Вопрос антиохийского раскола был рассмотрен на Александрийском Соборе (362 г.), созванном вернувшимся из ссылки Афанасием. Он был решен в духе главного соборного постановления, что в Православии важна вера, а не термины. Св. Афанасий признал мелетианцев православными, но все же с канонической точки зрения выступил за Павлина. Рим поддержал решение Афанасия. Однако, т.к. Павлин подозревался в модализме (он фанатично держался формулы "одна Ипостась"), будущее лежало за Мелетием, несмотря на более бесспорный статус Павлина.
Еще одна проблема, открывшаяся в 60-е гг., связана с именем одного из самых старых друзей и сторонников Афанасия – Аполлинария Лаодикийского (уже известного нам по переложению библейских текстов на стихи). Этот талантливый богослов и блестящий профессор тоже был антиарианином-фундаменталистом. Он учил, что человечество Христа отличается от нашего: Божественный Логос заменяет дух (рнехмб) или ум (нпхт) человеческий. Как человек является единством духа, души и тела, так и Христос является единством Логоса, души и тела. Как отмечали критики, согласно учению Аполлинария, Спаситель был неполным человеком, лишенным ума, воли и характера: Он был Богом в человеческой оболочке. Может, и так, признавал Аполлинарий, но иначе получилась бы какая-то шизофрения: два характера в одном теле. Нельзя говорить ни о двух лицах, ни о двух естествах. Христос – мЯб цэуйт фпх Иепх Льгпх уеубскщмЭнз – одна природа Бога-Слова воплощенная. Эта фраза еще сыграет воистину роковую роль в истории нашей христологии.
Взгляды Аполлинария вызвали острые дебаты, развернувшиеся в основном уже после смерти св. Афанасия (373 г.). Забегая вперед, скажем, что Аполлинарий и его учение были осуждены на Вселенском Соборе в Константинополе (381 г.). Однако его многочисленные ученики предприняли ряд подлогов, чтобы сохранить учение своего учителя: его сочинения размножались и надписывались уважаемыми именами, такими, как св. Григорий Чудотворец, св. Афанасий, свв. папы римские Юлий, Дионисий и Феликс. Жертвами этих подлогов стали многие отцы Церкви, в том числе и такой человек, как св. Кирилл Александрийский.
2. Но вернемся к ситуации, сложившейся после кончины св. Афанасия. Его место заняли Великие Каппадокийцы: свв. Василий Великий, Григорий Богослов, Григорий Нисский (младший брат св. Василия), Амфилохий Иконийский с их друзьями и единомышленниками. Никогда в Церкви больше не будет такой блестящей богословской плеяды в одном поколении. Каппадокийцы были едины в своей тринитарной терминологии: "Три Ипостаси в одной Сущности".
Свт. Василий (329-379) родился в аристократической христианской семье. Его бабка св. Макрина была исповедницей веры, его сестра, тоже св. Макрина, была ученой-монахиней, два брата стали епископами.
С 18 лет Василий учился в Константинополе у знаменитого софиста Ливания, а потом поехал учиться в престижный Афинский университет (это была Академия, основанная еще Платоном). Там он подружился со св. Григорием Назианзином (Богословом) и познакомился с будущим императором Юлианом (Отступником), державшимся, по словам св. Григория, нелюдимом. Вернувшись домой, Василий крестился в 354 г. (25 лет от роду). Около года он предавался строгому аскетизму, путешествовал в Сирию и Египет.
Примерно год спустя он, вместе со св. Григорием и несколькими другими друзьями-единомышленниками, основал монастырь, имевший несколько интеллектуально-аристократический характер. Друзья совместно молились, читали Писание и отцов. В частности, они прилежно изучали Оригена и даже опубликовали антологию из его писаний под названием "Филокалия" ("Добротолюбие").
В 360 г. Василий был поставлен в чтецы, затем рукоположен в пресвитеры, а в 370 г. избран митрополитом Кесарии Каппадокийской. Василий вырос среди омиусиан (подобосущников). Ему предстояло объяснить единосущие таким образом, чтобы оно стало приемлемым для них. Чтобы сплотить силы Православия, св. Василий вступил в переписку со св. Афанасием и с папой римским Дамасом. Он пытался убедить Рим признать права Мелетия, а не Павлина в антиохийском расколе, ибо он хорошо понимал всю богословскую правоту Мелетия. Но, увы, в Риме он встретил только весьма узколобое непонимание.
Правитель каппадокийской провинции арианин Модест давил на св. Василия, чтобы тот принял арианство. Когда он убедился, что давление не дает результатов, а запугать Василия не удается, он разделил Каппадокию на две части. Василий стал митрополитом 1-й Каппадокии, а арианин Анфим Тианский – 2-й. Чтобы православие не утратило влияния, св. Василий начал срочно ставить своих людей на епископские кафедры "другой" Каппадокии. В частности, его брат Григорий во вдовстве стал епископом Нисским, а друг Григорий – епископом Сассимским.
Св. Василий был пастырем par excellence, это было его призвание, в пастырстве заключался весь смысл его жизни. Несмотря на аскетизм и интеллектуальность, он стал самым образцовым епископом. Он активно участвовал в церковных делах: организовывал широкую благотворительность, помогал бедным, заступался за всех гонимых и несчастных. И в сочетании с безупречным образом жизни все это создало св. Василию громадную популярность [9].
Св. Василий был призван к служению в тяжелейшее для Церкви время: арианство, поддерживаемое государством, занимало господствующую позицию; свары, раздоры и расколы раздирали тело Церкви, и, казалось, она лежала в развалинах. Св. Василию выпала доля организатора и администратора, собирающего рассеянное бурями стадо, и он выполнил эту задачу, как никто другой. По словам св. Григория Богослова, Господь возжег Василия для всей вселенной через один град – Кесарию, и, воистину, титул вселенского пастыря, возвращающего мир Церкви Божией, необычайно подходит св. Василию.
Всю его многообразную деятельность, все его богословие должно рассматривать именно с этой позиции. Ибо "Василий сознавал и всю важность для своего дела и всю ответственность своего высокого положения – епископа первенствующей кафедры Понтийского диоцеза. Он был слишком заметен для врагов своего дела и менее всего должен был подавать повод к нападкам" (св. Григорий Назианзин).
Великий пастырь, св. Василий был и великим церковным политиком. Ему приходилось о многом умалчивать, проявлять гибкость и мягкость в вопросах второстепенных, чтобы отстоять главное, и находить новые формы выражения веры Церкви, чтобы объединить и примирить всех. Он боролся не за букву, а за дух, и он, как никто другой, понимал, что Бог "дал нам способность быть служителями Нового Завета, не буквы, но духа; потому что буква убивает, а дух животворит" (2Кор.3:6).
Свт. Василий много потерпел не только от врагов, но и от друзей, не понимавших того, что им казалось чрезмерной уступчивостью. В начале своего епископства он воздерживался от писаний на вероучительные темы, чтобы не дать своим врагам, особенно при дворе Валента, возможности использовать его писания против него. Но, конечно, такая сдержанность вызвала недовольство некоторых слишком горячих "староникейцев", считавших, что он должен был громко и отчетливо провозглашать Истину, какие бы последствия это ни повлекло за собой. В Богоявление 372 г. Валент со своим двором молился в его соборе в Кесарии. Св. Василий вновь разочаровал многих, надеявшихся, что он запретит в причастии императора-еретика. Им казалось, что Василий идет на слишком большие уступки, но именно в этом и проявлялась его пастырская мудрость, ибо он считал своей главнейшей обязанностью сохранить свою кафедру, чтобы ею не завладели еретики. И он преуспел в этом, долгое время оставаясь единственным православным епископом на Востоке.
К 375 г. позиции Василия были настолько прочны, что он мог позволить себе откровенное выражение своих взглядов. Самый известный и весьма спорный пример использования св. Василием принципа икономии – это его книга о Св. Духе, где неопровержимо доказывается Божество Третьей Ипостаси, но Сам Дух ни разу Богом не называется. Эта позиция св. Василия отражена в нашем Символе Веры, где Св. Дух также прямо не называется Богом, хотя и Божество Его не вызывает сомнений. Такая чрезмерная осторожность в формулировках вызвала резкую критику лучшего друга св. Василия – св. Григория Богослова.
Богословское наследие св. Василия бесценно. Главное – это разработка учения о никейском единосущии при наличии в Боге трех Ипостасей. Свою задачу св. Василий выполнил в богословском синтезе, создав новую терминологию, благодаря которой никейская вера наконец стала приемлемой для большинства "омиусиан".
В дополнение к своему богословскому подвигу св. Василий блестяще провел пастырскую борьбу, примирив все разрозненные группировки: он объединил "восточных" в едином и твердом исповедании и добился к ним снисходительности со стороны как "староникейцев", так и "западных", – и это несмотря на такие канонические трудности, как, например, антиохийский раскол.
