Она кивнула.
— Я прав? — спросил он. — Вы должны ответить.
— Да, — прошептала она.
— Тем не менее вас ввели в заблуждение.
— Я знаю, что я неправильно поступила…
— Вы меня не поняли. Ваше заблуждение не в том, что вы нарушили закон, а в том, что полюбили Мишеля.
Она посмотрела на него с изумлением.
— Я знаю, что он женат, но…
— Боюсь, на самом деле он вас не любит.
— Нет, любит!
— Нет. Он любит свою жену — Фелисити Клэре, известную как Флик. Англичанку — не очень шикарную, не очень красивую, на несколько лет вас старше, — но он ее любит.
К глазам Жильберты подступили слезы.
— Я вам не верю, — сказала она.
— Знаете, он ведь пишет ей письма. Думаю, он отправляет их с курьерами в Англию. Он шлет ей любовные письма, говоря о том, как он по ней скучает. Они довольно поэтичны, в таком старомодном стиле. Я кое-что читал.
— Это невозможно!
— Одно из них было у него с собой, когда мы всех вас арестовали. Он только что попытался его уничтожить, но нам удалось сохранить несколько клочков. — Дитер достал из кармана порванный им лист бумаги и подал его Жильберте. — Это его почерк?
— Да.
— А это любовное письмо… разве нет?
Шевеля губами, Жильберта медленно прочитала:
Я постоянно о тебе думаю. Мысли о тебе приводят меня в отчаяние. О, прости меня! Я тебя оставляю! Прощай! Я уйду так далеко, что ты больше никогда обо мне не услышишь, и все же сейчас я не понимаю, какая сила толкает меня к тебе. Ибо нельзя бороться с небесами; нельзя противостоять улыбке ангелов; всех увлекает красота, очарование, восхищение.
Зарыдав, она бросила листок на стол.
— Мне жаль, что именно я вам об этом сообщаю, — мягко сказал Дитер. Достав из нагрудного кармана льняной платок, он подал его Жильберте. Она закрыла им лицо.
Настало время незаметно превратить беседу в допрос.
— Как я понимаю, Мишель жил с вами с тех пор, как Флик уехала.
— Дольше! — с возмущением сказала она. — Шесть месяцев, каждую ночь, кроме тех, когда она была в городе.
— В вашем доме?
— У меня квартира. Очень маленькая. Но ее хватало для двоих… двоих людей, которые любят друг друга. — Она снова заплакала.
Стараясь поддерживать прежний непринужденный тон, Дитер незаметно приблизился к теме, которая его действительно интересовала.
— Разве присутствие Вертолета вас не стесняло?
— Он там не живет. Он пришел только сегодня.
— Но вы наверняка интересовались, где он собирается остановиться.
— Нет. Мишель нашел ему место — пустую комнату над старым книжным магазином на рю Мольер.
Вальтер Гёдель внезапно пошевелился, поняв, к чему все это клонится. Намеренно не обратив на него внимания, Дитер небрежно спросил Жильберту:
— Когда вы поехали в Шатель встречать самолет, он оставил свои вещи у вас?
— Нет, он отнес их в свою комнату.
— И небольшой чемоданчик тоже? — задал Дитер ключевой вопрос.
— Да.
— Вот оно что. — Дитер добился того, чего хотел: рация Вертолета находится в комнате над книжным магазином на рю Мольер. — Я закончил с этой глупой коровой, — по-немецки сказал он Гансу. — Отдай ее Беккеру.
Машина Дитера, голубая «испано-сюиза», была припаркована перед шато. Усадив рядом с собой Вальтера Гёделя, а на заднее сиденье Ганса Гессе, он помчался в Реймс и вскоре нашел книжный магазин на рю Мольер.
Взломав дверь, они по голой деревянной лестнице поднялись в комнату над магазином. Здесь не было мебели — лишь соломенный тюфяк, накрытый грубым одеялом. Возле него стояли бутылка виски, сумка с туалетными принадлежностями и небольшой чемодан.
Дитер открыл его, чтобы показать Гёделю рацию.
— Вот с этим, — ликующе заявил Дитер, — я стану Вертолетом.
По дороге в Сан-Сесиль они обсуждали, какое сообщение послать.
— В первую очередь Вертолет захотел бы узнать, почему парашютисты не высадились, — сказал Дитер. — Поэтому он спросит: «Что случилось?» Вы согласны?
— И еще он будет в ярости, — сказал Гёдель.
— Поэтому он скажет что-нибудь вроде «Что все это значит?».
Гёдель покачал головой:
— Перед войной я учился в Англии. Это слишком вежливо, молодой военный так никогда не скажет.
— Может, тогда «Какого х…?».
— Слишком грубо, — возразил Гёдель. — Он знает, что его сообщение может расшифровывать женщина.
— Ваш английский лучше моего, вам и выбирать.
— Думаю, он сказал бы «Что за чертовщина?». Это выражает его гнев, и в то же время такое выражение не оскорбит большинство женщин.
— Отлично. После этого он захочет знать, что ему делать дальше, поэтому запросит дальнейших приказов. И что же он скажет?
— Вероятно, «пришлите инструкции». Англичане не любят слово «приказ», они считают его грубоватым.
— Хорошо. При этом мы запросим быстрый ответ, так как Вертолет стал бы проявлять нетерпение — впрочем, как и мы.
Войдя в шато, они прошли в комнату радиоперехвата, располагавшуюся в подвале. Средних лет оператор по имени Йоахим подключил рацию к сети и настроил ее на резервную частоту Вертолета, в то время как Дитер нацарапал согласованное сообщение:
ЧТО ЗА ЧЕРТОВЩИНА? ПРИШЛИТЕ ИНСТРУКЦИИ. ОТВЕЧАЙТЕ НЕМЕДЛЕННО.
Сдерживая свое нетерпение, Дитер показал Йоахиму, как зашифровать сообщение с указанием защитного идентификатора.
— А разве они не поймут, что у аппарата не Вертолет? — спросил Гёдель. — Они не смогут распознать индивидуальный «почерк» отправителя?
— Смогут, — сказал Йоахим. — Но я пару раз слышал, как этот парень отправлял свои радиограммы, и могу его подделать. Это немного похоже на подражание чужому акценту, например, франкфуртскому.
— И вы сможете точно воспроизвести его почерк, услышав всего две передачи? — с сомнением спросил Гёдель.
— Полностью, конечно, не смогу. Но агенты часто выходят в эфир в условиях цейтнота, в укромных местах и к тому же боятся, что мы поймаем их с рацией, так что небольшие вариации будут объясняться неизбежным стрессом. — И он начал набирать буквы.
По прикидкам Дитера, им нужно было подождать не меньше часа. На британской приемной радиостанции сообщение сначала нужно было расшифровать, затем передать куратору Вертолета, который наверняка сейчас спал. Куратор мог получить сообщение по телефону и сразу составить ответ, но даже в этом случае его нужно было зашифровать и передать, а потом Йоахим должен был его расшифровать.
Дитер с Гёделем спустились на первый этаж, на кухню, где дежурный сержант уже начинал готовить завтрак, и велели ему принести кофе и сосиски. Гёделю не терпелось вернуться в штаб-квартиру Роммеля, но он хотел увидеть, чем все закончится.
Было уже светло, когда молодая женщина в форме СС пришла, чтобы сообщить, что ответ пришел и Йоахим уже почти закончил распечатку.
Они поспешили вниз. Там уже находился Вебер со своим обычным стремлением продемонстрировать бурную деятельность. Йоахим подал ему первый экземпляр отпечатанного сообщения, копии — Дитеру и Гёделю.
Дитер прочитал:
ГАЛКИ ВЫСАДИЛИСЬ В ДРУГОМ МЕСТЕ. ЖДИТЕ КОНТАКТ С ПАНТЕРОЙ.
— Это ни о чем особенно нам не говорит! — ворчливо заявил Вебер.
— Какое разочарование! — согласился Гёдель.
— Вы оба ошибаетесь! — с ликованием заявил Дитер. — Пантера во Франции — и у меня есть ее фотография! — Он картинным жестом достал из кармана фотографию Флик Клэре и подал ее Веберу. — Поднимите печатника с постели и сделайте тысячу штук. Мне нужно, чтобы через двенадцать часов ими был обклеен весь Реймс. Ганс, заправьте мою машину бензином.
— Куда вы едете? — спросил Гёдель.
— В Париж, к другому фотографу, чтобы сделать там то же самое. Теперь я ее возьму!
Глава тридцать вторая
Высадка прошла успешно. Сначала были отправлены контейнеры, чтобы они не приземлились на головы парашютистам, затем настала очередь Галок, которые сначала по одной забирались на наклонную плоскость, а затем по команде диспетчера соскальзывали вниз и оказывались в воздухе.
Флик высадилась последней. Она еще летела вниз, когда «гудзон» развернулся к северу и исчез в ночи. Она пожелала экипажу удачи. Рассвет был уже близок — из-за ночных задержек последнюю часть своего путешествия им придется проделать при свете.
Флик приземлилась идеально — с согнутыми коленями и вытянув руки по швам. Секунду она лежала неподвижно. Французская земля, содрогнувшись от страха, подумала она, — вражеская территория. Теперь она преступница, террористка, шпионка. Если ее поймают, то обязательно казнят.
Выбросив эту мысль из головы, она встала. В нескольких метрах от нее в лунном свете стоял осел, который сначала пристально вглядывался в нее, затем наклонил голову и принялся щипать траву. Неподалеку виднелись три контейнера. Чуть подальше, разбросанные по полю, человек шесть участников Сопротивления, разбившись на пары, подбирали тяжелые контейнеры и уносили их прочь.
