В следующий час она узнала о Кристиане все, что можно было узнать. Очевидно, от нее ожидали ответной откровенности, и Флик пришлось усовершенствовать свою легенду, выйдя далеко за рамки основных сведений, которые она заранее заготовила. Для этого потребовалось напрячь воображение, но Флик сказала себе, что это хорошая репетиция перед более жестким допросом.
Поезд проехал Версаль и стал медленно пробираться мимо поврежденного бомбежкой железнодорожного депо в Сен-Кентэн. В этот момент проснулась Мод. Она помнила, что нужно говорить по-французски, но забыла, что якобы не знает Флик.
— Привет, не знаешь, где мы? — обращаясь к ней, сказала она.
Жандармы удивились. Флик сказала им, что они с Руби не имеют отношения к спящим девушкам, и тем не менее Мод обращалась к ней как к подруге.
Сохраняя спокойствие, Флик с улыбкой сказала:
— Мы с вами не знакомы. Наверное, вы приняли меня за свою подругу, которая сидит рядом. Вы еще не до конца проснулись.
Мод нахмурилась, словно говоря «Что за шутки!», но тут она увидела взгляд Кристиана, и до нее наконец дошло, что случилось. На ее лице отразилось удивление, затем она в ужасе прикрыла рукой рот, после чего довольно неубедительно сказала:
— Ну конечно, вы совершенно правы! Прошу прощения.
Однако Кристиан не страдал подозрительностью и, улыбнувшись Мод, сказал:
— Вы проспали два часа. Мы на окраине Парижа, но, как видите, поезд стоит на месте.
Мод одарила его своей самой очаровательной улыбкой.
— Как вы считаете, когда мы приедем?
— Вы слишком многого от меня хотите, мадемуазель. Я всего лишь человек. Один Бог может предсказать будущее.
Мод засмеялась, словно он сказал нечто чрезвычайно мудрое, и Флик немного успокоилась.
Но тут проснулась Диана, которая громко произнесла по-английски:
— Боже мой, голова страшно болит, сколько сейчас времени, черт возьми?
Секунду спустя она заметила жандармов и сразу поняла, что она наделала, — но было уже поздно.
— Она говорит по-английски! — сказал Кристиан.
Руби потянулась к оружию.
— Вы англичанка! — сказал он Диане, затем посмотрел на Мод. — И вы тоже! — Окинув взглядом купе, он понял, что происходит. — Вы все англичанки!
Флик поймала Руби за руку, когда она уже наполовину вытащила пистолет из кармана плаща.
Заметив этот жест, Кристиан посмотрел на Руби, увидел, что у нее в руке, и добавил:
— И вооружены! — Его изумление могло бы показаться комическим, если бы их жизни не угрожала опасность.
— Боже, вот ведь незадача! — сказала Диана.
Поезд дернулся и медленно двинулся вперед.
— Вы все агенты союзников! — понизив голос, сказал Кристиан.
Флик с волнением ждала, что он сделает. Если он достанет оружие, Руби выстрелит, и тогда им всем придется спрыгивать с поезда. Если повезет, они успеют скрыться в близлежащих трущобах прежде, чем гестапо объявит тревогу. Поезд набирал скорость. Может, нужно прыгать сейчас, размышляла Флик, пока он не едет слишком быстро.
Секунды казались ей часами. Наконец Кристиан улыбнулся.
— Желаю удачи! — сказал он, понизив голос до шепота. — Мы вас не выдадим!
Слава Богу, они из числа сочувствующих.
— Спасибо! — с облегчением сказала она.
— Когда начнется вторжение? — спросил Кристиан.
С его стороны было чистейшей наивностью считать, будто тот, кто действительно посвящен в эту тайну, может так легко ее выдать, но Флик, чтобы его не разочаровывать, сказала:
— Со дня на день. Возможно, во вторник.
— Правда? Это замечательно. Да здравствует Франция!
— Я так рада, что вы на нашей стороне! — сказала Флик.
— Я всегда был против немцев. — Кристиан немного набивал себе цену. — По своей работе я смог оказать Сопротивлению несколько ценных услуг — конечно, тайно. — Он похлопал себя по носу.
Флик нисколько ему не поверила. Несомненно, он против немцев — как и большинство французов после четырех лет комендантского часа, плохого питания и старой одежды. Но если бы он действительно работал с Сопротивлением, он не стал бы никому об этом говорить — напротив, он боялся бы того, что люди об этом узнают.
Впрочем, это не имело значения. Важно было то, что он понимал, куда ветер дует, и не собирался выдавать гестапо агентов союзников за несколько дней до вторжения. Слишком велика была возможность, что его за это накажут.
Поезд стал тормозить, и Флик увидела, что они въезжают на вокзал Д’Орсе. Она встала. Кристиан поцеловал ей руку и с дрожью в голосе сказал:
— Вы храбрая женщина. Удачи вам!
Флик первой вышла из вагона. Только-только вступив на платформу, она увидела, как рабочий клеит какой-то плакат, в котором что-то показалось ей знакомым. Она присмотрелась повнимательнее, и сердце ее замерло.
Это был ее собственный портрет.
Она никогда не видела его раньше и вообще не припоминала, чтобы кто-нибудь снимал ее в купальнике. На заднем плане ничего нельзя было разобрать, как будто он был закрашен, так что подсказку было не найти. На плакате было указано ее имя плюс имя одной из ее старых связных, Франсуазы Буле, и сообщалось, что она убийца.
Сделав свою работу, расклейщик поднял ведро с клеем, пачку плакатов и двинулся дальше.
Флик поняла, что ее фотография должна быть развешана по всему Парижу.
Это был страшный удар. Несколько секунд она стояла в оцепенении, не зная, что предпринять, затем овладела собой.
Прежде всего нужно было выбраться с вокзала Д’Орсе. Взглянув в конец платформы, она увидела у турникета контрольно-пропускной пункт. Стоявшие там гестаповцы наверняка видели снимок.
Как же пройти мимо них? Заболтать их не удастся. Если ее узнают, то сразу арестуют, и никакие разговоры не заставят немцев поступить иначе. Смогут ли Галки прорваться с боем? Они могут застрелить людей на КПП, но по всему вокзалу тут полно других плюс французская полиция, которая сначала стреляет, а потом задает вопросы. Это слишком рискованно.
Выход все-таки есть, решила она. Она может передать командование операцией кому-то другому — возможно, Руби, — затем пропустить их вперед себя и в конце концов сдаться. Тогда операция не будет провалена.
Она обернулась. Руби, Диана и Мод уже сошли с поезда. Кристиан и Жан-Мари как раз собирались сойти. Флик вспомнила о наручниках, которые лежали в кармане у Кристиана, и ей пришел в голову безумный план.
Затолкнув Кристиана обратно в вагон, она забралась вслед за ним.
Не уверенный в том, что это шутка, он беспокойно улыбнулся:
— Что такое?
— Взгляните, — сказала она. — Там на стене моя фотография.
Жандармы выглянули из вагона. Кристиан побледнел.
— Боже мой, так вы действительно разведчицы! — сказал Жан-Мари.
— Вы должны меня спасти, — сказала она.
— Но что мы можем? — сказал Кристиан. — Гестаповцы…
— Мне нужно пройти через КПП.
— Но они вас арестуют.
— Нет — если я буду уже арестована.
— Что вы имеете в виду?
— Наденьте на меня наручники. Сделайте вид, что вы меня схватили. Проведите через КПП. Если вас остановят, скажете, что вы ведете меня на авеню Фош, восемьдесят четыре. — Это был адрес штаб-квартиры гестапо.
— И что потом?
— Поймайте такси. Садитесь туда вместе со мной. Потом, когда мы отъедем от вокзала, снимите с меня наручники и высадите на тихой улице. И отправляйтесь туда, куда собирались ехать.
Кристиан был явно испуган. Флик видела, что он всей душой желал бы отказаться, но после его хвастливых слов о Сопротивлении это вряд ли было возможно.
Жан-Мари выглядел гораздо спокойнее.
— Это может получиться, — сказал он. — Они не станут подозревать полицейских в форме.
В этот момент в вагон поднялась Руби.
— Флик! — сказала она. — Там плакат…
— Я знаю. Жандармы собираются провести меня через КПП в наручниках и потом освободить. Если дела пойдут плохо, ты будешь командовать операцией. — Она перешла на английский. — Забудь про железнодорожный туннель, это легенда. Настоящая цель — это телефонная станция в Сан-Сесиле. Но не говори об этом остальным до последнего момента. А теперь приведи их сюда, и поскорее.
Через несколько мгновений все уже собрались в вагоне. Флик объяснила им свой план.
— Если это не сработает, — добавила она, — и меня арестуют, ни в коем случае не стреляйте. На вокзале слишком много полицейских. Если вы начнете перестрелку, то проиграете. В первую очередь — задание. Бросьте меня, уходите с вокзала, перегруппируйтесь в гостинице и двигайтесь дальше. Руби — старшая. Без обсуждений, на это нет времени. — Она повернулась к Кристиану. — Наручники.
Он заколебался.
Флик хотелось крикнуть «Ну давай же, хвастливый трус!», но вместо этого она понизила голос до интимного шепота и произнесла:
