– Знаешь ли ты, Ханс, – угрюмо говорил захмелевший Хартманн, – что на фронте протяженностью более трех тысяч километров у нас осталось только четыре истребительных эскадры, из которых в одной только две группы самолетов. Знаешь ли ты, что мы несем большие потери, а новое пополнение уже не имеет такой подготовки, какую получили мы в свое время. Чтобы выжить в этой войне, надо применять новую тактику. Иначе все погибнем…
Он замолчал и стал цедить шнапс мелкими глотками. Ханс терпеливо ждал, когда он продолжит. И дождался.
– Нашим козырем должна стать внезапность. Понял? Внезапность. Забрался повыше, наши моторы сильнее, зашел со стороны солнца и атаковал. Добился успеха или нет – неважно, быстро уходи вверх, там осмотрись, оцени обстановку и, если есть возможность, атакуй вновь. Заходи снизу, как это делает Ралль. Всегда держать себя под контролем, не бросаться в бой сломя голову. Маневрируй быстро и агрессивно, огонь открывай с близкой дистанции, когда твой прицел будет полностью заполнен вражеским самолетом… Если будем так драться, тогда, может быть, выживем.
Биркнер заметил, что, став командиром пары, Хартманн какое-то время подражал Вальтеру Крупински, но это длилось недолго; очень быстро у него выработался свой почерк: спокойные, хладнокровные действия в бою и простое, доступное поведение на земле.
Ралль всячески поощрял в своей группе дух соперничества. Стремление быть первым в группе, в эскадре, даже в люфтваффе, знать, что о тебе все говорят, что о тебе пишут в газетах – все это подталкивало летчиков к риску, становилось мощной движущей силой.
По ночам пилоты собирались вместе, слушали новости, знакомились с показателями боевой работы каждого, которые вывешивались на специальной доске, обсуждали случаи, которые происходили с отдельными из пилотов. Постоянно растущее число сбитых русских самолетов усиливало уверенность в себе у одних, подогревало честолюбие у других и в целом поддерживало боевой дух в коллективе группы.
Такие традиции в 52-й эскадре заложил Иоханнес Штайнхоф, начинавший командиром эскадрильи, а затем ставший командиром второй группы в эскадре. Через его руки прошли многие из тех, кто впоследствии стал известным асом в люфтваффе. Среди них были Ханс-Иохим Марсель, Вилли Батц. А Вальтер Крупински, по прибытии на Восточный фронт, летал ведомым Штайнхофа.
Вот только Хартманн, перенимая все лучшее, по характеру не походил на типичного летчика из эскадры: несмотря на свои успехи, он стал относиться к ним безразлично. Удалось сбить русского – хорошо, не удалось – он не расстраивался.
– Внимание! – подал команду Крупински. Летчики прекратили разговоры и стали по стойке «смирно». – Слушай мой приказ, – объявил Вальтер. – Вылетаем на прикрытие наших бомбардировщиков. Драться с истребителями противника только по моей команде. Если я дам команду атаковать, каждая пара самостоятельно начинает бой.
При атаке – цель номер один бомбардировщики и штурмовики. Если, конечно, не будет нападения на наших. Если я со своим ведомым атакую, вторая пара остается наверху и прикрывает нас. Когда я пойду вверх, атакует вторая пара, а мы следим сверху. Остальные две пары действуют так же. Если мы встретим большую группу самолетов, каждая пара атакует самостоятельно. Начинать по моей команде. Надеюсь, что никто из вас не опозорит меня, нарушив дисциплину в воздухе. С богом!
Летчики направились к своим самолетам.
– Буби! Момент, – остановил Вальтер Хартманна. – Буби, будь внимательным. Если он встретится, я постараюсь затянуть его на виражи. Русские любят драться на виражах. Но «аэрокобра» не «Як», она слабее на виражах. Ты должен быть начеку. Как только я выйду с виража на горку, он тут же должен броситься за мной. Вот тут наступит твой момент. Понял? Я дам знать. Главное, ты должен опередить его ведомого. Все. По машинам!
И они побежали к своим самолетам.
Крупински надел парашют и забрался в кабину «мессершмитта». Машина была новой, в полете предстояло выполнить несколько фигур высшего пилотажа, чтобы ее немножко «облетать», почувствовать ее особенности. Дело привычное, он уже забыл, сколько поменял за эту войну самолетов.
Вальтер прикидывал в уме предстоящий бой, а руки сами начали предполетную подготовку машины. Наконец он переключился. Открыть подачу топлива – открыл. Сектор газа на треть… Сделать прокачку – сделал несколько раз. Закрыть водяной радиатор, винт на автомат… Зажигание? Включил… Кажется, все в порядке, можно давать механику отмашку, чтобы раскручивал стартером винт. Так, начали… Есть свистящий гул… Готово – это кричит механик… Значит, все в порядке. Вот мотор, чихнув пару раз, схватил и ровно заработал.
Беглый взгляд на приборы – давление масла, уровень топлива в баках, зарядка аккумулятора, система охлаждения – все вроде в порядке… Можно прибавлять обороты и выруливать на старт. Направление ветра сегодня – слева…
Крупински затянул привязные ремни, показал механику большой палец – все в порядке, спасибо за подготовку машины, – дал газ и пошел на взлет.
Привычное ощущение давления на тело от ускорения. Машина оторвалась, земля стала стремительно удаляться. Убрать шасси! Мигнула красная лампочка, и тут же легкий толчок в корпус самолета. Это легли в гнезда шасси. Теперь проверить закрылки, снять с предохранителя пушки, проверить электрический прицел и рацию. Все в норме – машина готова к бою.
Пока взлетали и занимали место в строю другие пилоты, Крупински выполнил горку и несколько бочек. Машина вела себя безукоризненно.
Он осмотрелся и подсчитал своих. Его ведомый лейтенант Пульс – на месте. Вторая пара – лейтенант Ори Блессин с сержантом Юргенсом. Далее ведущий второй четверки Эрих Хартманн с Хансом Иохимом Биркнером и фельдфебель Бахник с лейтенантом Вестером. Все на месте, можно двигаться к Крымской.
Было солнечно, день обещал быть хорошим. Скоро столбы дыма и мерцающие вспышки разрывов впереди обозначили линию фронта. Со станции наведения передали – советские штурмовики обрабатывают позиции немецкой пехоты. Они их вскоре увидели, как и группу прикрытия из истребителей «Ла-5» и «Як-7», кружившую над штурмовиками. Свои бомбардировщики почему-то задерживались.
Крупински решил атаковать штурмовики, но тут в наушниках послышался тревожный голос Хартманна:
– Пунски, выше нас восьмерка «кобр»!
– Вижу!
Через секунду Хартманн сообщил:
– Ведущий идет на нас! Похоже, это «кобры» с красными носами!
– Понял, Буби! Понял! – отозвался Крупински и тут же подал своей восьмерке команду: – Все уходим наверх! Боя не принимать! Осмотреться!
Восьмерка «мессершмиттов» круто пошла на солнце. Тут же с земли, со станции наведения, послышалось: «Внимание! Внимание! Покрышкин в воздухе! Покрышкин в воздухе! Высылаем помощь!»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
