— Что случилось, Павел? — тревожно спросила она у Холмова и тут же вскрикнула, увидев распростертое на полу тело.
— Павел Николаевич Линдберг, — как можно строже и тверже сказал Холмов, — мертв. И помочь ему уже нельзя.
Он ждал, что она заплачет, но Ольга не заплакала, а смотрела на него с отвращением. Зрачки ее глаз сузились и кололи через вуаль, как иголки.
— Ах вот оно что, — девушка сделала шаг назад и раскрыла маленькую бисерную сумочку, — вы решили убить Павла и завладеть его именем и секретами. Двойник-убийца!
В ее руке плясал маленький никелированный браунинг.
Холмов успел свободной рукой (в другой он держал прибор) перехватить и вырвать оружие.
— Напрасно вы это, — мрачно сказал он, — не сходите с ума. Я не убивал Линдберга. Убийство произошло в мое отсутствие — я как раз по просьбе Павла звонил вам по телефону. Он опасался слежки и даже нападения и послал меня запасным ходом. Я сам не понял как следует, что случилось. И с Линдбергом познакомился только два часа назад.
Ольга откинула вуаль. Ее потемневшие голубые глаза казались стеклянными от непролитых слез.
— Во время вашего звонка я почувствовала странность: с ним был разговор — и не с ним. Боже, и в эти секунды его убивали… Сердце мне подсказало: мертв… — Она опустила голову и достала из сумочки платок.
— У меня была мысль о самоубийстве, — начал было Холмов, — когда я увидел наган…
Но Ольга отрицательно качнула головой и показала на браунинг.
— Вот его оружие. Он ходил с ним на баррикады в пятом году. Еще гимназистом. А когда начались обыски и аресты, он сперва ни за что не хотел с ним расстаться. Я насилу уговорила его отдать мне пистолет под честное слово возвратить в минуту опасности. А в руке Павла револьвер чужой, его подсунули эти подлецы, чтобы сошло за самоубийство.
Девушка переносила испытание стойко и в истерику впадать не собиралась.
— Вчера он оповестил друзей о своих опасениях, — продолжала она медленно, — и просил по первому звонку принять и перепрятать его бумаги.
Холмов глазами указал на стену:
— Здесь что-то выломано.
— Там была металлическая шкатулка. В ней Павел держал свои тетради; а ключ носил в кармане на цепочке такой, чтоб не потерять.
— На этой? — Холмов поднял с пола обрывок черненой стальной цепочки от дешевых карманных часов.
— Да. Они обобрали его дочиста. Послушайте, нужно немедленно разыскать преступников.
Голос его зазвенел, в глазах загорелось упорство.
— Павел сделал открытие мирового значения, — сказала она. — Если оно попадет в руки безответственных или спятивших людей, может случиться непоправимое, понимаете?
Холмов замялся, он чувствовал двойственность своего положения, всю его эфемерность — словом, разрывался на части.
— Есть некая необыкновенность в моем присутствии здесь. Я все понимаю, но… не все в моей власти. У меня есть другие тоже обязательства, — извиняющимся тоном произнес он.
При этих словах Ольгу все-таки прорвало потоком слез, но она быстро взяла себя в руки и метнула в Ростислава две убийственные, молнии:
— Убит человек, выкраден государственный секрет. Следы преступников еще не остыли. В таком положении может не подать помощи только мерзавец. Или просто-напросто жалкий трус!
Быстрее всяких электронных импульсов в Холмове взметнулась кровь его предков, штурмовавших Перекоп, бесстрашно шедших на пулеметы вермахта, отважных холмовских партизан… Он забыл обо всем, и кулак его сжался с такой силой, что спасательная коробочка хрустнула и превратилась в бесформенный комок из пластика, микросхем и проводов. Так или иначе, а выбор был сделан.
— Хорошо, я остаюсь. Но как и где искать преступников, не представляю. Случайно мне стала известна фамилия человека, с которым недавно разговаривал Линдберг здесь, в лаборатории.
Ольга опять была хладнокровна и вся подобралась по-боевому, ее образ совершенно слился с образом той Ольги, из другого и теперь уже закрытого целым веком времени.
— Если обратиться в участок, тупые полицейские чины немедленно сунут нас в каталажку как подозрительных, — чуть помедлив, заявила Вольская, — но без властей мы убийц действительно не найдем. Вот если вы пойдете к министру внутренних дел и представитесь Линдбергом, чтобы не запутывать дело…
Холмов перебил:
— Понял вас, но пробьюсь ли я к министру?
— По срочному-то делу особой государственной важности? — переспросила Ольга. — Не может не принять. Баррикады пятого года кое-чему научили царскую бюрократию. Но умоляю: быстрее, быстрее, быстрее!
Только сбегая по лестнице, Холмов сообразил сунуть во внутренний карман тужурки браунинг. Его рука наткнулась на книжку в твердом переплете. Книжка оказалась студенческим билетом Линдберга.
Глава 6
Серое здание министерства внутренних дел двумя фасадами выходило на Гороховую улицу и к Адмиралтейству. Бородатый старик в галунах и с плевненской медалью на груди распахнул дубовую дверь перед Холмовым. В вестибюле ему преградил путь господин в штатском, с фигурой и повадками циркового борца:
— Что вам угодно?
— Мне угодно видеть господина министра по совершенно безотлагательному делу, — отчетливо выговорил Холмов.
— Иван! — Голова, лежащая прямо на широком крахмальном воротничке, повернулась к швейцару. — Проводи господина студента в приемную.
Приемная лежала двумя маршами лестницы выше. В цельные, без переплетов стекла виднелись желтеющие, роняющие уже листья деревья адмиралтейского сквера.
Навстречу Холмову учтиво поднялся элегантный брюнет с маленькими усиками и лакированным прямым пробором.
— Чем могу быть вам полезным? — спросил франт, дружески пожимая Холмову руку.
— Только одним. Я изобретатель Линдберг. Мне необходимо немедленно переговорить с министром. Дело особой важности, — подчеркнул Ростислав.
— Читал о ваших трудах в «Ниве». Как же! Однако его превосходительство сейчас на докладе вне стен министерства. Угодно подождать или вас удовлетворит беседа с товарищем министра?
Терять времени было нельзя, и Холмов угрюмо дал согласие. Секретарь исчез за одной из высоких импозантных дверей и, выйдя оттуда, просиял:
— Князь Святополк-Мирский примет вас.
Потом тихо и доверительно спросил:
— Скажите по чести — оружие есть?
Холмов достал браунинг. Секретарь оскалился еще шире:
— Из таких игрушек гимназисты пытались стрелять в семеновцев. На расстоянии двадцать шагов пули отскакивали от шинелей. Но пока, с вашего разрешения, я оставлю его у себя. Порядок-с!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
