Я ничего не могу с этим поделать. Я смотрю на него так, словно он самый нелепый ублюдок на планете.
— Тогда почему ты мне не позвонил?
— Честно? Не думаю, что я смог бы. Я очень жестко проебался. Я думал, ты теперь всегда будешь ненавидеть меня, особенно после того, как я усугубил одну ошибку другой, переспав с Тиффани. Она мне наврала… Что ты ей изменил. Что ты месяцами работал над этой секретной сделкой и скрывал ее, потому что хотел всей славы и прибыли. Что она забеременела от тебя, а ты ее выгнал.
Это чертовски выводит меня из себя.
— Ты поверил в это? Это чушь собачья!
Он поднимает руку.
— Я знаю это. Сейчас.
— Почему ты вообще ей поверил?
— Она подготовила ровно столько документов, чтобы быть убедительной. Каким-то образом она скопировала страницу подписи твоего соглашения о листинге с этим принцем, в котором была указана дата… но ни одно из условий о конфиденциальности. Она записала видео, на котором умоляет слесаря, который ремонтировал ваш дом в тот день, когда вы ее выгнали. У нее даже был положительный тест на беременность от врача. Понятия не имею, как она сделала все это… — он вздыхает. — Я думаю, что в основе всего этого я услышал голос отца, говорящий мне, что партнерство с конкурентами — это не объединение усилий для создания чего-то лучшего, а просто подготовка моей собственной кончины.
Да, я сам слышал эту его речь около десяти тысяч раз. Я помню, как боролся с его постоянным запугиванием и промыванием мозгов, когда мы с Гриффом были детьми и на протяжении большей части нашего партнерства.
— Я верил в нас, — выдавливаю я сквозь зубы. — Мы хорошо работали вместе.
Он медленно кивает.
— Потрясающе. Но мне нужен был кто-то, чтобы прочистить мозги.
— Ты виделся с психотерапевтом?
— Да. Доктор Уилсон была бесполезна. Терпеть не мог ее или ее наводящие вопросы. Казалось, она больше говорила, чем слушала. Но у нее была эта секретарша в приемной… Сначала я обратил на нее внимание, потому что она бросала на меня извиняющиеся взгляды, когда я выбегал из комнаты. Потом она заговорила со мной. Сначала светская беседа. Но, знаешь, в ее голосе звучало сострадание. В конце концов, эти беседы привели к более длительным дискуссиям за пределами кабинета врача. Она задавала мне вопросы, которые действительно заставили меня задуматься. Прошло совсем немного времени, прежде чем я понял, что эта женщина, которая просто ответила на телефонный звонок, была гораздо более полезной, чем женщина с приставкой «доктор» перед именем. Ну, мы начали пить кофе, прогуливаться по пляжу. Она прислушалась, играла адвоката дьявола. И она не взяла ни цента за помощь мне.
Это довольно самоотверженно.
— Так чего же она хотела?
— Ничего. Просто быть другом, я полагаю, — он качает головой, как будто все еще не уверен. — Чтобы помочь. Вот кто она такая. В любом случае, она сказала мне, что я был неправ. Она говорит мне это уже больше двух лет. — он смеется над собой. — Она первая красивая женщина, с которой я когда-либо проводил долгие часы и не хотел трахаться.
Вроде меня с Бриттой.
— Да. Платоническая дружба с женщиной сводит с ума, когда это случается в первый раз.
— Ага. Эта секретарша действительно открыла мне глаза. Сначала мы говорили о моем гневе. Постепенно мы заговорили о моем детстве. И мы много говорили о тебе.
Мне вдруг захотелось выпить еще мартини. Тон этого разговора до сих пор был шокирующе позитивным… но я не могу перестать думать, что все еще может обернуться к худшему.
— К какому выводу она пришла?
Он смотрит на меня снизу вверх, его карие глаза полны серьезности.
— Что мне нужен мой брат.
Грифф выглядит так, будто он изо всех сил старается подавить эмоции, и у меня сжимается грудь, как будто я перестаю дышать. Мой брат никогда не был эмоциональным. Черт возьми, я тоже никогда этим не отличался. Но его слова поразили меня в самое сердце, как удар, выбив из меня дыхание.
— А ты что думаешь?
Он пожимает плечами, ковыряя вилкой остатки своего десерта, как будто смотреть на меня слишком тяжело.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Она была права во многих других вещах. Она знает людей. Действительно понимает их, — он, наконец, смотрит в мою сторону, и я вижу более сильные эмоции, которые ему едва удается сдерживать. — Я подозреваю, что она права и в этом тоже. Она точно наплела мне новую порцию после того, как я позвонил тебе прошлой ночью по поводу папы. Она сказала мне, что я совершенно неправильно смотрю на ситуацию. Оглядываясь назад… Я был глупым и вспыльчивым. В этом она тоже была права. Она действительно помогла мне разобраться во всех аспектах моей жизни. Она познакомила меня со здоровой пищей, йогой и медитацией, — он смотрит на меня, приподняв бровь. — Звучит знакомо?
Мне требуется около полсекунды, чтобы установить связь. Как только до меня доходит, клянусь, я едва могу дышать.
— Кили?
— Ага.
Его признание — это удар поддых.
— Она была твоим другом больше двух лет?
Он кивает.
— Лучшим.
— Так… — она была планом? Шпионкой? Кем? — Ее отношения со мной хоть что-то значат?
— Дай мне закончить. Тогда все встанет на свои места.
Когда я тупо киваю, мне приходится сопротивляться желанию поторопить его и избавить меня от страданий. Я не могу смириться с мыслью, что Кили не любит меня ни на йоту так сильно, как бьется мое сердце из-за нее.
К счастью, Грифф не затягивает с этим.
— Я просто хочу, чтобы ты знал, что я никогда не прикасался к Кили, ни разу.
— Она сказала, ты поцеловал ее прошлой ночью.
— В щеку, как я всегда делаю. Я, наверное, давным-давно расстался бы с ней, если бы она не была одной из лучших подруг, которые у меня когда-либо были. Я никогда не собирался пачкать нас сексом. И она всегда хотела встретиться с тобой.
Я обдумываю то, что он на самом деле говорит, и правда бьет меня по лицу.
— То, что она была в баре в ту ночь, когда мы встретились, — не совпадение. И то, что она на меня нацелилась тоже.
Он качает головой.
— Она некоторое время настаивала на том, что я не смогу жить полноценной жизнью, пока мы с тобой не проясним ситуацию. Ну, она также думает, что мне нужно решить все с… — Он останавливает себя, качает головой. Я вижу агонию на его лице. — Важно то, что в тот день, когда ты позвонил Стоу, чтобы наладить бизнес, я чертовски разозлился. Я был готов обрушить на тебя шквал дерьма. Кили отвела меня в сторону — снова — чтобы напомнить мне о любви и терпимости. О прощении. Я пытался. Но в тот день я сказал ей, что собираюсь пойти в тот дерьмовый бар и выбить из тебя все дерьмо. Она цыкнула на меня.
Я мог это представить.
— Она часто так делает.
— Да, но обычно она права. Она предложила вместо этого встретиться с тобой в маленьком кафе. Я позвонил Гасу, парню, которому принадлежит это заведение, и заплатил ему сто баксов, чтобы он позволил ей спеть. — он делает глубокий вдох. — Она хотела, чтобы мы снова были вместе… но сначала, она хотела встретиться с тобой, получить представление о том, что думаешь ты, и понять, как лучше к тебе подойти. Когда ты предложил ей отвлечь меня, она беспокоилась, что твоя месть сведет на нет весь прогресс, которого я добился, и что, если она не подыграет тебе, ты просто найдешь кого-то другого, кто поможет тебе. Чего она не ожидала, так это влюбиться в тебя. — Он постукивает вилкой по тарелке. — Ее отношения с тобой были абсолютно реальными. Ты разбил ее гребаное сердце, Максон.
Я закрываю глаза. Я все еще не оправился от признания Гриффа в том, что они с Кили друзья, когда он уколол меня самым резким из своих слов. Я сомневаюсь, что он хочет… но так оно и есть. Я могу винить только себя. Я знаю, что я гребаный негодяй, но я все еще не сдаюсь.
— Черт возьми, я и себе разбил сердце этим дерьмом. Но когда пришел папа, когда ты позвонил… Это не оправдание для того, чтобы вешать на нее Стоу. Я просто… впал в старую ненависть.
— Это то, что я сказал ей, когда она появилась у меня дома в слезах. Обычно я бы предложил двум конфликтующим людям разобраться в этом. Это то, чему она меня научила. Но, прежде чем я позволю тебе увидеть ее снова, мне нужно было знать, что ты действительно любишь ее.
