
— Я не беспокоюсь, — он качает головой. — Ты любишь ее?
Почему он спрашивает? Во-первых, я уже дал ему ответ самым очевидным образом. Во — вторых, почему это, черт возьми, вообще имеет для него значение?
— Мы договорились?
— Да или нет, Максон? Любишь? Я с места не сдвинусь, пока ты мне не ответишь.
Я залпом допиваю остатки своего напитка и пинаю ножку стола.
— Да. Конечно, я люблю ее. Я совершил огромную ошибку в тот день, когда она исчезла из моей жизни. Я знаю это. Я пытался сказать ей… — я откидываю голову назад и делаю глубокий вдох, ища терпения и спокойствия. — Я в раздрае с тех пор, как она ушла.
Грифф улыбается. Это первая искренняя улыбка, которкю я вижу у него за… ну, годы.
— Я должен рассказать тебе историю.
Что? Я только что признал, что я разваливаюсь и по уши влюблен, а он хочет рассказать мне историю?
— Сейчас?
Он поднимает палец.
— Это не просто так, обещаю. Съешь свой десерт прежде, чем он превратится в лужу.
Я смотрю вниз и вижу, что мороженое быстро тает. Меня это не расстраивает. Но десерт стоит передо мной, и тратить его впустую кажется кощунством, а Грифф собирается о чем-то рассказать, так что я вполне могу заняться делом, пока он это делает.
Первый кусочек — это рай на языке. Следующий ничем не отличается, просто слаще. Я стону.
— Потрясающе.
Грифф смеется, и это почти как в старые добрые времена, когда мы обсуждаем, как подойти к клиенту или объекту недвижимости за едой. Мы так часто делали это, когда были деловыми партнерами. Я скучаю по этому. Я скучаю по нему. Даже несмотря на то, что я провел последние три года, думая, что ненавижу его… Я не… Я не могу. Я не уважаю его за то, что он был придурком по отношению к Бритте. И я чертовски зол, что он даже дважды взглянул на Кили, но это моя вина гораздо больше, чем его.
— Да, — он доедает еще один кусочек десерта, затем вытирает рот. — Это единственное, что, помимо вида из окна, мне когда-либо нравилось в этом месте.
— То же самое, — у меня слишком много неловких воспоминаний с юбилеев. — Окей. Рассказывай свою Бсторию.
брат делает глубокий вдох и выдыхает, как будто готовится сказать что-то важное.
— Когда я вышел с секретной сделки, ну, после твоего разрыва с Тиффани, у меня… гм, были проблемы со сном и концентрацией. Четыре месяца спустя я начал посещать психотерапевта.
Я откидываюсь назад. Заявление Гриффа об этом, по сути, является признанием того, что он не идеален — то, чему он отчаянно сопротивлялся признаваться раньше.
— Для протокола. Теперь, когда мне нечего терять, я скажу, что не вонзал тебе нож в спину «секретной сделкой».
Грифф потирает затылок.
— Я подозревал это несколько лет.
